Аластер Рейнольдс - Звездный лед
– Я не понимаю, – заговорила Светлана, затем осеклась и воскликнула: – Погоди-ка! Неужели и в самом деле?… Господи боже! И чего мы раньше не подумали про это?
– До меня все еще не доходит, – сказал Перри, глядя на Свету. – В чем проблема-то?
– Ты правда не понимаешь? – спросила Белла, не веря своим ушам. – Не видишь, что на самом деле означает наша эмблема?
– По мне, это просто пингвин.
– И что делает наш милый пингвин?
– Держит перфоратор… отбойный молоток… ох, постойте…
– Взгляни на него глазами инопланетян, – предложила Белла. – Как это милое существо улыбается? Тебе не кажется, что слегка злобно? У него даже зубы есть. Зубы! И кто додумался пририсовать их пингвину? И перфоратор: вы не думаете, что кто-то может принять его…
– За оружие! – выдохнула Светлана.
– Мать честная! – выговорил Перри, и все дружно заржали.
– К тому же они могут подумать, что мы выглядим так, – добавила Белла. – Что мы – пингвины!
– И что мы вооружены, – вставила Света.
– И с ластами? – спросил Перри.
– Что с ластами?
– Ты не думаешь, что им покажется странной возможность построить космический корабль ластами вместо рук? Это не легко, корабли – ластами.
– А может, они подумают, что мы биологически переконструировали себя, выйдя на достаточный технологический уровень? – предположил Саул Регис. – Если о тебе заботятся роботы, можно и вернуться к плавникам. Во втором сезоне «Космического мстителя»…
– Дело не в плавниках! – проговорила Белла сурово. – Нашу эмблему могут неправильно понять наши друзья со Спики. И решить попросту сбить нас на подлете.
– Ну хорошо, – согласился Ник Тэйл. – Уберем пингвина из сети. Это же нетрудно, правда? Хотя мы же не собираемся давать им доступ к нашей сети?
– Да, с «Шипнетом» все просто. Сложность в том, что на нашем корпусе – двадцатиметровый зубастый пингвин, – объяснила Белла терпеливо. – И в том, что кому-то надо идти наружу и закрасить его.
– Что, при ускорении? – спросила Света удивленно.
– При ускорении. А еще тому, кому придется закрашивать, нужно взять синюю краску и намалевать здоровенное ООЭ на месте пингвина. Начиная с сегодняшнего дня у нас официальное благословение от Организации Объединенных Экономик. Все на корабле получают временный дипломатический статус.
Она доверительно всем улыбнулась:
– Ребята, все это очень и очень серьезно.
* * *Перри стоял в отсеке подготовки к наружным работам рядом с оранжевыми «Орланами-19». Он прицепил камеру на стену и отошел. Поправил свою привычную красную кепку. Его просили надеть шапку лыжного фасона с эмблемой «Глубокой шахты», но ему это показалось чересчур. Обойдутся.
– Беды не оберешься, – предупредила Светлана, сидя на поддоне. – Даже мне пришлось напялить чертову униформу. Я целый день ее найти не могла – но нашла и надела. Черт!
– Пускай в суд подают. На заднем плане целая тонна логотипов «Глубокой шахты». Этого им мало?
– Наверное.
Перри включил флекси, запустил симулятор телеведущей.
– Ну ладно, – сказал он ей, – можешь начинать.
– Привет! – пискляво воскликнула телекукла. – Вы смотрите Си-эн-эн. Перед вами Перри Бойс, тридцать семь лет, начальник кометных операций на «Хохлатом пингвине» и счастливый партнер нового научного секс-символа Светланы Барсегян. Перри, как чувствуете себя?
– Нормально.
– Никаких нервов, сомнений?
– Не-а.
– Отлично! – проблеял симулятор, глядя на Перри с восхищением. – Когда нагоните Янус, вы же будете во главе всех наружных работ?
– Буду.
– Не могли бы вы нам рассказать немного больше о том, как это будет происходить? То есть как вы попадете на его поверхность?
– Займемся ДВТС.
– ДВТС? – повторила задумчиво кукла. – Не могли бы вы пояснить для наших зрителей…
– Деятельность вне транспортного средства.
– Здорово! И что же это подразумевает?
– Деятельность вне, – ответил Перри, пожав плечами.
– А что за транспортное средство?
– «Хохлатый пингвин».
– Здорово. А деятельность… какая она будет?
– Работа по Янусу.
– То есть деятельность в ближайших окрестностях Януса?
– Ну да.
– Отлично! И когда вы говорите про такую деятельность, вы имеете в виду…
Телеведущая замолчала, отвлеченная хихиканьем Светланы. Перри глянул на нее:
– Что такое?
