Кир Булычев - Город наверху
Мокрица отпустил штору, и она мягко упала обратно. Но Крони не мог оторвать от нее взгляда.
– Там камера пыток, – сказал Мокрица. – Там будешь и ты. А пока мне хочется поговорить с тобой мирно.
Вторая дверь оказалась совсем не там, где Крони ожидал ее увидеть. Мокрица нажал на кнопку, и часть стены отодвинулась.
– Не бойся, – сказал Мокрица. – Идем. А ты, Спел… впрочем, иди и ты, а то этот трубарь может на меня напасть. Ему от этого никакой пользы, а мне обидно.
Следующая комната была невелика, но так же ярко освещена. Посреди нее низкий стол, на нем – сундучок Крони, отдельно – вещи, найденные в нем, наконец, то, что было у трубаря в карманах.
Крони даже удивился такому богатству. Он о многом просто забыл.
Мокрица ткнул пальцем в картину.
– Откуда это? – спросил он. – И что это такое?
– Случайно нашел, когда от крыс убегал.
– Опять ложь, опять обман. Ну, а что здесь нарисовано?
– Это Город Наверху, – сказал Крони.
– Что это значит?
– Раньше люди жили наверху, – сказал Крони. – Где светло и где потолок во много раз выше, чем здесь. Там растут деревья. Вот эти штуки называются деревья.
– А потом? – Мекиль вроде бы заинтересовался.
– А потом чистые, такие, как ваша милость, заставили людей уйти внутрь, сюда, чтобы заставлять их работать. Если много пустого места, каждый может уйти куда захочет.
– И ты веришь, что так и было? – спросил Мекиль, склонив голову набок и разглядывая Крони, будто его увидел впервые.
– Верю, – сказал Крони. – Вот картина.
– Это – выдумка художника, – сказал Мокрица. – Только выдумка. Нет Города Наверху. И не было. Теперь расскажи мне, трубарь, об этом.
Мокрица поддел пальцем обойму от пистолета. Запасную обойму, которая осталась в кармане у Крони.
– Ума не приложу, – сказал Крони. – Никогда не видел, ваша милость.
Мекиль рассуждал вслух, будто ни Крони, ни Спела не было рядом.
– Обойма от армейского пистолета. От старой модели. Трубарь дурак, но не последний. Я верю, что там было оружие. Почему там не быть оружию? Когда эвакуировали сектора, была спешка, кое-что и позабыли. Но даже дурак-трубарь сначала берет пистолет, а потом уж запасную обойму. Он может забыть о запасной обойме и взять пистолет, но не может забыть о пистолете и взять к нему запасную обойму. А куда он дел пистолет?
Вопрос не был обращен прямо к Крони, и потому он не ответил.
Мокрица дотронулся до его руки мягкой, скользкой холодной ладонью:
– Ты плохо слышишь? Где пистолет?
Мокрица поглядел Крони в глаза, и тот на всякий случай зажмурился. Мокрица засмеялся.
Крони открыл глаза. Его никто не бил. Мокрица задумался. И тут Крони удивился. Стражник Спел протянул за спиной Мекиля руку и снял что-то со стола. Снял и спрятал. Что это могло быть?
Стражник ударил Крони палкой по плечу, и удар был слабым. Нарочно слабым, будто Спел и не хотел бить трубаря.
– Не жалей, – сказал Мокрица.
И тогда Крони понял, что утащил со стола полицейский. Это был опознавательный знак того человека, что умер в подземелье.
Спел сказал Крони:
– Ну держись, грязная скотина!
Замахнулся, но удар опять несильный.
Крони на всякий случай взвыл.
– Не убей, – сказал Мокрица. – Что-то тут еще должно было лежать. Вот забыл. – Мокрица разглядывал куски проводов, коробочки, барахло, набранное Крони в подземелье, картину, связку ключей…
Крони почувствовал, как напрягся, замер Спел.
Крони Мокрице не поверил. Опознавательные знаки должны тут же передаваться в квартал. Если у тебя чужой знак, значит, ты убил того человека. Или нашел труп. Мокрица о знаке забыть не мог. Но ведь забыл!
– Итак, – сказал Мокрица, – если ты обещаешь вести себя хорошо, мы не будем тебя сегодня мучить. Все устали. Пора спать. Правда?
– Правда, – сказал с облегчением Крони.
– Ой, ты, оказывается, шутник, – удивился Мокрица. – Ты и в самом деле думаешь, что мы отпустим тебя отдыхать, не спросив, кто тебя затянул на Чтение, кто послал искать оружие.
– Честное слово, я не искал оружия.
– А что?
– Я заблудился.
– Я верю, что ты не искал оружия. Тем хуже – нам придется узнать, что ты искал. И кстати, когда будешь рассказывать, не забудь вспомнить, кому отдал пистолет. Или там было два пистолета? Пойми меня правильно: я отвечаю за спокойствие и безопасность нашего вечного города. И не могу допустить, чтобы пистолетами владели люди, которые могут иметь вредные замыслы. Отведи его, Спел. Там, у старшего, есть список вопросов, ну, как обычно. Только не до смерти. На твою ответственность. Потом он пойдет вниз, покажет, где оружие. Это очень важно. Да, совсем забыл, – догнал их голос у двери. – Ты не подскажешь мне, Спел, чего не хватает из предметов, изъятых у государственного преступника трубаря Крони?
– Не знаю, Мекиль, – сказал Спел беззаботно. – Я же не чистил его карманов.
– Ну конечно, конечно, прости меня, мальчик.
Для того чтобы попасть в камеру пыток, им пришлось пройти длинным коридором. Крони старался ни о чем не думать и не вызывать в воображении комнату и тело Сухорукого.
Спел шел совсем близко.
– Не оборачивайся, – заговорил стражник быстро. – Делай, как я тебе скажу, но ни слова Мокрице. Меня погубишь и себя не спасешь. Как войдешь в комнату, падай на колени, кричи, что все расскажешь!
– Но я не расскажу.
– От тебя и не потребуется. Это уж моя забота. Только разыграй ужас. Он будет следить за тобой. Да и испугаться тебе нетрудно.
– Нетрудно, – согласился Крони. – А куда ты дел…
– Заткнись.
Охранник распахнул низкую дверь, и из камеры сладко пахнуло горелым.
Спел ткнул Крони в спину чем-то острым.
Крони ввалился в камеру. Сухорукого не было. Вместо стекла между камерой и кабинетом Мокрицы было темное глубокое зеркало.
Крони и не надо было разыгрывать ужас.
Палачи надвигались с двух сторон, и длинные мокрые веревки волочились за ними по пятнистому полу.
– Не надо! – закричал Крони.
Палачи приближались не спеша, куда им спешить?
Крони рухнул на колени. Все равно не держали ноги.
– Я все скажу, – бормотал он, хотя ему казалось, что кричал. – Я все скажу!
Стало темно, он полетел куда-то в пропасть, к Огненной Бездне, и темнота кружилась, словно огоньки внутри привидения, и Крони пытался ухватиться за что-то, и сквозь толщу камня он услышал чей-то знакомый голос:
– Готов.
И другой голос, гулкий, отражающийся от стен пропасти, спросил:
– Придет в себя?
И первый голос ответил:
– Безнадежно. Он глубоко ушел.
Глубоко, думал Крони, я глубоко улетел.
– Если не очнется, – сказал гулкий голос, – отнесите в камеру.
