Константин Бояндин - Последний час надежды
Мы с Софией переглянулись, кивнули. Ники встала и, не произнося ни слова более, поднялась по лестнице — к себе.
— Ничего не понимаю, — признался я. — При чём тут ванная?
— Я, кажется, понимаю, — София смотрела вслед Ники. — Посиди у меня, пожалуйста. Ближе к полночи я тебя выгоню, не беспокойся, — она постаралась скрыть улыбку, не смогла.
— …Когда я постучался к Софии, на столе у неё стоял кофейник и термос — тоже с кофе, чтобы не тревожить мсье Шарля среди ночи. И вазочка с бисквитами. Знает София, чем меня можно занять. Сама она почти перестала пить кофе.
— Я от него хуже вижу, — пояснила она спокойно, сосредоточенно вглядываясь в экран компьютера. — Не знаю, может теперь он мне уже не мешает. Брюс, а ты пробовал избавляться от вредных привычек?
— Например?
— Например, не есть эту гадость, которую продают в дорожных кафе.
Так. Все про всех всё знают.
— Брюс, ты мне сам это говорил, забыл уже? Там, в университете, — «В прошлой жизни». Она не произнесла эти слова, но они всё равно прозвучали.
— Я подумаю, — ответил я. И встретился глазами с Софией.
— Мы с тобой вернёмся в «северо-восток», — она не улыбалась. — И поговорим на эту тему.
— Что?
— Там, где ты мой муж, — пояснила она сухо. — Надо же кому-то делать из тебя человека.
Я потерял дар речи. София не шутила.
— Чтобы я не слышала больше этой фразы, Брюс, — голос её стал ледяным. — «Я подумаю». Если тебе всё равно, что я о тебе думаю, так и скажи. — Она с грохотом захлопнула крышку компьютера и отошла к окну.
Что бы я сделал раньше? То, что в первую очередь пришло на ум. Я стиснул зубы — не поддавался тому, что пришло из глубины памяти. Подошёл бы к окну, встал, глядя под ноги, и молчал, молчал, молчал, покуда меня бы не простили. Мама, что ты из меня сделала?
Мама ни при чём.
Мысль явилась и звучала моим собственным голосом. Мама ни при чём.
Я потряс головой, прогоняя сонную одурь. Подошёл к окну и взял Софию за руку. Она оглянулась, встретилась со мной взглядом.
— София, я буду следить за собой, — она не отводила взгляда. — Мне совсем не безразлично, что ты думаешь обо мне. — Никаких эмоций не отразилось на её лице. — Ты нужна мне! — Пустота в её взгляде. — Извини, что сделал тебе больно.
Больше слов не пришло. Я уже собрался отвернуться и пойти к себе в комнату, как София преобразилась. Из ледяной королевы стала живым человеком. Схватила меня за руку, обняла.
— Господи, какие вы все одинаковые, — услышал я её шёпот, — и глупые. И говорите все одно и то же.
Она отодвинулась от меня, глаза её улыбались.
— Я сделаю из тебя человека, — пообещала она, — даже если она не захочет.
Она вернулась к столу, открыла крышку компьютера, посмотрела на экран.
— Брюс, — говорила так, словно не было недавнего разговора. — Налей мне кофе, пожалуйста.
— Можно посмотреть, что ты там делаешь?
— Пожалуйста, — она улыбнулась. — Только молча.
Брюс, поместье «Жасмин», 4 августа 2010 года, 0:12
В полночь за окном ударила первая молния. Я чуть не подпрыгнул — сидел, смотрел краем глаза на экран компьютера — там шла очередная телепередача про «Солдат хаоса». Вечером, когда мы прибыли в поместье, небо было ясным. А теперь за окном хлестал ливень.
Шаги. Я их не услышал — я их почувствовал.
Осторожный стук в дверь.
— Войдите!
Ники вошла — словно во сне. Держа в левой руке вазочку с жасмином, в правой — пистолет.
Увидев меня, она вздохнула и опустила оружие.
— Господи, Брюс! Почему вы здесь?!
Я не нашёлся с ответом. Она осмотрелась, стоя у порога.
— Не говорите ничего. Можно войти?
Я встал из-за стола, кивнул — проходите. Она спрятала пистолет под куртку, поставила вазочку на край стола и двинулась вглубь комнаты — медленно, осматриваясь.
Посмотрела на дверь, ведущую в спальню.
— Можно?
Я кивнул. Мне казалось, что это я сплю.
Ники медленно, посматривая по сторонам, дошла до двери в спальню. Взялась за ручку — тут же молния ударила где-то рядом, скрюченные лапы деревьев вспыхнули на шторах. Ники вздрогнула, отшатнулась. Оглянулась на меня и, я чувствовал это, переборола страх. Открыла дверь.
Ещё одна молния — бледное сияние волной прокатилось по комнате. Ники нетерпеливо махнула рукой справа от двери и чуть было не испугалась всерьёз, когда свет зажёгся не сразу. Кинулась к окну и задёрнула шторы.
Осмотрелась. Я стоял в дверях.
Ники медленно уселась на краешек кровати, взяла со столика заколку для волос — от нашей Ники, в виде дракона.
— Это моя? — тон был вопросительным, но это был не вопрос. Я кивнул.
Она долго смотрела мне в глаза. Откинулась, легла на кровать. Мне показалось, что ей стало плохо, но уже через пару секунд она резко уселась и вновь посмотрела мне в глаза. Встала и подошла вплотную.
— Мы с вами были близки? — поинтересовалась она спокойно, хотя глаза горели недобрым огнём. Я вновь кивнул.
Она подняла правую руку, прикоснулась к моей щеке. Мне захотелось прижать её ладонь своей, но я не рискнул. Она отняла ладонь, отвернулась. Вернулась к кровати и вновь уселась на краешек, закрыла лицо ладонями. Вот тут я встревожился, подошёл ближе.
— Ники? С вами всё…
— Нет, — ответила она, не отнимая ладоней. — Она отняла у меня жизнь. Господи, если бы вы знали… — она отняла ладони, посмотрела мне в глаза. — Нет, это не так. Она была со мной… я чувствовала что-то невероятное… — она вновь упала на кровать, раскинула руки. — Мне с ней было так хорошо… а потом я послушалась её, и стала прятаться, и…
Она вновь уселась.
— Брюс, я не сумасшедшая! Почему вы так смотрите?
— Я знаю, что не сумасшедшая, — я уселся на пол, протянул ей руку. — Я сам когда-то считал, что схожу с ума.
— Она умерла, — прошептала Ники, — но ничего не кончилось. Я слышу её голос.
— Где вы его слышите?
— Здесь, — она прикоснулась пальцами ко лбу. — Помогите мне, Брюс! Вы сказали мне не бояться, но у меня нет сил!
Я прикрыл глаза. Чем я могу помочь? Попытаться обучить её чему-нибудь? Но я даже не знаю, с чего начинать, только что попробовать то, что наша Ники делала со мной. А когда её учить? Придётся договариваться с нашей Ники, чтобы она чаще уходила в сон. А захочет ли?
— Вы не можете, — заключила она и на лице её стала проступать безнадёжность.
— Могу, — я встал. Она тоже встала, взяла меня за руки. — Ники, это очень важно для меня, для вас, для всех. Вы можете рассказать, кто она, та, которая была когда-то Анной?
