Гарднер Дозуа - Лучшее за год XXV.I Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк
Киоск сканировал его каждый день. Поэтому череп Борислава был записан в файл.
Туз вытащил предмет из прозрачного пластикового пакета и передал политику.
— Это изделие просто превосходно! Посмотрите на четкую проработку швов!
— Согласен. Замечательное техническое достижение. — Мистер Славич повертел череп в руках и нахмурился. — Что случилось с вашими зубами?
— Они вполне нормальные.
— Вы называете эти зубы мудрости нормальными?
— Эй, дайте мне взглянуть, — попросил Туз. Мистер Славич перекатил угольно-черную сферу по крышке стола. Потом бросил взгляд через плечо на других политиков, раздраженный тем, что они веселятся без него.
— Послушайте меня, мистер Славич. Во время предвыборной кампании я повесил ваш плакат на стене своего киоска. Я даже голосовал за вас и…
Туз оторвал взгляд от пустых глазниц черепа.
— Ты голосовал, Бутсы?
— Да. Я уже немолод. Мы, старики, ходим голосовать. Славич изобразил притворно-вежливое внимание.
— Мистер Славич, вы наш политический лидер, — нажал Борислав. — Вы радикальный либеральный демократ. И у нас тут сейчас довольно радикальная либеральная ситуация. И что нам теперь делать?
— Очень хорошо, что вы задали мне этот вопрос, — кивнул Славич. — Вы, наверное, понимаете, что могут возникнуть серьезные сложности с вашей машиной в вопросе об интеллектуальной собственности.
— Какие сложности?
— Я имею в виду патенты и авторские права. Законы инженерного анализа. Торговые марки. Мы в нашей стране всех этих законов не соблюдаем… говоря откровенно, мы вообще не соблюдаем почти никаких законов. Но остальной мир живет в соответствии с правовыми нормами. И если вы будете пиратским способом делать свадебные сервизы, производители, несомненно, когда-нибудь об этом пронюхают. И могу заверить, вам вчинят судебный иск.
— Понятно.
— Вот так работает мир. Если вы наносите ущерб чьим-то доходам, на вас подают в суд. Там, где деньги, там и судебные иски. Простой принцип. Хотя у вас тут очень милая обстановка… Киоск действительно сделал нашу округу ярче…
В кафе появился профессор Дамов в обществе жены. Госпожа Дамова, профессор социологии, любила подразнить общество марксистскими и феминистскими высказываниями. Она носила шубу, солидную, как банковский сейф, и шляпу из вздыбленного меха.
Дамов указал на черную табличку на столе Борислава.
— Извините, господа, но этот столик зарезервирован для нас.
— Ох, — вырвалось у Борислава. Он не заметил изготовленную фабрикатором табличку, такая она была черная.
— У нас сегодня маленький праздник, — заявил Дамов. — Годовщина свадьбы.
— Поздравляю, господин и госпожа! — произнес мистер Славич. — Почему бы вам не разделить наше общество всего на минутку, пока не прибудут ваши гости?
Бутылка сухого вина от Мирко восстановила всеобщие дружеские чувства.
— В конце концов, я адвокат района Искусств, — сказал Славич, обходительно наполняя до краев бокалы. — Итак, Борислав, на вашем месте я назвал бы этот фабрикатор художественной инсталляцией!
— Правда? Почему?
— Потому что когда эти скучные иностранцы со своими исками пытаются устроить скандал по поводу искусства, это никогда не срабатывает! — Славич подмигнул профессору и его жене. — Мы ведь получали от него удовольствие, а? Мы же наслаждались превосходным шоу?
Туз сорвал с себя темные очки.
— Это «художественная инсталляция»! Браво! Вот блестящая находка!
Борислав нахмурился.
— Чему ты так рад?
Туз нагнулся к приятелю и зашептал, прикрываясь рукой:
— Потому что именно это мы скажем «речным мальчикам»! Мы им объявим, что это просто художественное шоу, а потом закроем акцию. Они останутся в своем промышленном районе, а мы сохраним свою территорию. Все здорово!
— Это твое ноу-хау?
— Ну да, — ответил довольный Туз, откидываясь на спинку стула.
— Да здравствует искусство!
Гнев Борислава поднялся из глубины колодца и обжег ему затылок.
— Вот как? Вот что вы, двое жалких мерзавцев, желаете предложить людям? Вы просто собираетесь избавиться от этой штуки! Вы хотите погасить ее одним плевком, как свечку! И это вы называете переходным периодом? Да ситуация в точности повторяет прежнюю! Не меняется ничего!
Дамов покачал головой.
— История развивается по спирали. Мы меняемся. Мы все стали на год старше.
Заговорила госпожа Дамова:
— Не могу поверить в вашу фашистскую, технократическую чепуху! Вы действительно воображаете, что сумеете улучшить жизнь людей, просто-напросто установив какую-то нелепую машину на их улице? Без зрелого размышления о более глубоких социальных проблемах? Я хотела сегодня вечером купить молока! Кто работает в вашем киоске, вы, саботажник? Ваша лавка совершенно пуста! Мы что, должны стоять в очереди?
Мистер Славич осушил свой стакан.
— Ваш фабрикатор — замечательная штука, но пиратство незаконно и аморально. Что правда, то правда, это надо признать.
— Прекрасно, — ответил Борислав, — если вы так считаете, тогда идите и скажите об этом людям. Скажите людям прямо сейчас, что вы хотите погубить их будущее! Давайте, сделайте это! Скажите, что они недостаточно созрели и должны все обдумать. Сообщите людям, что они должны за это проголосовать!
— Давайте не будем спешить, — предложил Славич.
— Ваша убогая железяка бесполезна без социального изобретения, — чопорно произнесла госпожа Дамова.
— Моя жена совершенно права! — расцвел Дамов. — Потому что социальное изобретение — это нечто гораздо большее, чем шестеренки и цепи, это… ну, нечто, похожее на киоск. Киоск когда-то был местом, где пили чай в царском саду. Теперь здесь покупают молоко! — Он чокнулся своим бокалом о ее бокал.
Туз помолчал, а потом задумчиво произнес:
— Где же нам украсть социальное изобретение? Как вы их копируете?
Это были волнующие вопросы. Борислав почувствовал, что его мысли пронзил луч яркого света.
— Та европейская женщина… как ее?.. Она купила мой киоск. Кто она? На кого работает?
— Ты имеешь в виду доктора Грутджанз? Она посредник по экономическим связям Комитета по расследованиям Европейского парламента.
— Правильно, — тут же подхватил Борислав, — именно так. Я тоже! Скопируйте мне это! Я посредник по каким-нибудь связям дурацкого парламентского чего-нибудь.
Славич в восторге расхохотался:
— Занятно, занятно!
— Послушайте, господин Славич. У вас ведь есть Парламентский комитет по расследованиям, — сказал Борислав.
