Морье Дю - Голодная Гора
Пастор нерешительно замолчал, поскольку в комнату в этот момент вошла Джинни, чтобы забрать Джона-Генри и уложить его спать. Дождавшись, пока она выйдет, он посмотрел на своего зятя.
- Ты, значит, ничего не слышал, никаких слухов?
- Нет, дядя Том, я никогда не слушаю сплетен. А что это за слухи?
- Говорят, что твой отец собирается в скором времени продать шахты.
Хэл покачал головой.
- Первый раз об этом слышу, - сказал он, - но, может быть, Гриффитс нарочно мне ничего не сказал из деликатности? Что до рабочих, то они каждый день изобретают новые слухи. На прошлой неделе я слышал, как Джим Донован рассказывал своему приятелю, будто в подножье Голодной Горы нашли золото, и что все оно принадлежит ему.
- У Джима Донована "folie de grandeur"*, так же, как и у всего их семейства. Нет, Хэл, то, что я говорю, это не пустая болтовня. В воскресенье после службы я разговаривал с Гриффитсом, и он говорит, что идет оживленная переписка - ты, надо полагать, не видел этих писем, - пишет директор одной лондонской компании, пишут твой отец и его поверенные, словом, переговоры идут полным ходом.
[* Мания величия (фр.).]
Хэл раскурил трубку и пошевелил ногой огонь в камине.
- После того, что я сегодня прочитал, я не могу его обвинять, - сказал он. - Я имею в виду отца. Если цены на олово и дальше будут падать, шахта перестанет себя окупать. Но что это за дураки, которые соглашаются ее купить?
- Спекулянты, - сказал дядя Том, - люди, которые думать не думают о земле и о наших краях. Они станут эксплуатировать шахту в хвост и в гриву, чтобы выбрать из земли все до последней унции, а там - будь что будет, хоть полное разорение. Я не пророк, но именно так это и произойдет, можешь мне поверить.
- Как странно думать, что шахты больше не будут принадлежать нашей семье, - задумчиво проговорил Хэл. - Мой прадед перевернулся бы в своем гробу.
- Судя по тому, что я о нем знаю, ничего подобного не случилось бы, заметил пастор. - Медный Джон не отличался сентиментальностью. Он стал бы довольно потирать руки, узнав, что его внук Генри вовремя отделался от шахт, сохранив в неприкосновенности свое состояние. В отличие от некоторых других семей, которые обанкротились. Нет, Хэл, не все Бродрики - сентиментальные мечтатели. Среди них есть достаточно крепкие головы.
- Жаль, что я к ним не принадлежу, - сказал Хэл, - было бы гораздо полезнее и для меня, и для Джинни.
Несколько дней спустя по всему Дунхейвену прокатилась весть о том, что Генри Бродрик продал шахты Лондонской компании. Мистер Гриффитс отвел Хэла в сторону и показал ему копию документа о продаже.
- Семьдесят четыре года, - проговорил Хэл, - а теперь все кончено. Пот и слезы, счастливое провидение и тяжелый труд. Странно, что я никогда особенно не любил шахты, мистер Гриффитс. Я рассматривал их как пятно, которое уродует скалистое великолепие Голодной Горы, а вот теперь, когда они должны перейти в другие руки, мне обидно. Я всей душой желал бы, чтобы этого не случилось.
- На вас это не отразится, мистер Бродрик. Новая компания берет к себе весь штат служащих.
- Да-а... Но это совсем не то, что я имел в виду.
- Ну что же, ваш батюшка очень умный человек, ничего не скажешь, проговорил управляющий. - Подумать только, заключил такую выгодную сделку! А вы напрасно беспокоитесь. В один прекрасный день вы этой выгодой воспользуетесь.
Он ничего не понимает, думал Хэл, не понимает, что шахта - это неотъемлемая принадлежность семьи, такая же, как Клонмиэр. А теперь одна продана, а другой закрыт и заколочен. Как странно. Все полетело к чертям.
Две недели спустя появился новый директор, чтобы познакомиться со своим приобретением. Это был человек с суровым лицом, который говорил громким повелительным голосом с акцентом северных краев. Он повсюду таскал за собой мистера Гриффитса, засыпая его вопросами, которые сбивали старика с толку. В конторе он промелькнул так быстро, что Хэл не успел его рассмотреть. За этим визитом последовали другие; приезжали люди, которых он посылал, чтобы они составили квалифицированное мнение о том, как ведутся работы; это были новые инженеры, техники и прорабы. Чужие люди, не знакомые никому из местных. Тут впервые в жизни Хэл почувствовал себя заодно с шахтерами, и, как это ни странно, люди это поняли. Они стали держаться с ним более открыто, по-дружески, ругали пришельцев, обзывали их "надутыми рожами", "ублюдками" и смеялись, когда Хэл добавлял еще более крепкие выражения. Он хорошо понимал, что означает работать на чужака, слушаться приказаний чужака, зная при этом, что из всего богатства шахты на его долю достанется всего-навсего жалкое недельное жалованье.
- Теперь ты видишь, - говорил он Джинни, - каким я был лицемером. Все эти годы, отправляясь каждый день на шахту, я в глубине души все время думал, что она принадлежит мне и со временем станет совсем моей. И хотя из-за этого я немного стеснялся рабочих, эта мысль приносила мне удовлетворение. А теперь шахта не имеет ко мне никакого отношения. Все равно, как если бы я работал на лесопильном заводе в Слейне или на кирпичном в Мэнди. И мне все осточертело, стало так же противно, как Джиму Доновану и всем остальным.
- Я тебя понимаю, - отозвалась Джинни. - Это грустно. Сколько я себя помню, я всегда видела, как от гавани в гору поднимаются вагонетки, на которых написано: "Бродрик". Как ты думаешь, теперь они напишут другую фамилию?
- Я не знаю, мне это безразлично, - сказал Хэл. - Но я все равно не могу простить этого отцу.
Пастор был прав, назвав новых владельцев спекулянтами. Метод эксплуатации шахт, установленный в свое время Медным Джоном и продолженный Генри, пока тот находился в Клонмиэре, заключался в том, чтобы разрабатывать месторождение неторопливо и равномерно, не соблазняясь попадающимися на пути основной проходки богатыми залежами, находящимися на слишком большой глубине, когда это было сопряжено с риском потревожить глубинные воды, представляющие определенную опасность для шахты. Планы разрабатывались на годы вперед, а не на сиюминутное настоящее. Руда, до которой можно было добраться, проявляя осторожность и рациональные методы разработки только через несколько лет, оставалась на своем месте именно до этого времени, а в первую очередь разрабатывались залежи, находящиеся близко к поверхности.
Новая компания начисто отвергла эту методику. Они желали получить немедленные прибыли на вложенные в шахту деньги, таким образом, в течение полугода были выработаны все богатейшие участки, руда была доставлена на поверхность и вывезена. Цены на олово падали непрерывно, и если новые хозяева не смогут получить прибыль немедленно, они понесут огромные потери. От дунхейвенских шахтеров, привыкших к неторопливому, спокойному темпу работы- старый Гриффитс не был особо жестоким надсмотрщиком и не заставлял их надрываться - теперь требовалось, чтобы они работали дольше и выдавали за это время на гора вдвое большее количество руды. Единственным способом добиться этого результата было увеличение заработков рабочих.
