Джулия Джонс - Измена (Книга Слов - 2)
- Раз уж вы у нас за хозяйку, Баралис, налейте-ка мне вина и отрежьте оленины. - К восторгу Мейбора, Баралис вынужден был исполнить требуемое. Какие тонкие ломтики! Вы, как я вижу, не любите дичь.
Баралис подал Мейбору тарелку. Мясо было жесткое, но выражение лица Баралиса придавало ему нежности.
- Итак, молодой человек, как вас зовут? - Мейбор не собирался снова уступать Баралису первенство в разговоре.
- Дарвил, ваша милость, - нервно ответил тот - враждебность, сгустившаяся в шатре, не прошла незамеченной.
- Расскажите мне, Дарвил, как умер король.
- Он скончался во сне, ваша милость. Дай Бог всякому такую смерть! Когда верховный банщик вошел утром в опочивальню, король уже остыл.
- Разве верховный банщик не проводит всю ночь у королевского ложа? спросил Баралис.
- Верховный банщик спит в смежной комнате, ваша милость.
- Не было ли тут преступного умысла?
- Нет, лорд Баралис. Никто не может попасть в покои короля, минуя стоящего на часах королевского гвардейца.
- Однако верховный банщик крепко спал всю ночь?
- Да.
"Почему Баралис подозревает преступный умысел? - подумал Мейбор. - Вот уже пять лет, как король тяжело болен, - неудивительно, что он наконец умер".
- А когда это, собственно, произошло? - спросил Мейбор.
- Через неделю после вашего отъезда, ваша милость.
- Стало быть, с кончины короля прошло уже три недели?
- Да, ваша милость.
- Как приняла это несчастье королева? - спросил Баралис. Мейбора уязвило то, что советник задает более разумные вопросы.
- Королева была в большом горе. Она заперлась с покойным и целый день никого не подпускала к нему. В конце концов король приказал увести ее силой.
Король... Да, как ни странно, Кайлок теперь король.
- Что же с ней сталось потом? Ее поместили под стражу? - продолжал допытываться Баралис.
- Король никогда не поступил бы так с родной матерью, - негодующе ответил гонец - у нового короля уже появились свои преданные сторонники. В день моего отъезда его величество изволил нежно проститься с королевой.
- Проститься?
- Да. Королева решила оставить двор и удалиться в свой северный замок.
- Не кажется ли вам странным, что женщина, уже немолодая, задумала в ущерб своему здоровью предпринять столь длительное путешествие в разгар зимы? - Мейбор должен был признать, что Баралис в чем-то прав.
- Нет, ваша милость. Кайлок заверил двор, что таково ее желание, и отрядил для ее охраны значительное число королевских гвардейцев.
- Гм-м, - недоверчиво протянул Баралис и спросил: - А что Кайлок? По-прежнему ли он желает, чтобы его помолвка с Катериной Бренской состоялась?
- Да, ваша милость. Он всей душой желает этого союза.
На лице Баралиса отразилось нескрываемое облегчение.
- Но ведь теперь, когда Кайлок стал королем, он не нуждается более в двух послах? - высказал зародившуюся у него мысль Мейбор.
- Его величество приказал мне особо оговорить, что по-прежнему желает видеть своими послами вас обоих.
- Я - посол короля, - с изрядным самодовольством заметил Мейбор, - а лорд Баралис - посол принца. Однако принца больше не существует.
- Прошу прощения, лорд Мейбор, - возразил Баралис, - но не кто иной, как я, был назначен послом Кайлока.
- Не изволил ли король высказаться относительно того, кому из нас отдать первенство? - Если Кайлок ничего об этом не сказал, подумал Мейбор, то все должно остаться как есть и звание верховного посла должен сохранить он, Мейбор.
- Король Кайлок выразил желание, чтобы вы полюбовно уладили это между собой. Он верит, что вы придете к разумному соглашению.
Этот ответ не слишком удовлетворил Мейбора - и Баралиса, вероятно, тоже. Но Мейбор не утратил своей уверенности - как-никак это он был послом короля. Выпив вина, он развалился среди шелковых подушек. Очередной вопрос Баралиса его удивил.
- Что прежде всего предпринял Кайлок, став королем?
- То, что и подобало ему, ваша милость. Он совершил бдение в главном зале, молясь, чтобы Бог наставил его на путь истинный.
- Я спрашиваю вас не о церемониях, подобающих в данном случае. Издал он какой-нибудь указ? Отдал какие-то распоряжения? Казнил кого-нибудь? - В голосе Баралиса улавливалось некоторое беспокойство.
- Меня послали в путь через два дня после кончины короля, - с легким укором ответил гонец. - Кайлок ничего еще не успел предпринять - он скорбел о своем почившем отце.
- Ну а война? - настаивал Баралис.
- Да, кажется, король в самом деле выразил желание, чтобы война наконец была выиграна.
Баралис, выжав из гонца то, что хотел знать, ушел в свои мысли. Мейбор не мог понять, что такого усмотрел советник в последнем известии. Разве не естественно для Кайлока заявить, что он намерен одержать победу над Халькусом? Если бы он, Мейбор, стал все-таки королевским тестем, он побуждал бы нового короля именно к скорейшему окончанию войны. Давно пора раз и навсегда загнать хальков в их грязные берлоги. Сколько яблок из-за них пропало зря!
- Позвольте мне покинуть вас, господа, - сказал гонец. - Я проделал долгий путь и очень устал.
Мейбор кивнул в знак согласия, и гонец с поклоном удалился.
Баралис встал, поправляя одежды своими скрюченными руками.
- Доброго вам дня, лорд Мейбор, - с вынужденной учтивостью молвил он. Направившись к выходу, он сунул в руку Мейбору какой-то гладкий холодный предмет. - Мне кажется, вы обронили вот это.
Он вышел, и Мейбор, разжав кулак, узнал золотую монету - ту самую, которую час назад дал эконому.
Тавалиск ел кровяной пудинг. Это блюдо, будучи крестьянским, стояло в самом конце списка его излюбленных кушаний, но порой архиепископу все же требовалось вспомнить свое детство. Слуги, разумеется, не знали, что им движет. Он говорил им, что иногда ест кровяной пудинг и рубец из сострадания к крестьянам, которые принуждены питаться этим всю жизнь. Он позаботился о том, чтобы эти его слова стали хорошо известны, и тем самым обернул себе на пользу приверженность к блюдам своей бедной юности. Народ восхищался тем, что архиепископ ест то же, что и он, и это еще более укрепляло репутацию Тавалиска как свойского человека - а в Рорне всем заправлял народ.
Тавалиск отрезал себе ломоть, любуясь его густой чернотой. Кровь, обычно выпущенная из только что зарезанного барашка, помешивается на огне, пока не свернется и не почернеет. Тогда в нее добавляются кусочки жира, приправы, все это выливается в форму и варится в кипятке. Правильно приготовленный пудинг плотен, зернист и наводит на мысли о смерти.
Тавалиск выплюнул шпик - ему нужна была только кровь. Архиепископу следовало бы почитать себя счастливым: старого дурака Бевлина, всюду совавшего свой нос, наконец-то убрали с этого света. Много лет мудрец был бельмом на глазу у Тавалиска. Но Тавалиск не испытывал счастья - грядущее тревожило его: Бевлина нет, бренские события близятся к исходу, а вальдисские рыцари - что заноза в боку. Каша, которая заваривалась долгие месяцы и даже годы, похоже, вот-вот вскипит.
