Константин Фарниев - Взорванные лабиринты
— А мы вроде бы проходим мимо и предлагаем свою помощь. Ребята у меня крепкие, до убийства дело не дойдет. Я вам обещаю. Поручите Гинса нам. Нападения Муттон не ждет и поэтому никаких особых мер по охране фургона не предпримет. — Лобби Тэк вопросительно оглядел присутствующих.
— Поручаем, — утвердил молчаливое согласие всех Соримен. — О деталях поговорим позже, — добавил он.
— Благодарю за доверие, — ответил Тэк.
Соримен потянул к себе лист чистой бумаги.
— Теперь нам нужно решить главный вопрос: что делать? Чем ответить на чрезвычайное положение, на массовые аресты, одним словом, на реакцию.
— Странно все-таки, — тихо обронил Бур, один из видных юристов города.
Все воззрились на него. Бур виновато улыбнулся.
— А если в город на самом деле нагрянули Пришельцы из другого мира, и никому нет до них дела, никого они не удивляют, никто не занимается самым потрясающим явлением за всю историю существования человечества? Существа другой планеты, быть может, ходят по городу, а мы разрабатываем планы нападения на патруль, вызволения из лап полиции своего товарища, говорим о забастовках, демонстрациях, о возможных кровопролитиях, о борьбе друг с другом. Не кажется вам, что все это ужасно и дико.
— Кажется, — угрюмо буркнул Соримен. — Но суть сейчас не в Пришельцах, поймите. В городе идут повальные аресты. Сотни наших товарищей уже арестованы. И не мы виноваты в том, что нас сейчас меньше всего занимают Пришельцы. Таковы условия, в которые мы поставлены властями. Что касается Пришельцев, то ими, видимо, уже занимаются ученые.
Подал голос техник завода электронных приборов, худой и бледный парень. Он неловко поднялся, как бы оправдываясь за свой очень высокий рост.
— Последнее время я работал в проблемной лаборатории профессора Фэтона. Человек он, безусловно, хороший и, как я понял, принадлежит к той категории ученых, которые отрицают насилие и особенно связанную с ним политику. Можно было бы поговорить с ним. Он электронщик, в прошлом астрофизик… — Техник замялся и, вопросительно оглядев всех, сел.
— Я полагаю, — отозвался Гар, — будет очень хорошо, если мы поведем работу в обоих направлениях. Налаживанием контакта с профессором и займется Дафин.
Казалось, день длился целую вечность. А часы показывали всего 16 часов. Присутствующие единогласно проголосовали за всеобщую манифестацию. И такую, чтобы о ней узнала вся страна.
Погода окончательно испортилась. Посыпал снег, задул колючий ветер. Без огней рекламы город производил удручающее впечатление.
У многочисленных пунктов выдачи кредитных карточек змеились огромные очереди. Получив карточку, люди пристраивались к другой очереди, где выдавали продукты. На лицах стыло выражение угрюмого ожесточения. Нормы были мизерны до смешного.
Фэтон и Нейман медленно шли по улице, присматриваясь и прислушиваясь к окружающему. Было не только темно, но и непривычно тихо. Не вопили газетчики, не звучала музыка, не слышно было шума бесконечных потоков автомашин. Все бензоколонки были закрыты. Владельцы нефтепродуктов предпочитали не рисковать.
Где-то рядом раздались рокочущий гул и лязг. В начале улицы показалась танковая колонна. Люки башен были открыты. Все члены экипажей, кроме водителей, сидели наверху и жадно таращили глаза.
— Явились! — раздался сзади налитый ненавистью голос.
Фэтон хотел обернуться, но удержался. Нейман кашлянул в кулак и искоса глянул назад. В сумеречном свете все лица были одинаковы. На тротуарах стояли толпы людей и смотрели на проходящие танки.
Приятели выбрались из толпы и пошли дальше. Фэтон был с чемоданчиком. Аппарат проходил свое первое практическое испытание.
— Господин профессор!
Фэтон остановился. Он сразу узнал худое лицо техника, который последнее время работал в его группе, и попытался вспомнить фамилию.
— Моя фамилия Дафин, господин профессор.
— Здравствуйте, господин Дафин. Это мой приятель Боли Нейман. Знакомьтесь.
Дафин и Нейман раскланялись.
— Как поживаете, господин профессор?
— Как все, дорогой мой.
Дафин помялся. Фэтон вопросительно посмотрел на него.
— Господин профессор… — Дафин умолк, смешавшись.
— Вы хотите что-то мне сказать?
— Да… господин профессор. Только… не… на улице.
— К сожалению, все кафе закрыты и все остальное подходящее для разговора — тоже. Нам оставлена возможность говорить либо на улице, либо дома. Сегодня уже поздно. Завтра мы можем встретиться у меня дома.
— Благодарю вас, господин профессор, — обрадовался Дафин. — Завтра я буду у вас.
— Ну и отлично. Адрес мой вы знаете? До свидания, господин Дафин.
— До свидания, господин профессор.
Дафин шагнул в сторону и растворился в темноте.
— Кто это? — спросил Нейман.
— Техник из моей группы. Хороший парень. Кажется, он один из активистов профсоюза электронщиков.
— Нельзя ли через него связаться с нужными нам людьми.
— Посмотрим завтра. По крайней мере, парень он надежный.
— Послушай, Рок. Давай запасемся и мы кредитными карточками.
— Пойдем! Заодно продолжим испытание аппарата.
Чем ближе приятели подходили к центру, тем чаще встречались патрули, проверявшие документы. А вдруг какой-нибудь полицейский потребует открыть чемодан, боялся Фэтон. Опять он поступил, не подумав. К счастью, все обошлось. Карточки друзья получили без особых хлопот. В левом углу стояла фамилия владельца, затем шли сумма месячного кредита, дни месяца, против которых ставилось количество товаров и итог их в денежном выражении. Цены на пищевые продукты были чрезвычайно высоки.
Ровно в семь вечера приятели были дома.
Диктор телевидения зачитывал очередное сообщение Комитета противодействия. Касалось оно появления в городе танков. Правительство ввело их с целью охраны покоя и собственности граждан. В городе за минувший день было разграблено более десятка продовольственных магазинов и складов, несколько сот частных квартир.
Профессор испытывал острое чувство разочарования. Почему-то он был уверен, что «Всезнайка» с первого же раза обнаружит присутствие гостей из космоса. Увы, этого не случилось. Аппарат так и не подал голоса. Может, потому что радиус его действия был довольно ограничен — всего пятьсот метров в окружности. А может, он вообще не получился.
Фэтон глубоко вздохнул. Неужели он ошибся? Ведь только практика подтверждает достоверность любого научного открытия или изобретения. Не может быть все-таки, чтобы он так грубо ошибся. Просто вероятность встречи с искомым ничтожно мала.
