Станислав Михайлов - Эра воды
Как только мог, я боролся с этим наследством. Убрался с Земли на Ганимед, где попытался найти простое счастье простого парня, но чертова удавка генетики выдернула оттуда, вернула на Землю, заставила защитить диссер и вот теперь, словно из пращи, запульнула к Марсу. Глядя на медленно удаляющуюся плюшку бело-голубой планеты-матери, на сверкающие в солнечных лучах точки орбитальных станций, на слепящий полумесяц Луны, где давно нашли покой Алла и Стив, я, Пол Джефферсон, летел продолжать их дело где-нибудь в кальдерах Олимпа, убеждая себя, что всего-навсего хочу повидаться с Мэгги. Маргарет Боровски — научный руководитель и давний-давний друг, ведь мы знакомы уже больше года, огромный срок для моих привязанностей. В свое время я не знал, куда бежать от ее материнских чувств, и почел за лучшее сдаться. Она ждет моего визита, но, конечно же, не в качестве снега на голову. А я рассчитывал сделать сюрприз, явиться блудным сыном с подарком в руке.
Однако все полетело кувырком, сначала в переносном смысле, а затем и в прямом. Ракета благополучно пронзила мировое пространство в межпланетном рейсе, но из всех возможных способов продолжения пути я выбрал «Марсианский Аист». Уж больно понравилось открытое, по-детски веснушчатое лицо пилота, веселого оптимиста по имени Руперт. Лицо, и, конечно, оперативность. Чудо-юдо-машина с немереными крыльями отправлялась в полет вечером и уже через несколько часов должна была сесть буквально в паре сотен километров от станции Мэгги, по местным понятиям, рукой подать, полдня на вездеходе. А монорельс, хотя и шел быстрее турболета, завез бы меня на полконтинента западнее, и добираться оттуда на перекладных совсем не привлекало.
Не привлекало. Хотя подсказывал внутренний голос. Один из двух моих внутренних голосов буквально захлебывался протестом, и я его не послушал, а он оказался прав. Надо было поездом.
Все пошло наперекосяк с той минуты, как я покинул номер, забыв подарок на столе.
* * *— Эй, Пол, ну что там? — голос пилота напряжен, он думает, кривую еще можно устремить к асимптоте, рвущейся в чистое марсианское небо.
«Надо было поездом», — снова подумал я, хмыкнул и начал из анекдота:
— Есть две новости, хорошая и плохая. Какую первой?
Он задумался. Славный парень этот Рупи, энтузиаст воздухоплавания. Энтузиасты двигали аэронавтику и разбивали головы на заре двадцатого века, они остались в далеком прошлом. Жаль, скоро и о нас будут говорить исключительно в прошедшем времени, мы застряли черти где, а вокруг и над нами — не пойми что и пыльная буря.
— Давай хорошую, Пол. Будем разнообразить.
— О'кей, слушай. Мы еще живы. Энергоустановка, похоже, цела. Если там зеленые цифры, значит, цела? Крылья… Сам понимаешь. Но они уже не понадобятся.
— Как не понадобятся? Почему? Бурю переждем и попробуем взлететь… — Руперт отчаянный оптимист. Даже если предположить, что найдется взлетная полоса для этого дряньдулета, этого неудачного опыта мехгенетиков по скрещиванию птеранодона с монопланом, для этого чудом летающего безумия, для этого… Одним словом, если бы мы даже могли разогнаться, пыльную бурю на Марсе пережидать довольно долго. А нынешняя, поди, опять на полпланеты, месяца четыре будем жевать песок. «Кстати, проверить синтезатор», — взял я на заметку и еще раз поводил фонариком по стенам. Яркий широкий луч уперся в неровный свод пещеры. Рыжеватый грубый камень, наверное, песчаник, часто изрезанный поблескивающими кварцевыми жилками.
— Понимаешь ли, Рупи, мы, похоже, под землей. И нас завалило.
— Черт-черт-черт! — почти физически почувствовал, как он пытается выползти наружу.
— Лежи смирно, сейчас ты не боец.
Подтянувшись на руках, я окончательно выбрался из выломанного иллюминатора и присвистнул. Мы в широкой подземной полости, нос нашего монстра уперся в камень и расквашен, хвост завален до середины фюзеляжа, и кажется, будто турболет вырос прямо из стены. Дракон с обрубками вместо крыльев. Сами крылья, надо полагать, остались наверху, сейчас их заносит красная пыль.
— Что там, Пол? Почему под землей? — снова крикнул пилот.
Беднягу зажало в носовом отсеке, придавив ноги. Своими силами я его вытащить не смог. Теперь нужно добраться до грузового, найти, выволочь и проверить синтезатор, если он, конечно, не накрылся, но сначала активировать ремонтный бот и попытаться освободить Руперта.
Ковырнув стену, я понял, что никакой это не кварц, а лед, обычный водяной лед. Поцарапал резаком то, что казалось камнем, крошка посыпалась на ботинок. Ну да, мы же на Марсе. Вокруг не песчаник, это кремнезем, сцементированный замерзшей водой, возможно, с небольшой примесью углекислого льда.
