Эдмунд Купер - Далёкий закат
Кто плыл по Каналу Жизни вместе с Энка Нэ? Пол или Поул? Он и сам не мог бы ответить на этот вопрос. Он чувствовал, что бескрайний зеленый лес и яркое оперение бога-императора, смысл жизни и значение смерти - все это слишком много для поселившихся в его измученном сознании, непримиримо борющихся друг с другом братьев: Пола и Поула.
Вечерело. На закате одну из девочек принесут в жертву на фаллосе Орури в лесном храме Байа Сур. Поул был заинтригован. Пол - шокирован. Оба не знали, что делать.
- Господин, - сказал Пол, или Поул. - Чья жизнь важнее: гуйанис или твоего воина?
- Кто может ответить на этот вопрос? - улыбнулся Энка Нэ. - Только Орури знает ответ. Разве это не Орури во мне приказал воину слиться с гуйанис в смерти?
- А на этот вопрос кто может ответить? - прошептал землянин. - Кто угодно, только не я.
Советники бога-императора слушали этот диалог в неодобрительном молчании. Им явно не нравилось, что какой-то чужеземец осмеливается сомневаться в словах Энка Нэ.
- Господин, - почтительно произнес один из них. - Возможно ли, что суждения Поула Мер Ло, чья жизнь, конечно, принадлежит вам, неразумны? Этот порок легко исправим.
Энка Нэ потянулся, и перья зашуршали.
- Я не вижу порока, - в упор глядя на советников, сурово сказал он. Но знайте, этого чужестранца коснулась тень Орури. Тот из вас, кто захочет оспорить божественное предначертание, может потребовать смерти Поула Мер Ло.
Что-то бормоча себе под нос, советники отступили. Поул Мер Ло обливался потом под жаркими лучами заходящего солнца, но где-то глубоко внутри дрожал Пол Мэрлоу.
- Смотри, - повернулся к нему Энка Нэ. - Вон первый камень Байа Сур. - Он показал на высящийся прямо посреди канала обелиск. - Да не придет сюда человек во гневе и без любви в сердце.
В отличие от Байа Нор, Байа Сур - это всего лишь одинокий храм, отделенный от девственного леса высокой каменной стеной. Все население Байа Сур - около сорока человек - высыпало на пристань встречать гостей. Баржа с Оракулом пристала к берегу первой, жрицы осторожно подняли паланкин и понесли его в храм. Энка Нэ подал сигнал, и его баржа тоже подошла к берегу. В шелесте перьев, в блеске, с надменностью божества он сошел на причал. За ним последовали советники, а за ними - чужестранец, Поул Мер Ло. По выложенной камнем дороге они двинулись к храму, никто не остался сопровождать девочек, предназначенных в жертву. Оглянувшись, Поул Мер Ло увидел, как они сами спустились на берег, и словно маленькие заводные куколки, пошли вслед за богом-императором.
Перед жертвоприношением должна была состояться ритуальная трапеза, проводимая в большом Зале Фаллоса. Его освещали лучи заходящего солнца, проникающие через символический женский половой орган, встроенный в крышу храма. В нишах голых, без всяких украшений стен, чадили маленькие масляные лампы.
Паланкин установили прямо перед фаллосом. Рядом поставили чаши: несколько маленьких, пустых, и одну большую, полную каппы. Три девочки сели лицом к фаллосу, скрестив ноги. За спиной у каждой - вооруженный коротким ножом жрец. За жрецами сидели советники, за ними - Поул Мер Ло.
Внезапно тишину разорвал пронзительный и безутешный птичий крик. Энка Нэ важно вошел в зал, и на мгновение Поулу Мер Ло вновь пришлось напомнить себе, что под ярким оперением и птичьей головой скрывается человек. Бог-император что-то клюнул на полу, почесался. Он еще раз издал отчаянный птичий крик и прошествовал к чаше с каппой.
Он помолился в нее, и новый крик разорвал тишину. Он сделал шаг в сторону и замер в неподвижности возле паланкина. Из-за занавесок раздался ответный крик.
Один из лжецов начал раскладывать каппу по чашам. Остальные жрецы тут же принялись их раздавать: сначала девочкам, которые жадно принялись за еду, затем советникам, и, наконец, Поулу Мер Ло.
Пола Мэрлоу тошнило, но Поул Мер Ло заставил себя есть. Через несколько минут скудная трапеза закончилась. Солнце скрылось за горизонтом и зал наполнился колеблющимися тенями от тусклых масляных ламп.
Бог-император встал, и подойдя к фаллосу Орури, обхватил его своими крыльями. Затем, круто повернувшись, показал на одну из девочек:
- Подойди! - та послушно поднялась.
Подойдя к фаллосу, она повернулась к нему спиной, обхватив его руками. Бог-император лег у ее ног. Лицо девочки светилось неподдельным счастьем.
Один из жрецов, взяв ее за подбородок, откинул голову назад. Другой, встав на колени, крепко прижал ее к каменному фаллосу. Третий, с ножом в вытянутой руке, встал рядом, словно собираясь кого-то схватить.
Энка Нэ издал еще один птичий крик. Из занавешенного паланкина послышался ответ. Нож нанес удар, взлетел и ударил снова. Стояла мертвая тишина.
Рука скрылась в разверстой девичьей груди, и вновь появилась, сжимая еще бьющееся сердце.
Кровь потоком хлынула из раны на распростертое тело бога-императора.
Еще два птичьих крика - пронзительных, безутешных, торжествующих.
Поул Мер Ло потерял сознание.
12
Прошло восемь дней. Паломничество подходило к концу. С возвращением Оракула и Энка Нэ в Байа Нор оно завершится окончательно. Орури уже благополучно принял в свои объятия трех девочек-подростков. Вторую жертву принесли в храме Байа Вер, с такой же церемонией, как и в Байа Сур. Третью - в храме Байа Лиз.
Поул Мер Ло научился не падать в обморок при виде вырванного из детского тела живого, бьющегося сердца. Такое поведение, как ему объяснили, в лучшем случае может расцениваться как невежливость. В худшем - как плохая примета.
Теперь ночью, после церемониального жизнь - через - смерть пира, следующего за жертвоприношением, он лежал в комнате для гостей храма Байа Лиз и думал. Почему Энка Нэ пригласил-приказал ему принять участие в этом путешествии? Сопровождать оракула и бога-императора в паломничестве - это привилегия особо отличившихся на поле брани или в поклонении Орури...
Внезапно Поул почувствовал, что в комнате, кроме него, есть кто-то еще. Он сел и при свете тусклого светильника увидел перед собой изможденного юношу в потертом саму, у ног которого лежал узелок.
- Орури приветствует вас, - сказал Шах Шан.
- В приветствии благословение, - механически ответил Поул Мер Ло.
- Мне жаль, что я прервал ваши размышления.
- Мои размышления таковы, - улыбнулся Поул, - что я рад любому, кто их прервет.
- Мой друг, о котором я вам, кажется, уже говорил, попросил меня показать вам некоторые вещи, найденные в лесу. Ему кажется, что вам они могут показаться любопытными.
С этими словами Шах Шан развязал узелок, показав его содержимое: пластиковый щиток, разбитая рация и пара атомных гранат.
