Эдвард Брайант - Блеф
– Ты летаешь, парень! Ты ужасно силен, ты пуляешь импульсами энергии. Попытайся кому-нибудь объяснить, чем ты от туза отличаешься.
– Можно догадаться.
Кто-то вошел в бар. Изображение, выданное радаром, было столь странным, что Модульный Человек повернул голову, чтобы сделать визуальную оценку.
Каштановые волосы и борода мужчины свисали едва не до лодыжек. На цепи, надетой на шею поверх волос, висело распятие. Из одежды на нем были грязная футболка и обрезанные синие джинсы. Ноги его были босыми.
Ничто из этого не было достаточно странным, чтобы заподозрить человека в чем-то, кроме того, что он переболел Дикой Картой, но, когда он подошел ближе, Модульный Человек разглядел разноцветные радужки глаз, оранжево-желто-зеленые, и цвета располагались кольцами, как кольца мишени. У него были деформированные кисти рук с тонкими волосатыми пальцами. В одной из рук он держал крохотную бутылку кока-колы.
– Вот с этим-то человеком я и должен увидеться, – сказал Стеноход. – Прошу прощения.
– Может, увидимся позже, – ответил Модульный Человек.
Волосатый незнакомец подошел к столу и посмотрел на Стенохода.
– Я тебя знаю.
– Ты меня знаешь, Аэродром.
Модульный человек вернулся к бару и заказал еще один «зомби». Появился Хирам и выставил Аэродрома за отсутствие подобающей обуви. Когда тот уходил вместе со Стеноходом, андроид заметил, что мужчина заткнул бутылку кока-колы себе в локтевой сгиб, будто шприц с иглой, да так и понес.
В баре никого не осталось. Хирам выглядел раздражительным и подавленным, настроение у бармена было под стать боссу. Андроид извинился и ушел. Он больше никогда не будет пить «зомби». Слишком сильная неприятная ассоциация.
– Ага. Добыл нам денег, так, кухонный комбайн? – сказал Максим Травничек, роясь в груде заметок, которые он сделал для себя, пока собирал Модульного Человека. – Завтра сходишь в патентное бюро. Заполнишь документы. Черт, как нога чешется.
Он потер палец левой ноги об икру правой.
– Могу попытаться попасть на «Соколиное гнездо» завтра. Пусть все знают, что я вернулся. Она платит по тарифу, но…
– Эта сука беременная, понял? Судя по тому, как выглядит, может родить в любой момент.
Еще что-то, о чем я не слышал, подумал андроид. Чудесно. В следующий раз он узнает, что Франция сменила название на Фредонию и переехала в Азию.
– Но видел бы ты ее сиськи! Если они казались хороши раньше, то теперь на них стоит поглядеть! Просто фантастика!
– Я слетаю и поговорю с ее продюсером.
– Бозонные струны, – сказал Травничек. У него в руке была одна из его заметок, но он на нее не смотрел. – Минус единица к энному равняется минус единица к безмассовому вектору, значит эпсилон равен единице.
Его глаза глядели вдаль. Тело раскачивалось вперед-назад. Похоже, он впал в какой-то транс.
– Для суперструн, – продолжил он, – минус единица к энному равняется единице к безмассовому вектору, значит, эпсилон равен минус единице… Все эн, умноженные на эн антиэрмитовых матриц, сведенные воедино, представляют матрицу Y-энного порядка в комплексном виде… потенциальный барьер унитарной…
Андроида охватил холодный ужас. Он никогда не видел своего создателя в таком состоянии.
Травничек продолжал бормотать в том же духе несколько минут. Потом вдруг резко пробудился. Повернулся к Модульному Человеку.
– Я что-то говорил? – спросил он.
Андроид слово в слово повторил все сказанное. Травничек хмуро слушал его.
– Незамкнутые струны, ладно, – сказал он. – Мнимый оператор струн, вот в чем загвоздка. Я ничего не говорил про сигма суб плюс один на два?
– Простите, – ответил андроид.
– Черт с ним, – тряхнув головой, сказал Травничек. – Я физик, а не математик. Слишком переработался. А еще долбаная нога чешется.
Он плюхнулся на раскладушку, уселся поудобнее, снял ботинок и носок. Начал чесать между пальцев.
– Если я смогу вычислить критическую точку кривой эмиссии фермионов, то смогу решить проблему с утечкой энергии при вращении за пределами нормального спектра. Лишенные массы частицы проще, это…
Он перестал говорить и посмотрел на ногу.
Два пальца отвалились от ноги. Из ран обильно сочилась синеватая жидкость.
Андроид смотрел, не веря себе. Травничек закричал.
– Рассматриваемые операторы, – сказал Травничек, – фермионны лишь в двумерном мире, плоской размерности, но не в пространстве-времени размерности Д.
Лежа на носилках в приемном покое клиники имени Ренссэйлер, Травничек снова впал в транс. Модульный Человек раздумывал, не связано ли это с мнимым оператором, который упомянул ранее его создатель.
– Ограничивая спектр областью равной гравитации… удаляем из спектра тахионы…
– Дикая Карта, – сказал Модульному Человеку доктор Финн. Сомнений в этом уже не было. – Но странная. Я не понимаю ее структуры.
Он поглядел на несколько распечаток. Нервно постукивал копытами по полу.
– Тут, похоже, два штамма Дикой Карты.
– Свободный от мнимости расчет светового конуса… инвариантность Лоренца становится применимой…
– Я сообщил Тахиону, – сказал Финн. Он был кентавром, но размером с пони. Человеческая его часть была одета в белый халат, на шее висел стетоскоп. Он снова поглядел на Травничека, а потом на андроида.
– Можете ли вы взять на себя ответственность за этого человека, если мы решим дать ему сыворотку? Вы член семьи?
– Я не могу подписывать официальные бумаги. Я не человек, а искусственный интеллект шестого поколения.
Финн с трудом воспринял это.
– Тогда дождемся Тахиона, – решил он. Раздвинулись пластиковые занавески. Ярко-синие глаза инопланетянина изумленно расширились.
– Ты вернулся.
Модульный Человек понял, что Тахион впервые в жизни так краток. Он был одет в белый халат, поверх которого он надел гусарский ментик с таким количеством золотой шнуровки, что мог бы с легкостью превзойти королевскую гвардию Руритании. Поверх него висел «кольт-питон», на черном поясе с серебряными кончо, отделанными бирюзой.
– Шестизарядник у вас, – сказал Модульный Человек.
Тахион быстро оправился от удивления. Небрежно махнул рукой.
– Тут были… угрозы. Мы справляемся, но я рад, что тебя заново собрали.
– Благодарю вас. Принес вам пациента.
Тахион взял распечатки у кентавра и начал поглядывать.
– Первый случай Дикой Карты за три дня, – заметил он. – Если бы мы могли узнать, где пациент заразился, то смогли бы выследить Кройда.
– Репараметрическая инвариантность бозонной струны! – выкрикнул Травничек. У него на лбу выступил пот. – Сохранение ковариантного критерия!
