Илья Рясной - Охота на уродов
- Пригодятся, - говорил он, облизывая губы. Он стал еще жаднее, чем был.
Кикиморе тоже что-то перепадало, меньше, чем другим. Вид у нее, когда она брала деньги, был какой-то чумной.
- Дела серьезные начались, - нервничал Тюрьма. - Проболтается Кикимора. У нее язык, как жало, длинный.
- А мы ее замочим, - хмыкнул Туман.
Но Кикимора, кажется, понимала отлично, чем занимается вся компания, и вовремя завязала на своем длинном языке узел. Она радовалась как малое дите. Приоделась в кожу, нацепила очки "хамелеон", сделала прическу, выкрасив волосы в розовый, с синими и зелеными оттенками цвет, наложила на лицо яркую косметику, так что стала похожа на нечистую силу. И стала говорить отрывисто, с вызовом, по-крутому. И еще приобрела дорогой, с наворотами плейер для лазерных дисков и теперь с утра до ночи слушала "Муммий Тролль", "Иванушек" и особенно Земфиру, припевая:
- Хочешь, я убью соседей...
Переполненный новыми ощущениями Туман даже меньше стал колоться. Зависимость от героина у него была еще не очень плотная, поэтому интерес к окружающему миру не был утерян. И появилось много возможностей весело провести время.
Они исследовали несколько московских дискотек, на которые раньше их на пушечный выстрел не подпустили бы, вход в них стоил по двадцать долларов, а то и по пятьдесят. Кикимора вообще бы годами оттуда не вылезала, она готова была балдеть там не переставая, дергаясь в ритм музыки и иногда пожевывая экстази, который там можно было прикупить без труда. Ее едва кондрашка не хватила, когда на одну из дискотек прикатили "Иванушки Интернэшнл". Приятели ее такой никогда не видели - она, дико визжа, все пыталась прорваться к сцене, сорвать лифчик и кинуть в кумиров, пока Тюрьма не сбил ей дыхалку чувствительным ударом локтем по ребрам.
- Башню клинит? - прошипел он, но глаза у нее все равно остались чумными.
Туман московские дискотеки не жаловал. Там была охрана, металлодетекторы, поэтому пушку не протащишь, а без нее он ощущал себя человеком только наполовину. Зато он пристрастился к постоянным визитам в "Морозко" - местный кабак с баром. Раньше на визиты сюда не было денег. Теперь кореша могли спокойно с утра до вечера кутить там. Обычно он ходил в бар в компании с Тюрьмой и Кикиморой, Шварц жилился, экономил деньги, похоже, мечтал прикупить иномарку или сильный компьютер, о котором прожужжал все уши.
- Не уважает нас качок, - задумчиво говаривал, устроившись на крутящемся барном стуле и уговаривая третий коктейль, Туман.
- Куркуль долбаный, - Тюрьма хлопал джин. - Каждую копейку считает. Если на халяву - тут как тут.
- Не, я за него башлять по кабакториям не собираюсь. Выяснилось, что праздное времяпровождение требует достаточно много времени. Для Тумана это было нечто новое. Он, привыкший бесцельно шататься по улицам, сидеть в подвале, бесцельно и тягуче убивая часы и дни, вдруг оказался загруженным самыми разными делами. Сегодня - дискач, завтра - кабак. Послезавтра проехать, присмотреть новый объект, который можно гробануть без затей.
- Надо брать обменник, - все нудил Тюрьма, зациклившийся на этой идее. - Там баксы.
Он был прав. Но обменник брать трудно. Там охрана вооружена. И щитки пуленепробиваемые.
- Найдем, который легко взять... Туман оторвался от чистки оружия, когда послышались четыре условных звонка. Кто-то из своих.
- Открой, - сказал Туман.
- Сам открой.
- Я занят! - заорал Туман.
- Чего глотку драть? - Тюрьма нехотя поднялся и направился к дверям.