Она выпрямилась и объявила:
– Перри, ну ты такой естественный! Ты так открываешься аудитории, отдаешь всего себя! Они будут без ума.
Он содрал камеру со стены:
– Если мне придется еще раз делать подобное, я кого-нибудь удушу! Начиная с тебя.
– Меня? А я-то что сделала? – осведомилась та невинно.
– Сама прекрасно знаешь! Они в тебе заинтересованы, не во мне.
– Что ж поделаешь.
– Ну, для начала попытайся не быть такой умной и симпатичной.
– Мне нравится, что ты назвал именно в таком порядке: умной и симпатичной. Мне бы весьма претила идея, что мои физические качества предпочтительнее интеллектуальных.
Она обиженно скривилась и подтянула колени к подбородку. Света надела лыжные полосатые черно-белые легинсы и бирюзовую блузку без рукавов и с глубоким вырезом. Это сочетание в особенности привлекало и возбуждало Перри.
– Или ты думаешь, что мои физические качества уступают интеллектуальным?
– Разве я такое говорил?
– Буквально – нет. Но твои слова можно было истолковать именно так.
– Барсегян, ты, по мне, все еще ягодка хоть куда.
– Ох, теперь ты вообще открытым текстом то же самое.
– Совсем нет.
Она глянула кокетливо.
– Тогда докажи!
– Прямо здесь и сейчас? Бригада наружных работ будет через десять минут.
– О да. Жуткий пингвин-убийца. – Она хихикнула. – Мы же не хотим отвлекать их от такого важного задания!
– Ага, – подтвердил он и скабрезно ухмыльнулся.
– И это оставляет лишь один вопрос: мой чулан или твой?
– Твой, – определил он, подумав немного, – лишнее пространство дорогого стоит.
* * *Уединиться на корабле было трудно до крайности, но Светлана с Перри старались. Ее комната была немногим больше щели в стене. Делали ее, наверное, ориентируясь на самую скудную и дешевую разновидность капсульного отеля в Токио. Таких щелей имелось полторы сотни, выстроенных в три ряда вокруг нижней части корабельного хребта. В каждой – место для нескольких личных вещей и драгоценная возможность хоть когда-то побыть не на виду. Чтобы пробраться к своему логову, Светлане приходилось взбираться по лестнице, затем протискиваться боком в дыру и потом задвигать за собой пластиковую дверь. Непросто и одному пролезть, а уж двоим – настоящая трехмерная головоломка. Но они управлялись и, приложив инженерную смекалку, нашли несколько позиций, позволяющих заниматься любовью с минимальным количеством синяков.
Секс был единственным процессом, во время которого Светлане нравился постоянный корабельный шум, хотя она никогда не могла по-настоящему отвлечься от ритмов и каденций механической музыки корабельных устройств. Перри прощал ее внезапные приступы задумчивости и напоминал, что любовь может быть и без сопровождения аппаратной какофонии. Он имел в виду, что пора возвращаться домой, на Землю, к радужной, залитой солнцем мечте дайверской школы.
Перри оставался дайвером, а в космосе оказался по работе. Он не различал особо воду и вакуум, считая их чем-то вроде двух состояний одной и той же враждебной среды. Но Светлана знала, к чему у него лежит душа. Света иногда скучала по океану, но, в отличие от Перри, тоска не глодала ее, как лютая хворь. А тот считал себя дайвером и думал как дайвер. Для него все вокруг делились на «приятелей» и «не приятелей» – тех, кому можно доверять, и тех, кого лучше оставить на берегу. Наружные работы – это как в океане. Перри говорил про нырок Брайля и ситуационную яму, будто еще занимался дайвингом.
Света любила его – но любила и космос. И теперь боялась, что он встанет между Перри и ней.
Перри лежал, прильнув к ней, такой спокойный и довольный, полусонный. Они любили друг друга, потом задремали – но Света проснулась быстро, бодрая и неприятно озабоченная будущим. Она приклеила флекси на стену и поискала в «Шипнете» новости, надеясь отвлечься от тревоги. Си-эн-эн вовсю крутила интервью Беллы.
Перри смотрел через плечо подруги.
– Я и представить не могу лучшей команды. И мы вернемся все вместе, целыми и невредимыми. Можете расценивать это как обещание, – вещала Белла.
Затем картинка сменилась, и капитан изрекла:
– Мы толкаем лед!
– Надо отдать должное нашей маленькой леди, – выговорил Перри, царапая Свете шею щетиной. – Она звучит серьезно!
– Это да.
– Про нее раструбили повсюду. Везде – ее портреты. Можно подумать, она сама корабль собрала и резинкой держит.
– Ну, тут без нее тоже не обошлось, – сказала Света и тут же пожалела: прозвучало так, будто она извиняется за капитана.
