Сергей Абрамов - Выше Радуги. Повести
— «Будешь прыгать в высоту «по мастерам»… Понял». Третьего сна не было?
— Был, — сказал Алик, наслаждаясь диалогом. — Будто я в воскресенье попал в мамин институт. А там Брыкин меня отловил, усадил в какое-то кресло, подвёл датчики и перестроил мне это… как его… модуляционное биопсиполе в коммутационной фазе «Омега».
— И ты стал прыгать в высоту «по мастерам»?
— Ну, это уж — факт.
Отец упал в кресло и захохотал. Он всегда долго хохотал, если его что-то сильно смешило, всхлипывал, повизгивал, хлопал в ладоши, вытирал слёзы. Мама сердито говорила, что смеётся он крайне неинтеллигентно, но сама не выдерживала, начинала улыбаться: уж больно заразителен был «неинтеллигентный» смех отца.
Алик ждал, пока он отсмеется, сам похмыкивал. Наконец отец утомился, вытер слёзы, спросил:
— А если серьёзно? Тренировался?
Что ж, вчерашние прыжки в саду можно назвать тренировкой. Пойдём навстречу родителю-реалисту.
— Было дело.
— И прыгнул?
— И прыгнул.
— Я же говорил, что есть в тебе огромные потенциальные возможности, да только ленив ты до ужаса, ленив и нелюбопытен.
Алик отметил, что отец дословно повторил предполагаемую фразу. Отметил и похвалил себя за сообразительность и умение точно прогнозировать реакцию родителей. Это умение здорово помогает в жизни. Кто им не обладает, тот страдалец и мученик.
— Как видишь, я не только могу стихи писать…
Подставился по глупости, и отец тут же отреагировал:
— Стихи, положим, ты не можешь писать, а только пробуешь. А вот прыгать… Скажи, метр семьдесят пять — это очень много?
Вот тебе раз! Восхищался, восхищался, а чем — не понял.
— Достаточно много для первого раза.
— Будет второй?
— И второй, и десятый, и сотый. Я всерьёз решил заняться лёгкой атлетикой. Завтра в пять — тренировка. Бим ждёт.
Отец снова вскочил и запечатлел на лбу сына поцелуй — видимо, благословил на подвиги.
— Если не отступишь, буду тобой гордиться, — торжественно объявил он.
— Не отступлю, — пообещал Алик.
Да и куда отступать? Сказал «а» — перебирай весь алфавит. Кроме того, глупо обладать талантом — пусть с неба свалившимся — и не пользоваться им. Как там говорится: не зарывай талант в землю.
8
Когда Алик подошёл к школе, электрические часы на её фронтоне показывали шестнадцать пятьдесят. До начала тренировки оставалось десять минут. Чуток подумал: прийти раньше — посчитают, что рвался на тренировку, как восторженный пацанёнок; опоздать минуты на две, на три — рано записывать себя в мэтры. Пока размышлял, большая стрелка прыгнула на цифру одиннадцать.
Пробежал по холлу, где висели коллективные фотографии выпусков всех лет, красовалась мраморная доска с именами отличников, спустился по лестнице в подвал и… оказалось, что Бим уже выстроил в зале спортсменов. Наскоро переоделся, встал в дверях.
— Извините за опоздание, Борис Иваныч.
Ребята бегали по залу, всё время меняя ритм. Бим посмотрел на часы, крикнул:
— Резвее, резвее… — подошёл к Алику. — Почему опоздал?
— Не понял: только прийти в пять или это — уже начало тренировки.
— Запомни на будущее: если я говорю — в пять, в три, в семь, значит, в это время — минута в минуту — ты должен стоять в строю. Идею уяснил?
— Уяснил.
— Всё. Марш в строй!
Пробегавший мимо Фокин махнул рукой. Алик рванулся за ним, пристроился сзади. Думал: зачем ненужная и выматывающая беготня, если он пришёл сюда прыгать в высоту? А Бим, словно нарочно, покрикивает:
— Темп, темп… Радуга, нажми, еле ноги переставляешь.
Ясное дело: еле переставляет. Хорошо, что двигаться способен, впору — язык на плечо, брякнуться на маты где-нибудь в тёмном уголке и подышать вволю.
Фокин обернулся:
— Крепись, старикашка. Ничто не вечно под луной…
Каков орелик! Побегаешь так — поверишь, что и ты не вечен, несмотря на твои щенячьи пятнадцать лет.
А Бим знай шумит:
— А ну, ещё кружочек… В максимальном темпе… Наддали, наддали… Радуга, не упади…
Смеются… Откуда у них силы смеяться? У Алика не было сил даже обидеться, своё уязвлённое самолюбие потешить. Но именно оно не позволяло ему выйти из строя, плюнуть на всё и умотать домой. Бежал, как и все. Помирал на ходу, но бежал. Сила воли плюс характер… Берите пример с Александра Радуги, не ошибётесь…
— А-атставить бег! — зычно командует Бим.
Наконец-то… Алик обессиленно плюхнулся на лавку: передохнуть бы. Как же, ждите!
— Радуга, почему расселся? Быстро в строй!
Вскочил как ужаленный, зашагал вместе со всеми. Подлый Фокин смеётся, подмигивает. Подножку Фокину… Так тебе и надо, не будешь злорадничать.
— Радуга, прекратить хулиганство. На подножки силы есть, а на тренировку — извини-подвинься?
— Я нечаянно, Борис Иваныч. С непривычки ноги заплетаются.
— А ты расплети, расплети. А я помогу.
Интересно — как поможет?
— Всем на корточки! Па-апрыгали!..
Ох, мука… А Бим-то, оказывается, садист, компрачикос, враг подрастающего поколения, достойной смены отцов. На что сгодится поколение, которое ещё в отрочестве отдало все силы, прыгая на корточках? Чёрт, икры будто и не свои… А негодяй Фокин коленкой норовит в зад пихнуть.
— Борис Иваныч, Фокин ведёт себя неспортивно.
— Фокин, веди себя спортивно.
— Борис Иваныч, я Радуге помогаю, подталкиваю, а он — неблагодарный…
— Радуга, разрешаю один раз тоже повести себя неспортивно.
Благородно со стороны Бима. Не будем торопиться, подловим моментик, отметим неразумным хозарам. То бишь Фокину.
— Закончили прыжки. Сгруппировались у дверей… По трое, через зал — прыжками… Па-ашли!.. Левая нога, правая нога, левая нога, правая… Радуга, шире мах!..
Раз, два, левой, канареюшка жалобно поёт…
— Следите за Радугой… Радуга, а ну-ка, сам, в одиночестве… Левая нога, правая нога, левая нога… правая… Вот такой шаг должен быть, а вы всё ляжки бережёте, натрудить боитесь. Начали снова… Левая нога, правая нога…
Алик прыгал и чувствовал нечто вроде гордости. Впервые в жизни его поставили в пример, и не где-нибудь — в физике там или в литературе — в спо-о-орте! Не фунт изюму, как утверждает отец. В своё время фраза показалась элегантно-загадочной, начал вовсю щеголять, потом как-то наткнулся в словаре Даля: фунт — четыреста граммов; всё сразу стало будничным и скучным.
— Радуга, о чём думаешь?
— О разном, Борис Иваныч.
— То-то и плохо, что о разном. Думать надо о том, что делаешь. В данном случае — об упражнении. Отвлёкся — уменьшил шаг.
