Гавриил Бирюлин - Море и звезды (с иллюстрациями)
— Хотела бы я побывать хоть раз на этом архипелаге. Ведь это живой музей древней дикости. Странные люди!..
— Почему же странные? — засмеялся Павел. — Ведь там очень много ваших бывших соотечественников.
— А вы знаете, как они живут?
— Знаю, но их жизнь для меня не представляет интереса. Жалкие люди…
— Когда волна социальных преобразований докатилась и до нашей страны, — сказала Дженни, — большинство сказало своим боссам: «Хватит! Мы тоже хотим жить по-новому, нам надоела безработица и все остальные прелести капитализма; давайте-ка все переделаем на свой лад». Ну, боссы всполошились и начали уговаривать граждан: да мы, да вы, у нас народный капитализм, чем вам плохо? И уговаривали довольно долго, пока их все-таки не вытряхнули, но за это время боссы сумели вывезти на архипелаг громадное количество золота, урана, самых совершенных автоматических заводов. Пентагон — это, знаете, когда-то был такой военный штаб — преобразовали в мирный институт и тоже прихватили с собой. Они и о рабочей силе побеспокоились, ведь не боссам же работать… Па говорит, что в свое время многих прельстило золото. Ведь в то время «золото» значило «счастье». Это сейчас оно у нас — обыкновенный металл в специальной технике. Па этих людей называет штрейкбрехерами нового мира. Уж я точно и не помню, что это значит.
Павлу приятно было слушать Дженни и, задумчиво глядя на далекие, как будто призрачные очертания земли в синем блистании океана и неба, он сказал:
— Было время, когда капиталисты стремились разговаривать с социалистическими странами с позиции силы, бряцали оружием. Теперь, когда от старого мира остались лишь обломки, они уже не прочь голосовать за мирное сосуществование… Они знают, что коммунизм никогда ни на кого не поднимал свой меч, кроме как в обороне. И вот поэтому-то такое ископаемое «государство» продолжает существовать до сих пор.
Назавтра во второй половине дня на лужайку перед коттеджами опустился вертолет, и из него, к изумлению Павла, вышел Штамм.
— Фу, — оказал он, — океан, а такая жарища. То ли дело у нас, в Сибири. Здравствуйте!
— Здравствуйте! — ответил Павел. — Поистине неожиданность. Кому обязаны вашим визитам?
— Совету старейшин. Интересуются, что у вас тут делается.
— Вам нужно было прибыть сюда после сбора первого урожая.
— Нет, дорогой, мне надо было приехать раньше. Тогда, может быть, ваша затея, так сказать, осуществилась бы в более рациональной форме. Ну, неважно, показывайте ваше хозяйство.
Подошла Таня.
— Ах, как хорошо, что вы прилетели сюда. Павел Сергеевич рассказывал о вас.
— Да? — удивился Штамм. — Странно. Мы с ним знакомы очень мало, — и он решительно зашагал в сторону атомной станции.
Небрежно показав на запертую дверь, он оказал:
— Это излишество. Для ваших нужд достаточно было полупроводникового одиночного коллектора.
— Но он занял бы у нас слишком большую площадь, — возразил Павел.
— Мы должны бережно расходовать уран. Важно, — сказал Штамм, — чтобы ваша идея стала серьезным делом, а не игрушкой. Для этого необходима экономия. — Затем вырвал зеленую травинку и опросил. — Это что?
— Африканское просо.
Штамм поморщился:
— В вашем проекте пшеница, а не просо. Его никто не ест.
Штамм что-то записывал в свою книжку. Был Штамм и против кофейных деревьев. По его мнению, Бразилия и так производила слишком много кофе.
— Ну вот что, — зло оказал Павел, — это пока еще только начало эксперимента и решаются общие вопросы.
— Ничего не имею против, — ответил Штамм, — но все должно быть так, как предусмотрено планом.
— План в нашем обществе не догма, а только генеральное направление, и в ходе развития всегда могут возникнуть разные подходы к делу.
— Хорошо, — сказал Штамм, — но в таком случае вам нужно объяснить Совету старейшин причины замены культур, отступление от плана. Чем это вызвано? Конечно, мои комментарии, — продолжал Штамм, — часто не нравятся.
— А вам не приходило в голову, что ваши комментарии мешают работать?
Куда-то исчезнувшая Таня вдруг появилась снова, с большим интересом выслушала Штамма и стала звать обоих к пятичасовому чаю.
Под апельсиновыми деревьями за маленькими столиками опять расположилось все население плавающего острова. Дневная жара спала, но от безветрия было довольно душно. С океана сюда не проникало никаких звуков, и всем казалось, что они находятся не в беспредельных просторах океана, а где-то на юге Испании или Италии.
Таня, Штамм, Павел и Дженни расположились за одним столиком и продолжали прерванный разговор.
— Когда-то был такой шумный монах Мальтус, придумавший теорию перенаселения земли, — говорил Павел. — Он пугал людей тем, что плодородие земли увеличивается в арифметической прогрессии, а население — в геометрической. Уже сейчас мы достигли изобилия, собирая урожай на твердой земле, а завтра мы можем собирать его в 100 раз больше на просторах океанов, покрытых вот такой пленкой, на которой мы с вами сидим.
— Сильно оказано, — заметила Таня, — но существуют и более смелые проекты. Недавно я прочитала статью известного космонавта Орлова. Он доказывает, что между Землей и Луной на новых спутниках можно производить растительного белка значительно больше, чем на земле, так как будто бы отсутствие большой силы тяжести стимулирует рост растений.
— Ну, пока это невыгодно и непрактично, — ответил Штамм. — Лучше посмотрим, что получится у нас здесь, на Земле. По моему мнению, нам пока не нужны ни океан, ни космос. Можно обойтись и твердью, как говорили в старину.
— Пожалуй, — насмешливо сказал Павел. — Видимо, чтобы осуществились новые проекты, нужны такие люди, как вы, в качестве отрицательного потенциала.
Между тем приближался вечер. Запад запылал причудливыми красками. Снопы красного огня охватили горизонт, в котором, будто в пожаре, горели громады ярко-фиолетовых, оранжевых и пурпурных облаков.
По всему куполу неба протянулись тонкие жемчужно-серебристые нити.
Штамм обиженно молчал, другие любовались игрой красок.
— Обманчивая красота, — сказала, наконец, Таня, — вестник жестокого шторма.
Таня встала и пошла к миниатюрному зданию автоматической радиостанции. Нажав кнопку информационного контейнера, она вынула из него пачку автоматически принятых телеграмм. Затем не торопясь обошла все столики, раздала частные телеграммы и вернулась на свое место. На вопросительный взгляд Павла она только улыбнулась. Потом принялась за телеграмму, отпечатанную станцией на красном бланке, и сразу сделалась серьезной.
