Константин Фарниев - Взорванные лабиринты
Профессора Гинса посадили в одиночную камеру. Он сразу же объявил голодовку. Через несколько часов его повезли на допрос к Муттону.
Все попытки комиссара выведать у профессора фамилии членов и активистов Комитета общественного спасения, а также руководителей профсоюзов не имели успеха. Гинс задумчиво смотрел прямо в его маленькие глазки и нес чепуху о нашествии на Землю венерианцев.
— Вы не то ищете, господин комиссар. Если даже вы переловите всех своих потенциальных противников, то куда вы их денете. Их очень много, комиссар. А вдруг Пришельцы тоже придерживаются прогрессивных воззрений. Не понравитесь вы им, и они запросто перебросят вас на свою планету. Для них такое дело — сущий пустяк. И что вы будете там делать со своим полицейским интеллектом?
— Издеваетесь, господин Гинс?
— Нет, господин комиссар, предупреждаю на всякий случай. Как бы чего не вышло.
— Значит, не хотите говорить по существу?
— Почему же. Я говорил и говорю: мои товарищи на своих местах. Что они намерены предпринять, мне неизвестно.
Гинс отвернулся от комиссара и стал смотреть в зарешеченное окно.
Муттон с откровенной ненавистью глянул на профессора. С каким наслаждением разрядил бы сейчас он в этого смутьяна обойму полицейского кольта. До того невыносимо было ему то, что олицетворял собой профессор. К сожалению, команды стрелять он еще не получил. Комиссар незаметно вздохнул.
— Мы отпустим вас на свободу, если вы сами объявите о роспуске Комитета общественного спасения.
— Комитет могут распустить только те, кто его избрал. Что касается сотрудничества с правительством, то я уже сделал такую попытку. Она, правда, скверно кончилась для меня.
Господин Муттон отвел глаза и побарабанил худыми пальцами по крышке стола.
— Подумайте, господин Гинс. Это единственная возможность облегчить ваше положение. Вы знаете, как у нас карается коммунистическая пропаганда.
— Крепко карается, господин комиссар. Я сказал то, что думал. По крайней мере, всем сразу стало ясно: кто есть кто. Благодарю за совет и советую вам в свою очередь тоже подумать, как вам облегчить свое положение. Кажется, оно у вас куда труднее моего.
Гинс угадал. Положение господина Муттона, в самом деле, было не из легких. Основные противники — коммунисты и активисты профсоюзов оставались на свободе. Если не считать самого Гинса и тех, кого взяли вместе с ним в здании муниципалитета, главные силы оппозиции успели уйти в глухое подполье и уже наверняка готовят ответный удар.
В квартире инженера государственной электростанции Гара в это время было многолюдно. Гар не боялся появления у себя полиции. В глазах администрации электростанции и полиции он считался одним из самых благонадежных граждан. На самом деле он уже почти два года являлся сопредседателем запрещенного профсоюза инженерно-технических работников энергетики.
Было 15 часов. Предстояло провести объединенное заседание Комитета общественного спасения и представителей профсоюзов, чтобы срочно решить несколько неотложных вопросов.
Хотя квартира находилась на четвертом этаже, Гар все-таки плотно зашторил окна. Жену и двенадцатилетнюю дочь он отправил к своим родителям. Говорили вполголоса.
— Итак, — хлопнул ладонью по столу, требуя тишины, Лори Соримен, заместитель по комитету и ближайший друг Гинса, — начнем. Время не терпит.
— Время у нас уже не деньги, — усмехнулся представитель профсоюза работников телефонной компании, смуглый, небольшого роста Тони Ривенс — он еще не отдышался после быстрой ходьбы, — но спешить нам есть куда.
— Говорите, Ривенс.
— Сегодня я работал в полиции, только что оттуда. У них забарахлила пара телефонов, и меня пригласили посмотреть. — Тони сделал паузу, сильно затянулся сигаретой. — Проверял я телефоны и случайно, — Ривенс сделал ударение на слове «случайно», — врубился в линию господина комиссара. Он как раз отдавал приказ начальнику тюрьмы. Профессора Гинса в 20 часов должны перевезти в тюрьму, что на северо-восточной окраине города. В 20 ноль-ноль за ним приедет капитан полиции с двумя конвойными на фургоне.
Ривенс замолчал и раздавил в пепельнице окурок. В комнате повисло молчание.
— Что вы на это скажете? — обратился ко всем Соримен.
— По-моему, каждому ясно, — заметил Гар.
— Освободить Гинса, — подхватил Лобби Тэк, член Комитета общественного спасения. Грузная фигура его напряглась, мозолистые руки сжались в корявые кулаки.
Все одобрительно зашумели. Соримен подпер голову рукой.
— Как? — спросил он.
— Поручите это дело нам! — вскочил с места Шэттон Дюк.
Шэттон был вожаком прогрессивного кружка студентов политехнического института, одним из любимых и перспективных учеников профессора Гинса. Смуглое лицо его с живыми черными глазами, тонкая фигура выражали такую решимость, что все невольно улыбнулись.
— Есть у меня ребята, которым это дело по плечу. Есть и оружие.
— Только не это! — сразу вставил Соримен. — Никакого оружия и никаких выстрелов. Если мы спровоцируем вооруженное столкновение с властями, они зальют город кровью.
— Хорошо, — согласился Дюк. — Обойдемся без оружия.
— Изложите свой план, — попросил Соримен.
План сводился к тому, что они явятся в тюрьму под видом предназначенного для Гинса конвоя и таким образом вывезут его в безопасное место.
Соримен укоризненно покачал головой.
— Как в скверном детективе. Разве они так плохо знают друг друга, что могут принять за капитана подставное лицо?
— Это авантюра, конечно, — поддержал его Лобби Тэк. Нужно встречать конвой, когда он будет уже с профессором в машине.
— Машину остановить можно, — согласился пожилой мужчина сумрачного вида, функционер профсоюза рабочих автомобильной промышленности. — Я знаю эту тюрьму. Дорога из нее одна: прямо, потом поворот направо. Улица довольно узкая, не ярко освещенная. Разбросаем по дороге шипы. Их у нас на заводе уйма. Они используются при испытании автомашин и покрышек. Есть такие, от которых лопаются любые покрышки.
— А мы вроде бы проходим мимо и предлагаем свою помощь. Ребята у меня крепкие, до убийства дело не дойдет. Я вам обещаю. Поручите Гинса нам. Нападения Муттон не ждет и поэтому никаких особых мер по охране фургона не предпримет. — Лобби Тэк вопросительно оглядел присутствующих.
— Поручаем, — утвердил молчаливое согласие всех Соримен. — О деталях поговорим позже, — добавил он.
— Благодарю за доверие, — ответил Тэк.
Соримен потянул к себе лист чистой бумаги.
