Рене Баржавель - В глубь времен
Это заявление произвело эффект удара ногой по улью. Стекла дворца ООН дрожали с первого до последнего этажа. Делегат из Пакистана рыдал, от имени детей, которые умирали от голода, он призывал обуздать гордыню ученых, которые решили возвыситься над человечеством. Он говорил о "диктатуре мозгов" и, заявив, что это недопустимо, попросил применить санкции.
После страстных дебатов Ассамблея проголосовала за немедленную высадку "голубых касок" в квадрат 612, решив от имени Организации Объединенных Наций изъять все, что там находится.
Через два часа МПЭ-1 попросила международной связи. Все национальные и частные телекомпании прекратили свои передачи, чтобы передать сообщение с полюса.
На экранах возникло лицо Гувера. Лицо добродушного толстяка, с рыжими, наспех приглаженными волосами. Лицо человека, всегда готового улыбаться, какие бы чувства не владели им. Но сейчас он был необычайно серьезен.
— Мы потрясены. Потрясены, но полны решимости, — произнес Гувер. Он повернулся направо, потом налево и сделал какой-то знак. Камера отодвинулась назад, позволяя увидеть тех, кто стоял за ним: Леонову, Рошфу, Шанга, Лао Чанга. За ними в свете прожекторов открывались лица ученых всех специальностей и всех национальностей, которые вот уже многие месяцы сотрудничали при раскопках.
Гувер продолжил:
— Вы видите, мы все здесь. И все полны решимости. Мы никогда не позволим частным, национальным или международным наемникам наложить руку на те блага, от которых зависит счастье людей сегодня и завтра. Мы не доверяем ООН. Мы не доверяем "голубым каскам". Если они высадятся в квадрате 612, мы сбросим в Колодец атомный реактор и взорвем его… — он помолчал некоторое время, чтобы дать слушателям возможность переварить всю значительность принятого решения. Потом он предоставил слово руководителю советской группы исследователей.
Леонова открыла рот и не смогла говорить. Ее подбородок дрожал. Мощная рука Гувера легла ей на плечо. Леонова закрыла глаза, глубоко вздохнула и немного успокоилась.
— Мы хотим работать здесь для блага всех людей, — наконец заговорила она, — нам легко помешать сделать это. Нам не принадлежит ни одна гайка и ни одна крошка хлеба — все это собственность той или иной страны. Достаточно отрезать нас от мира. Или применить злую волю. Наш успех до сегодняшнего дня был результатом объединенных усилий. Нужно, чтобы эти усилия продолжались с той же интенсивностью. Вы все можете получить результаты, все вы, кто нас слушает. Я обращаюсь не к правительствам, не к политикам. Я обращаюсь к мужчинам, женщинам, к людям, к народам. Пишите вашим руководителям, главам государств, министрам, советам. Пишите немедленно, пишите все! Вы можете еще все спасти!
По ее лицу струился пот, камера взяла крупный план.
На экране появилась рука и протянула ей платок. Она вытерла виски и с огромным волнением, но решительным голосом произнесла: "Если мы вынуждены будем отказаться от продолжения работ, мы не оставим кому бы то ни было ни единой возможности обладать знаниями, которые, попав в злые руки, могут привести мир к страшной беде. Если нас заставят уйти, мы ничего не оставим за собой", — она отвернулась и поднесла платок к глазам. Она плакала.
Практически везде, где телевидение было монополией государства, передача была уже прервана. Но еще в течение двенадцати часов антенна МПЭ-1 продолжала бомбардировать "Трио" записью обращения Гувера и Леоновой, переводившегося на семнадцать языков мира. И каждая трансляция сопровождалась изображением двух существ из прошлого во всей их красоте и беззвучном ожидании. Запись прерывала различные программы и с помехами все-таки выходила на экраны.
Через сутки все почтовые службы, в каждой маленькой деревеньке — в Оверни или в Белучистане, ломились от писем. Приемные залы были заполнены до потолка. В руководстве началось смятение. Национальные власти и частные компании отказывались передавать почту. Читать ее не было надобности. Народы, презрев границы государств, языков, этнические различия, выражали общую волю. И никакое правительство не могло позволить себе пойти против нее. Делегаты в ООН получили новые инструкции. Единогласно и с энтузиазмом было решено отменить высадку "голубых касок", выразить доверие ученым МПЭ, продолжать… и т. д….для высшего блага… и т. д., братства между народами… и т. д., прошлого и будущего… точка.
Реаниматоры, которых призвали ученые МПЭ, прибыли со своим оборудованием и медперсоналом.
По просьбе Лебо строители соорудили зал реанимации внутри Сферы над Яйцом.
Перед ответственными лицами встала серьезная проблема: с кого начать — с мужчины или женщины?
Первый человек, которого они будут реанимировать, подвергнется большему риску. В какой-то мере они должны положиться на случай. Вторая операция окажется легче. То есть надо начинать с менее ценного. Но с кого?
Для араба не существовало никаких сомнений: единственный, кто мог представлять ценность, был мужчина. По мнению американца, именно по отношению к женщине нужно принять все меры предосторожности, начав с мужчины. Голландцам было все равно, а югослав и француз, хотя и скрывали это, предпочли бы начать с мужчины.
— Мои дорогие коллеги, — объявил Лебо во время собрания, — вы все прекрасно знаете, что мужской мозг по объему и весу превышает мозг женщины. Если нас интересует интеллект, то, по моему мнению, мужчину мы должны оставить для второй операции. Но лично я, — добавил он, улыбаясь, — увидев эту женщину, склоняюсь к мысли, что такая красота важнее интеллекта, каким бы огромным он ни был.
— Нет смысла, — сказал Маисов, — реанимировать сначала одного, потом другого. Их права равны. Я предлагаю разделиться на две группы и прооперировать одновременно обоих.
Соломоново решение… но трудно осуществимое. Недостаточно места, недостаточно оборудования. И знаний шести ученых может оказаться недостаточно в трудные моменты уникальной операции.
Что касается высказывания Лебо об объеме мозга, то оно было справедливо по отношению к современному человеку. Но кто мог подтвердить, что в эпоху, откуда пришли эти два существа, существовала такая разница? А если и существовала, то, может быть, напротив, мозг женщины был больше? Золотые маски, которые скрывали их головы, не позволяли сделать даже приблизительные оценки…
* * *
Голландец Ван Хук считался известным специалистом по искусственному замораживанию. Один из ушастых тюленей, на которых он проводил опыты, поддерживался им в замороженном состоянии уже двенадцать лет. Каждую весну он его отогревал и пробуждал, скармливал ему несколько рыбешек и, как только тюлень их переваривал, снова замораживал.
