Константин Бояндин - Последний час надежды
Минут через десять я убедился, что всё работает и прицепил значок на куртку.
— Софи! — позвала Ники. — Я готова.
* * *Теперь я видел это со стороны. София и Доминик, взявшись за руки, прошли сквозь едва заметную «дыру в пространстве». И… Доминик осталась. Одна. София исчезла бесследно.
Ники вздрогнула, посмотрела под ноги. Подняла взгляд, прикоснулась к лямкам рюкзака. Сбросила его так, словно само прикосновение к рюкзаку вызывало немыслимое омерзение. Оглянулась и заметила меня.
— Брюс?! — её голос сел. — Брюс, это вы? Вы мне не приснились?
— Это я, — я шагнул навстречу и в руке её тут же возник пистолет.
— Нет, — я заметил, что руки её дрожат. — Не подходите. Почему я здесь?! Почему одна? Что происходит?
— Вы не помните, что с вами было? — я старался говорить спокойно. — Вы ведь были здесь, правда? Когда к вам начала приходить та, о которой…
— Да, — она перебила меня. — Откуда вы знаете?
— Вы рассказали мне, Доминик.
— Я помню… — она прикрыла глаза. — Я видела вас два или три раза, один раз вы были не один. Это не сон? Это всё был не сон?
Я отрицательно покачал головой.
— Я так больше не могу, — прошептала она. Убрала пистолет, уселась прямо на траву. — Она говорит, что мной кто-то пользуется. Она говорит, что я должна впустить её, позволить ей жить в моём теле. Тогда я буду уметь всё, что умеет она и никто не сможет мной пользоваться.
— Как она выглядит, Доминик?
— Подойдите ко мне, — велела она, не поднимая взгляда. — Сядьте. Обнимите меня! Не спорьте! Делайте, что говорят!
Я и хотел, и не решался погладить её по голове. Она уткнулась лицом мне в грудь и замерла так.
— Ваша кожа, — она прикоснулась кончиками пальцев к моей щеке. — Я помню это прикосновение. Запах ваших волос. Брюс, что…
Она словно подавилась словами. Замерла, глядя куда-то мне за спину. Я увидел, как на лице её проступил непереносимый ужас.
— Это она, — шепнула Ники. — Не позволяйте, Брюс. Не дайте ей заговорить со мной.
Она отпустила меня, указывая взглядом мне за спину. Я вскочил на ноги, и…
* * *Мне нужно было повернуться (пистолет уже был у меня в руке) и успеть увидеть ту загадочную женщину, которая вызывала у Ники такой ужас. Но я только начал поворачиваться, когда это случилось.
Ощущалось это словно ветер. Ветер, который дул в сторону небытия и пытался забрать меня с собой. Я истончался, мир плыл вокруг — шёл волнами, я едва мог осознать, что я вижу и вижу ли вообще. Смутно различал женский силуэт шагах в пяти от себя, Ники шагах в трёх позади и справа. Чувства отказывали, картина вокруг становилась всё менее яркой, и мне казалось, что я слышу разговор. Голоса звучали карикатурно, искажённо.
…ничто… не увидит и не запомнит…
Это не голос Ники. Но голос знакомый, хотя и смутно.
…показать? Он ничего не запомнит и не поймёт…
Запомню, — возразил я мысленно, сил едва хватало, чтобы меня не сдуло. Как тогда, в общежитии, когда я ощущал, что умираю. Сейчас было примерно то же самое, и сила, прогонявшая меня из реальности, была настолько мощной, что долго бы я не продержался.
…он тень, он ничто, он ничего этого не видит…
Вижу, — произнёс я. Так мне показалось. Сам я ничего не услышал, даже не почувствовал, шевельнулись ли мои губы.
— Вижу.
И ветер остановился. По глазам ударил яркий свет, на уши обрушился грохот тысячи камнепадов.
Я рассеялся и собрался вновь.
* * *— Брюс? Брюс! — в голосе Ники звучало отчаяние. Я осознал, что лежу на спине, краем глаза вижу трилит. Стоунхендж. Я жив. Что это было?
— Я жив, — она помогла мне приподняться и обхватила, обняла так крепко, что плечам стало больно.
— Она застрелила вас, — прошептала Ники. — Я видела. Она застрелила вас, а вы целы. Я смотрела, ни капельки крови. Кто вы?
— Как и вы, Ники. Человек.
Я думал, она меня сейчас одёрнет. По привычки обратился к ней «Ники».
— Брюс, почему вы живы?
— Это очень долгая история, Ники. Простите, мадемуазель.
— К чёрту! Пусть будет «Ники». Брюс, скажите честно, это всё на самом деле? Она стреляла в вас и вы не умерли?
— На самом деле.
— Если я в вас выстрелю, — она подняла голову, встречаясь взглядом со мной. — Что случится?
Я пожал плечами.
Она отвернулась, отошла на несколько шагов.
— Наверное, вы мне этого не простите. Но я так больше не могу.
Она резко повернулась и выстрелила в меня.
И я вновь рассеялся и собрался.
* * *— Это всё на самом деле… — прошептала она. — Господи! Неужели я этого ждала всю жизнь! Извините меня, Брюс, если сможете! Помогите мне, умоляю!
Я посмотрел на часы. Ники и Софи могут вернуться в любой момент.
— Ники, у меня может быть мало времени. Я хочу попросить вас…
— Да, Брюс!
— Когда вы теряете себя… что вы чувствуете?
Она вздрогнула, посмотрела мне в глаза.
— Словно кто-то хочет узнать обо мне всё. Это жутко мерзко! Я… простите, я кажусь сумасшедшей… я притворяюсь, что меня нет. И потом я просыпаюсь, ненадолго. Как сейчас.
— Ники, — я взял её за руку. — Пожалуйста, поверьте мне на слово. Это может снова случиться в любой момент. Не прячьтесь. Я помню, это мерзко, но не прячьтесь! Постарайтесь встретить то, что приходит, не бойтесь.
— Вы вернётесь? Я вас ещё увижу, Брюс?
— Да, — я кивнул. — Обязательно. Я не…
Мир потёк и вновь застыл. Выражение лица Ники неуловимо изменилось.
— Брюс? Ты поговорил с ней? Ты записал?
— Ники! — воскликнула София. — Брюс! О господи… что это значит?!
Она указывала на что-то шагах в десяти, среди густой травы.
Мы с Ники подбежали к Софи и замерли, как вкопанные.
С лицом, искажённым гримасой ярости, с пистолетом в руке там лежала Анна, горничная Ники. Пуля попала ей в лоб.
* * *— Ники, ты можешь всё вернуть? — тихо спросила София. Я прикрыл тело Анны своим плащом — смотреть на её лицо было непереносимо, от этого мурашки бежали по коже.
— Я уже пробовала, — Ники сидела, прижав ладони к лицу. — Как только мы с тобой вошли, мы зафиксировали точку. Если кто-нибудь и может что-то исправить, это Брюс.
— Я?! Её застрелила ты! То есть, я хочу сказать…
— Я её застрелила, — злым голосом перебила Ники. — Ты мог отнять у меня пистолет. Я сейчас ничего не могу изменить!
— Почему? — поинтересовалась София. — Мы можем вернуться к тому моменту, когда мы ещё не ушли.
— Я пробовала, — Ники прикрыла глаза. — У меня нет сил. Барьер слишком высокий. Кто-то не хочет, чтобы мы туда вернулись.
