Арнольд Негго - Остров великанов
Сегодня место рядом с Эллой было занято, и Ури пришлось устроиться с Бенно, который за пирожки и сладкие булки прислуживал ему и был его телохранителем. Впрочем, к Бенно у него было дело. Узнав от матери о приезде нового учителя, Ури сообщил приятелю эту новость и начал с ним советоваться, что бы такое устроить этому новенькому на потеху всему седьмому классу. Бенно на подобные штуки был мастер. Ури стал потихоньку нашептывать ему свои соображения. Бенно отложил в сторону нерешенную задачку, подпер лоб указательным пальцем и глубокомысленно задумался.
А в это время Арно, которому надоело без толку смотреть в окно, стал сердито тормошить Ильмара:
- Долго мне еще ждать?
- Чего тебе? - не поняв, тихо спросил Ильмар.
- Скоро задачку решишь, спрашиваю. Надоело ведь так сидеть!
- А ты решай, - машинально ответил Ильмар.
Арно надулся:
- Еще друг называется! Никакой заботы о товарище...
Ури, случайно услышав этот разговор, весело прыснул.
- В чем дело? - спросила учительница, подходя к ним. - Решили задачу?
- Арно решил, - усмехнулся Ури.
- Ульрих, ты приходишь сюда только мешать, - оборвала его Рауд. А ты почему не работаешь, Ильмар? - спросила она, заглянув в его тетрадь.
Ильмар резко поднялся с парты.
- Учительница, вы обещали перевести рапорт...
- Сядь и принимайся за работу, - спокойно ответила Рауд. - Рапорт у директора, завтра мы переведем его.
Сразу же после занятий Ури потащил Эллу к пианино, чтобы сыграть ей свой собственный вальс, который он в ее честь назвал "Вальс Элеонора".
Дряхлое пианино стояло в пустой, холодной комнате, посреди которой валялись на боку две сломанные парты, а возле стены громоздился старомодный книжный шкаф с выбитыми стеклами. В этой комнате школьникам обещали со временем устроить пионерский уголок.
Едва Ури начал играть, как сюда немедленно притащился Бенно, который тоже был большим любителем музыки. А за ним и остальные ребята. "Вальс Элеонора" понравился слушателям, хотя мелодия страшно напоминала что-то знакомое. Во всяком случае, Элла осталась очень довольна. Потом она попросила Ури подобрать артековскую песенку, которую недавно услышала по радио и теперь часто напевала.
Ури принялся подбирать. Но как он ни старался, ничего не выходило.
- Не получается? - сочувственно спросил сзади чей-то незнакомый голос.
Оглянувшись, ребята увидели высокого молодого человека в красивом темном костюме.
- Новый учитель... новый учитель... - сразу зашептали они.
- Не получается, - покраснел от досады Ури.
Новый учитель оказался человеком веселым и очень неплохим пианистом. Он быстро подобрал артековскую песню, а потом предложил всем вместе спеть ее. Но ни этой песни, ни других, которые играл учитель, ребята, к своему величайшему огорчению, не знали. Пришлось вернуться к вальсам. Сначала слушали, а потом без всякого стеснения заставили учителя играть всякие танцы, а после засыпали вопросами: сколько ему лет, откуда приехал, умеет ли сочинять музыку.
Уйбо охотно отвечал на вопросы ребят.
А в углу около шкафа происходил серьезный разговор.
- Правда, Ури хороший вальс сочинил? - спросила Ильмара Элла.
- Я в такой музыке не разбираюсь, просто не люблю.
- Какую же ты любишь?
- Барабаны люблю...
Поняв, что Ильмар чем-то расстроен, Элла весело предложила:
- Пойдем сегодня вечером на коньках кататься?
- У меня нет коньков, - нехотя ответил Ильмар, - я их к буеру приколотил... Элла, что за непонятное слово было в рапорте? - думая о своем, вдруг спросил он.
- Не помню.
- Ну вспомни, Элла, - попросил Ильмар, - это очень важно.
Элла задумалась.
- Фри... Фишер... вспомнила! - звонко воскликнула она. - Дер Фишер. Это значит - рыбак.
- Рыбак? - переспросил Ильмар.
В комнату с шумом влетел взволнованный Арно.
- Граждане! Новый учитель приехал! - завопил он, не заметив окруженного ребятами Уйбо. - Терпеть не могу, когда новые учителя приезжают! Мне уже сообщили, что ему двадцать восемь лет, во время войны служил в Эстонском корпусе, детей не имеет, жены тоже, двойки ставит умеренно...
Громкий хохот заглушил слова Мустамяэского сыщика.
Увидев смеющегося учителя, Арно притих и с кислой улыбочкой нырнул за спину Ильмара.
- Вот черт, штуковина какая получилась! - смущенно пробормотал он.
- Где ты был? - хмуро спросил его Ильмар.
- Барометр проверял.
- Ну как?
- Вертится... Ночью будет шторм!
Глава 7. ГОСПОДИН ПРОФЕССОР
Ужинали в доме Ребане поздно. За стол садились в десятом часу. Обычно к этому времени и приезжал из больницы доктор Руммо.
Остроумие и веселый нрав доктора делали его самым желанным гостем в семействе Ребане. И Альберт и Кярт Ребане были в восторге от милого доктора, слывшего самым галантным человеком в волости.
У Ребане доктор появился немногим больше месяца назад. Вначале как лечащий врач Альберта, потом - как внимательный и заботливый друг. Но ни для кого не было секретом, что истинной причиной частых визитов доктора была очаровательная хозяйка дома.
От больницы до Мустамяэ - двадцать с лишним километров. Едва ли не каждый вечер доктор с терпением и настойчивостью влюбленного проделывал этот путь, пока в конце концов, по дружескому совету Альберта, не приобрел себе легковую машину, черный немецкий "Оппель". Несколько таких машин после бегства немцев припрятали хуторяне. С того времени "Оппель" доктора частенько видели в Мустамяэ даже днем.
Поговаривали, будто прошлое Руммо было отнюдь не безупречным, и якобы в годы оккупации кто-то встречал в Таллине блестящего немецкого офицера, походившего как две капли воды на Рене Руммо. Разговоры эти доктор принимал с ледяным равнодушием, вскользь замечая, что двойник его, быть может, счастлив тем, что ему никогда не приходилось слышать подобные идиотские сплетни.
Больше всего на свете доктор не любил политику. И Альберт, который считал себя ярым патриотом, страшно был недоволен тем, что во всех вопросах, касающихся политики, доктор сохранял строгий нейтралитет.
- Жизнь слишком коротка, мой друг, - говаривал Руммо Альберту. Поменьше политических дрязг. Aurea mediocritas - золотая середина таков мой девиз!
Сегодня, как обычно, доктор приехал ровно в девять часов вечера. По расстроенному лицу Альберта Руммо определил, что тот ждал его с нетерпением. Паралитик сидел за тяжелым дубовым столом.
Массивная угловатая мебель, копии Бэклера, высокие застекленные шкафы, мерцающие золотыми переплетами старинных книг и хрустальными безделушками, - все свидетельствовало о любви хозяев к тому старому доброму времени, которое Альберт называл "золотым веком" своем родины.