— Мы в пещере, что-то вроде дырки в мерзлоте.
— Как мы туда попали? Выход есть?
— Вижу только вход. Пещера сужается вперед и вниз, дальше не вижу, темно. Не знаю, как попали, Рупи, прости, у меня сильно кружилась голова.
— Да, чертов смерч, а ведь почти вывернулись… Пол, активируй рембота, пусть попробует меня вытащить.
— Где он?
— В ремонтном отсеке. Должен был запуститься сам, но нас так приложило…
— Где ремонтный отсек?
— Лезь обратно. Видишь, люк внизу? Это в грузовой, а прямо — в ремонтный.
— Он заперт?
— Не, заперт грузовой, потом откроем. А ремонтный, если закрыт, сдвинь правую панель, там ручка, тяни на себя и вниз… Получилось?
С негромким чпоком люк отъехал в сторону. Стенки отсека тут же покрылись инеем. В неярком аварийном освещении предо мной предстал ремонтный робот, вертикально зафиксированный в амортизирующих креплениях. Снежно-белый, на вид сама стерильность, хотя стерильность-то ему и ни к чему. Новая модель, незнакомая, но что-то я про такие слышал… Вроде, у этого четыре независимых модуля, каждый как бы отдельный механизм, и управляющий центр, координирующий их действия. Насколько я понимаю в роботах, а понимаю я в них не очень, если нужно развить большое усилие, рембот объединяет модули, а для одновременного выполнения различных операций — разъединяет их.
— Как его запустить?
— Пол, там есть инструкция. Ни разу не пользовался. Он должен сам включаться при аварии.
— Сам-сам, — проворчал я. — Тебя не учили, что ли? На случай форс-мажора должен знать, как с завязанными глазами активировать эту штуковину.
— У меня глаза работают, только ноги зажало. — Я говорил, что он классный парень? Даже в такой дрянной ситуации умудряется шутить. — Это новый бот, недавно поставили. Думал, слетаю, потом разберусь.
— Теперь разбираться буду я, а ты отдыхай — хмыкнул я и утопил большую красную кнопку, рядом с которой красовалась надпись: «Активация».
В недрах робота послышалось негромкое жужжание. Примерно с минуту ничего больше не происходило.
— Руперт, он жужжит.
— Это правильно, он должен жужжать.
— Но он только жужжит, больше ничего.
— Это правильно, Пол, он тестирует системы. Греется. Настраивается. Подожди.
— У тебя ноги болят?
— Не чувствую, вкатил обезболивающее. Костюм цел, сканируется на «удовлетворительно». Хорошо, силовая установка цела. Без энергии машине крышка.
Я не стал говорить пилоту, что ей и так крышка. Если только этот ящер воздухоплавательного мезозоя сам не выползет из норы, где нас завалило, и не вырастит новые крылья. Очень пойдут к его разбитой морде и искореженному корпусу.
Плавно, как белый лебедь на пруду, робот выплыл из распавшихся зажимов и завис над полом. Я моргнул, пытаясь сообразить, потом понял, энергоустановка же не отключилась, основной свет где-то перебило, а питание «гравиэлементов» в норме. Они, как известно, обеспечивают не только притяжение, но и магнитную левитацию.
Ни о чем не спрашивая, рембот уверенно проследовал из своего блока в общий отсек и, развернувшись, отправился вовсе не в рубку, а в хвостовую часть. Однако, не добравшись до конца, снова развернулся и полетел, наконец, к Руперту. Я так понимаю, он сканировал состояние нашей чудо-машины. Думаю, оно ему не понравилось.
Добравшись до заблокированного люка в носовой отсек, робот выдвинул тонкий манипулятор, напоминающий лапку насекомого, и медленно провел им по косяку. Что-то скрипнуло, дзынькнуло, и люк вывалился прямо на нас. Рембот невесть откуда взявшимися конечностями ловко подхватил его и отставил в сторону.
— Привет, парень! — Помахал рукой неунывающий Рупи. — Давай, вытаскивай меня. Только ноги не поломай.
Реакция робота оказалась для меня неожиданной. Он как бы распался на части. Центральный блок остался висеть на небольшой высоте над полом, а из четырех других, как ростки из-под земли, выпустились тоненькие щупальца, десятки манипуляторов, каждый из которых был тоньше моего мизинца, а длина менялась в зависимости от расстояния до цели. Опираясь на них, как на телескопические руки и ноги, модули, подобные толстопузым многолапым паукам, ловко разбежались по отсекам, что-то разбрызгивая на стены. Один выскочил наружу, я из любопытства выглянул за ним. Робот выдувал огромный пузырь, полностью поглотивший разбитый нос турболета. Вскоре пузырь застыл, и модуль вернулся, замерев напротив меня. Тут я впервые услышал его голос, обычный человеческий баритон.
