Морье Дю - Голодная Гора
Новая компания начисто отвергла эту методику. Они желали получить немедленные прибыли на вложенные в шахту деньги, таким образом, в течение полугода были выработаны все богатейшие участки, руда была доставлена на поверхность и вывезена. Цены на олово падали непрерывно, и если новые хозяева не смогут получить прибыль немедленно, они понесут огромные потери. От дунхейвенских шахтеров, привыкших к неторопливому, спокойному темпу работы- старый Гриффитс не был особо жестоким надсмотрщиком и не заставлял их надрываться - теперь требовалось, чтобы они работали дольше и выдавали за это время на гора вдвое большее количество руды. Единственным способом добиться этого результата было увеличение заработков рабочих.
Новые владельцы пошли на это и, объявив значительное повышение расценок всем поголовно, добились от рабочих необходимой отдачи на те немногие месяцы, которые они себе наметили в качестве предела.
Новость о прибавках радостно приветствовали все рабочие как наверху, так и под землей. Новых владельцев уже больше на незывали "надутыми рожами" и "ублюдками", теперь это были "башковитые ребята, которые знают свое дело". Все шахтерское население охватила лихорадочная активность. Печи полыхали всю ночь, между Голодной Горой и Дунхейвеном непрерывно сновали вагонетки. Хэл, сидя над своими книгами, с удивлением почесывал в затылке, а, возвратившись домой, признавался, что ничего не может понять в этом резком изменении темпов. Его тесть только озабоченно покачивал головой.
- Это ложный бум, - говорил он. - Рабочие ничего не понимают. Посмотри в сегодняшней газете, какие цены на олово - семьдесят пять фунтов за тонну. За два месяца цена упала на десять фунтов. Пройдет три-четыре месяца, и эти спекулянты выгребут все, что только можно, а потом закроют шахту.
- Но ведь там, в недрах, остается еще сколько угодно олова, - возразил Хэл, - да и меди тоже, только берись и разрабатывай. Я слышал, как об этом недавно говорил один из шахтеров.
- Добыча будет вестись только до тех пор, пока компании это будет выгодно, - сказал пастор, - а все, что останется, все остальные богатства будут лежать на месте, там, где Богу угодно было изначально их поместить.
Апрель... май... июнь... июль... Прошло почти пять месяцев, с тех пор как у шахт сменились владельцы. На третьей неделе июля новый старший механик, который работал по кнтракту в Лондонской компании, сообщил мистеру Гриффитсу, что он получил распоряжение явиться к директору с докладом.
- Если они хотят, чтобы я работал летом, - сказал он управляющему, - я смогу это сделать только при том условии, что будут заменены все основные узлы головного насоса, но, между нами говоря, я не думаю, что они пойдут на такие расходы. Сильно подозреваю, что мне больше не придется возвращаться в Дунхейвен.
Он отбыл три дня спустя, забрав с собой свой штат, состоявший из трех человек. По руднику пошли новые слухи, говорили, что старое оборудование будет демонтировано, и на его место привезут с той стороны, из Бронси, новые машины. Потом стали говорить о том, что плата шахтерам снова будет повышена. Кое-кто из них обратился к Хэлу, надеясь, что у него можно что-нибудь узнать.
- Мне очень жаль, - сказал он, - но я знаю не больше вашего, однако я сомневаюсь, чтобы компания повысила вам плату при нынешних ценах на олово. Вы видели сегодня газету? Олово снова упало в цене, теперь тонна стоит всего шестьдесят четыре фунта.
Он собирался сесть в двуколку, чтобы ехать домой. Один из шахтеров, Джим Донован, стоял рядом с лошадью, держась рукой за вожжи.
- Поэтому, значит, Генри Бродрик и продал шахты? - спросил он.
- Я не получаю писем от отца, - сказал Хэл. - Но мне кажется вполне вероятным, что он продал их по этой причине.
- Могу ручаться, что он получил за них немалые деньги, - сказал Донован, подтолкнув стоявшего рядом приятеля, - уж он-то не пострадает от снижения цен, это пусть другие расплачиваются.
- В финансовых кругах, Джим, это называется здравым смыслом и чутьем, заметил Хэл, отъезжая.
Шахтеры смотрели ему вслед, мрачно переговариваясь между собой. Конечно же, они не поверили ни единому моему слову, думал Хэл. Они считают, что поскольку я сын прежнего владельца, я знаю гораздо больше того, что счел нужным им сказать. Старик Гриффитс начинает тревожиться, у него неспокойный вид.
Двадцать четвертого того же месяца управляющий поехал в Слейн и прислал назад мальчика, отвозившего его, с сообщением, что ему придется задержаться в городе по делам на два-три дня. В Дунхейвенской гавани стоял один из пароходов компании, который должен был везти груз в Бронси. У Хэла было дело к капитану, ему нужно было передать ему кое-какие инструкции, и он отправился к нему на судно. Капитан был хорошим знакомым Хэла, он плавал на этом пароходе еще во времена его деда.
- Скажите, сэр, правда ли то, что мне говорили в Бронси, перед тем, как судно пришло сюда? - спросил капитан.
- Что именно, капитан Дейвис? - в свою очередь спросил Хэл.
- Да то, что "Люси Энн" - это последнее судно, которое повезет олово в Бронси.
Хэл отставил стакан с ромом, который предложил ему капитан.
- Мне кажется, что над вами просто подшутили, - спокойно сказал он.
- Не знаю, сэр. Это не похоже на очередную праздную болтовню. Я слышал это от одного из служащих плавильного завода. "Ваш следующий рейс будет последним, Дейвис, - сказал он мне. - Дунхейвенские шахты закрываются". Здесь, на этой стороне, я, однако, ничего не слышал. Говорят только о том, что шахты снова переходят в другие руки, и что это, дескать, сулит благополучие всем и каждому.
- Я думаю, что истина лежит где-то посередине, - сказал Хэл.
- Я уже пятьдесят лет работаю в этом деле, - сказал капитан, - мне было всего двадцать, совсем был сосунком, когда ступил на борт отцовского судна. Это была "Генриэтта". Помню еще, как ваш прадед, Медный Джон, как его называли, в своей шляпе совком, как у пастора, и с тростью-дубиной приходил сюда в гавань, чтобы проверить груз. Официальная проверка ничего для него не значила. Сам, бывало, все обнюхает до последней горсти руды, как что лежит и в люках, и на открытой палубе, а как подоспеет прилив - в Бронси, будь там шторм или штиль - все едино. Да, давненько это было. Очень будет странно, если не придется больше ходить в Дунхейвен, входить в Мэнди-Бей вечерней порой, видеть, как мигают через воду огоньки гарнизона на острове Дун.
- Налейте-ка мне еще капельку вашего превосходного рома, - с улыбкой сказал Хэл, - и давайте выпьем за прошлое. Не стоит думать о будущем.
На следующее утро, подъезжая к шахте, Хэл увидел, что вся дорога запружена шахтерами; все они стояли, возбужденно переговариваясь, причем среди них были и женщины, и дети. Некоторые ухмылялись, перебрасываясь шутками, у других же был недоуменный растерянный вид; они переходили от группы к группе, жестикулировали, задавали вопросы.