В комнату влетела взъерошенная, злая Кикимора, бросила новую кожаную сумку с размаху на стол и плюхнулась в кресло, закинув ногу на ногу.
- Гад, падла, - всхлипнула она.
- Ты чего? - спросил Тюрьма.
- Теперь здесь буду жить, - сообщила она.
- Чего?
- Папашка, мудак, - она потрогала оттопырившееся красное ухо. - Убью его...
- Да ладно шуршать, - отмахнулся Тюрьма.
- А чего? - по-хулигански вызывающе протянула Кикимора. - Думаешь, не смогу, да? Да я лучше вас всех стреляю! Мне его замочить - раз плюнуть! На спор! - растопырила она пальцы, как братва из анекдотов.
- Ха, Кикимора уже пальцы загибает, - восхитился Тюрьма.
- Я ей попальцую, - возмутился Туман.
- А чего, возьму пистолет и завалю! - зло крикнула Кикимора.
- У, бля, - удивился Туман. - Ты, соска, место свое забыла? - Он резко вскочил и рванулся к ней. - Забыла, да?! - Он встряхнул ее за руку, бросил в угол кожаную сумку, ударил кулаком по лицу. - Чего, сука? Рот научилась разевать? Да?!
- Ты чего? - всхлипнула она.
- Пистолет она возьмет, - сердце у Тумана стучало. Его пистолет! Его оружие. Самое дорогое, что у него есть!
Кикимора плакала, и тушь черными потоками струилась по ее щекам.
- Тварь мелкая! - Туман залепил ей еще одну затрещину, потом рявкнул:
- Иди в ванную, сопли вытри!
Кикимора зло зыркнула на него и пошла в ванную, размазывая рукой слезы, что-то нашептывая и хлюпая носом.
Если бы Туман слышал, что она шепчет... А шептала она:
- И тебя убью, гад... И тебя...
***
Теперь Туман знал, что их главный городской кабакторий "Морозко", казавшийся ему совсем недавно покруче "Астории", - самая что ни на есть заштатная забегаловка по сравнению с московскими кабаками. Но других в их глуши не было, а потому приходилось довольствоваться имеющимся.
Когда-нибудь Туман купит себе черную, блестящую черным лаком машину, лучше "Крузер", как у покойного Плотника, и швейцары московских кабаков будут подобострастно открывать дверцу его машины. Так и будет. Но пока он сидел и смотрел на опостылевшие морды, такие знакомые и унылые, своих земляков. Одни и те же морды. Одни и те же разговоры. В углу бара притулилось двое москвичей - здоровяки с бритыми массивными затылками, в костюмчиках-тройках, скорее всего, бизнесмены, из бывших бандитов, приехали какие-то договора заключать. Заодно выпить и найти подстилку на ночь. Они думают, что крутые. Интересно, а если подойти и сунуть им в морду ствол? Сохранится ли на их лицах это брезгливое выражение превосходства?
Кикимора молотила ладонью по столику в такт льющейся из динамиков музыке.
- Па-па-па, - подпевала она.
- Заглохни, - лениво бросил Туман.
- Чего?
- Заглохни, говорю.
Она поморщилась, хотела что-то сказать, но только присосалась к бокалу с коктейлем.
Голова у Тумана была какая-то ватная. Он слез с иглы, ломки вроде уже не было, но внутри образовалась пустота. Он знал, что вскоре опять вколет себе в вену "герыч". Даже не из-за наркотической зависимости, а потому что пусто и скучно без этого. Но это будет потом. Пока у него еще много дел.
Москвичи-бизнесмены стали клеиться к девахам, которых Туман знал как дешевых шлюх. Одна из них хохотала и передергивала плечиками. Москвич что-то вливал с патокой в уши, а она неумело делала вид, что стесняется. Вечная игра, когда самец прорубает дорогу к телу самки. Почему-то Туману стало противно. Ему сегодня все было противно.
