Юрий Тупицын - В дебрях Даль-Гея
— Гангстеры?
— Нет! Они не работают в одной упряжке с полицией.
«Тогда кто же это?» — подумал Снегин. И вдруг его словно осенило.
— Неужели ваша тайная служба безопасности, Яр-Хис, действует так самостоятельно? — спросил он.
Таиг странно взглянул на него: не то насмешливо, не то с сожалением.
— Да, это Яр-Хис.
Глава 7
— Вы меня забыли, — с лёгким упрёком сказала далийка.
Кронин молчал, пристально глядя на молодую женщину.
— Забыли, — повторила она, сняла очки и взглянула на Алексея грустными глазами.
— Кайна, — ошеломлённо проговорил он, все ещё не веря в реальность этой встречи.
Они познакомились три года назад, когда Кронин проводил на Земле свой очередной отпуск. Земля тогда слегка сходила с ума: на гастроли приехала знаменитая далийская певица Кайна Стан, виртуозно исполнявшая полные тайного очарования песни своей далёкой родины. Гастроли Кайны Стан были одним из пунктов программы культурного обмена между Землёй и Даль-Геем. Кронин ворчал на своих друзей, поражался их способности восторгаться таким обыденным и заурядным явлением природы, как человеческий голос, и принципиально не желал слушать далийской певицы.
В тот день Кронин чисто случайно попал на стоянку аэротакси. Стоянка была пуста, видимо, такси только что разобрали. В тени раскидистого дерева стояла молодая, очень красивая женщина и устало повторяла с чуть заметным акцентом:
— Диспетчер, почему вы молчите? Диспетчер!
Кронин улыбнулся: очень уж выразительно звучал этот капризный, какой-то детский голос. И потом акцент. Он подошёл ближе. Женщина подняла голову и, доверчиво глядя на него, пожаловалась:
— Вот, стою и мучаюсь.
— Наверное, рация неисправна, — предположил Алексей.
Женщина покачала головой и с торжеством показала на контрольную лампочку:
— Горит.
— Ну и что же? — удивился её технической наивности Кронин. — Разрешите, я посмотрю.
Женщина охотно протянула ему рацию.
— Возьмите. — И спросила, глядя прямо в глаза Алексею: Лампочка горит, а неисправна. Разве так бывает?
— Бывает, — успокоил её Кронин, беря рацию, и рассеянно добавил: — Вообще чего только на свете не бывает.
— Да, — тотчас согласилась она, — чего только не бывает…
Кронин достал из кармана универсальный нож. Эти ножи были инженерным чудом современности. Их имели космонавты, акванавты, штейгеры больших глубин — все, кому приходилось работать в условиях изоляции, когда трудно рассчитывать на постороннюю помощь. Нож имел большой набор манипуляторов, контрольную микроаппаратуру, квантовый резак, приспособления для горячей и холодной сварки по металлу и органике — в общем, это была настоящая карманная мастерская, которая называлась ножом только по традиции.
После короткого размышления Кронин открыл один из манипуляторов и двумя точными движениями вскрыл заднюю крышку рации. Осторожно ступая, женщина обошла Алексея сзади и с любопытством стала смотреть через его плечо, что он делает.
Обнажив панель с контрольными клеммами, Кронин убрал манипулятор и выдвинул щуп индикатора. Он сделал это привычным, почти неуловимым движением, так что женщина, не заметившая момента смены инструмента, удивлённо взглянула сначала на вдруг изменившийся нож, а потом на Алексея. Она смотрела на него недоверчиво и немного испуганно, но Кронин, ушедший в работу, ничего не замечал. Серией точных движений он пробежался щупом по контрольным клеммам. На мгновение вспыхнула индикаторная лампочка, и Алексей поднял глаза на женщину.
— Видите? Неисправен шестой блок.
— Шестой блок? — переспросила она.
— Хотите, отремонтирую?
Она улыбнулась в ответ:
— А это долго?
Кронин пожал плечами:
— Да минуты две.
— Минуты?
Она недоверчиво покачала головой:
— Нет. Не может быть.
— Ну, возможно, три.
В её глазах появилось искреннее, почти детское любопытство.
— Делайте.
Кронин взял коробку рации поудобнее, сдвинул контрольную панель, сменил щуп индикатора на пинцет и вынул схему шестого блока. Женщина следила за его действиями, приподнявшись на цыпочки. Она смотрела на Алексея, как на иллюзиониста, показывающего загадочный фокус. Кронин положил схему на корпус рации и принялся разглядывать её через крохотную, но очень сильную лупу, которая волшебно появилась на месте исчезнувшего пинцета. Теперь женщина уловила и лёгкое движение его пальцев, и молниеносную смену приборов. Вот на схему блока лёг крохотный, тонюсенький кусочек проволоки. Алексей несколько раз придирчиво проверил его расположение, а потом точным движением электрода впаял в схему. Полюбовавшись своей работой, он вставил на место шестой блок, задвинул контрольную панель и установил крышку.
— Вот и все, — удовлетворённо сказал он и нажал кнопку вызова. — Диспетчер!
— Диспетчер слушает, — немедленно откликнулся автомат.
Женщина смотрела на Алексея с восхищением, широко раскрыв глаза.
Когда Кронин протянул ей рацию, она спрятала руки за спину и сделала шаг назад.
Алексей засмеялся:
— Берите, все в порядке.
Она с опаской сказала:
— Я боюсь, вы, наверное, колдун?
Кронин смутился.
— Это же элементарное устройство, стандартный блок. Любой школьник сделает.
— Нет, школьники такого не умеют, — возразила она, осторожно беря рацию длинными пальцами. — Вы работали как настоящий художник. Вас можно показывать на сцене.
Вид у Кронина, очевидно, был очень глупый. Женщина сразу поняла, что он чувствует себя неловко, и занялась рацией. Осмотрела её со всех сторон, нажала кнопку вызова и сказала тихонько и певуче:
— Диспетче-ер!
— Диспетчер слушает, — каркнул автомат. Во всяком случае, Кронину показалось, что он каркнул, так контрастировал его голос с голосом женщины.
Она засмеялась.
— Работает. — И подняла глаза на Кронина. — Кто вы? Ну… — Рука её сделала лёгкий порхающий жест. — Какая у вас профессия?
Кронин пригладил волосы.
— Инженер.
Она склонила голову набок.
— Обыкновенный инженер?
— Обыкновенный.
Алексей взглянул на нож, который все ещё рассеянно подбрасывал на ладони, и поспешно спрятал его в карман. Он испугался, что она заметит на его рукоятке маленькую монограмму с литерой «А» — знаком высшей инженерной квалификации, заметит и сочтёт это хвастовством.
Но женщина ничего не заметила, она лишь сказала:
— Этого не может быть. — И добавила виновато, словно извиняясь: — Я такого не умею, совсем не умею. Я вообще ничего не умею.
