Говард Фаст - Рассказы
— Монтез. Он учитель. Дома сейчас никого, один черт. Робинсон вошел в спальню и осторожно приблизился к дыре. Древний пол скрипел под его ногами, но пока держался. Полицейский остановился на расстоянии фута от края и заглянул вниз. Он ничего не говорил, а просто стоял и смотрел.
— Дом, конечно, следует признать негодным, — сказал Мак-Кейб, — но куда им деваться? Хотите писать о проблемах, так пишите об этих. Весь этот чертов город — большая проблема.
Робинсон продолжал молча смотреть в дыру. Мне подумалось, что там, наверное, труп или что-нибудь еще более ужасное.
— Спокойно, — предупредил меня Мак-Кейб, — пол прогнил. Мы не хотим, чтобы ты провалился. Что там такое? — спросил он Робинсона.
Никакого ответа.
Я осторожно двинулся, стараясь держаться стены, Мак-Кейб пошел с другой стороны. Мы достигли провала одновременно. Робинсон стоял перед дырой спиной к двери. Мак-Кейб и я располагались по бокам.
Я еще не увидел, но уже почувствовал странный запах. Он чем-то напоминал запах жасмина, но все же отличался от него. Этот запах был мне незнаком, описать его невозможно, и его тянуло к нам медленным потоком теплого воздуха, казавшимся мне серебряным. Я не возьмусь объяснить, почему воздушный поток виделся мне серебряным, но это было именно так.
В этот момент я и увидел то, что увидел. То, что увидел и Мак-Кейб, и Робинсон, так что это был не сон и не игра воображения. В десяти футах под дырой виднелся газон. Его внешний вид свидетельствовал о том, что его, как английскую лужайку, регулярно стригли машинкой, но почему-то все были уверены, что трава росла так аккуратно сама по себе, без вмешательства извне. Да и трава зеленела как-то необычно, словно ее переложили цветущей сиренью.
Никто из нас не проронил ни слова. То, что мы увидели, никак не могло быть полом комнаты мистера Монтеза, даже если предположить, что учитель увлекался садоводством. Мы знали, что это не пол комнаты мистера Монтеза, и это было все, что мы знали. Только приглушенные рыдания миссис Гонсалез нарушали тишину в квартире.
Робинсон осторожно опустился на корточки, лег на пол и свесился в дыру. Прогнивший пол предательски заскрипел.
— Осторожно! — воскликнул Мак-Кейб. — Упадешь головой вниз.
Он был великолепен. Так хладнокровно мог себя вести только старый нью-йоркский полицейский, для которого не бывает ничего неожиданного и невозможного: в Нью-Йорке может произойти все что угодно.
— Что там видно? — спросил я Робинсона.
— Куда ни глянь… Кругом, куда ни глянь, простирается газон. — Он отодвинулся от дыры, встал на ноги и посмотрел на Мак-Кейба.
— Мы на четвертом этаже, — напомнил Мак-Кейб мрачно, в чьих глазах Вселенная все-таки дала крен.
— Да уж, — согласился Робинсон.
— Позвонить в участок и сообщить, что здесь на четвертом этаже обнаружилось пастбище для коров?
— Это не пастбище, — сказал Мак-Кейб.
— А что же? Мираж?
— Пожалуй, я спущусь туда, — решился Робинсон.
— Черта с два!
Круглое лицо Робинсона потеряло свое веселое спокойствие, превратившись в строгое лицо негра-полицейского, отлично знающего, куда надо бить, чтобы было больнее. Он смотрел на Мак-Кейба, зло скаля зубы.
— Тогда объясни нам всем, что, по-твоему, там находится, в этой несчастной комнате учителя…
— Откуда мне знать?
— А я знаю.
— Черта лысого! Знает он, видали?
— Что там внизу? — тихо спросил я Робинсона слегка дрожащим голосом. — Что ты там увидел?
— Другую сторону медали.
— Какого черта? — возмутился Мак-Кейб.
— Слушай, — вздохнул Робинсон, — ты белый, и тебе не понять…
— Сейчас я позвоню в участок. — Мак-Кейб старался говорить спокойно. — Ты слышишь меня, Робинсон? Я звоню в участок, затем беру ключи у коменданта, если такие водятся в этом крысятнике, открываю дверь в квартиру Монтеза и вхожу туда один. Слышишь, один! А ты пока стоишь здесь и не лезешь в эту дыру. Запомни, я хочу войти в квартиру учителя и увидеть тебя снизу стоящим здесь, наверху. Хочу в эту дыру видеть твою задницу. Понял? Вот тогда мы посмотрим, кто это на четвертом этаже выращивает траву! Все ясно?
— Разумеется, я все понял, — мягко ответил Робинсон.
Мак-Кейб быстро прошел мимо рыдающей миссис Гонсалез и захлопнул за собой дверь. Словно в ответ на этот хлопок дверью поток воздуха поднял из дыры новую порцию странного запаха.
— Что ты там увидел? — вновь спросил я Робинсона.
— Может сам взглянешь? — съязвил он.
Я покачал головой. Ничто на земле не заставит меня лечь животом на этот скрипучий пол и свеситься вниз, как это только что проделал Робинсон.
— Боишься?
Я кивнул.
— Знаешь, что увидит Мак-Кейб, когда вернется с ключами и войдет в квартиру под нами? То, что он и предсказывал: он будет стоять внизу и смотреть на мою задницу — и затем представлять… Через две-три недели мы даже не вспомним, что видели тут.
— Точно, все это иллюзия, — быстро согласился я.
— Да ты понюхай!
— Дева Мария, ты видишь то, чего там нет!
— И я вижу, и ты, и эта леди, — Робинсон махнул рукой. — Это не иллюзия. Это реальность.
— Это реальность, — согласился я.
Он посмотрел на меня задумчиво, встряхнул головой, а затем сел на край дыры и соскользнул вниз. Повисев немного на руках, он осмотрелся, разжал руки и приземлился на корточки на газон. Он встал, повернулся на триста шестьдесят градусов, стараясь разом охватить всю картину. Его, как и траву, на которой он стоял, освещали лучи невидимого фиолетового солнца.
— Робинсон!
Он не слышал меня. Было очевидно, что он меня совсем не слышит. Он поднял лицо вверх, туда, где как раз был я, но его глаза видели что угодно, только не меня. Странный свет придавал его темной коже дымчато-золотистый оттенок. Он вновь огляделся вокруг, радостно улыбаясь.
— Эй, парень! — закричал он. — Эй, парень, ты все еще там?
— Я здесь. Ты меня слышишь?
— Парень, если ты еще там — я не слышу тебя, я тебя не вижу, — но ты не поверишь, мне на это наплевать.
Миссис Гонсалез застонала. Постонав немного, она зарыдала вновь.
— Скажи Мак-Кейбу, — кричал Робинсон, — скажи Мак-Кейбу, чтобы он засунул свою патрульную машину себе в задницу! Скажи Мак-Кейбу…
Я так и не узнал, что еще он хотел посоветовать Мак-Кейбу, потому что именно в этот момент Мак-Кейб вломился в дверь квартиры учителя Монтеза. И вдруг оба они, Мак-Кейб и Робинсон, оказались друг перед другом посреди мусора, сломанных балок, паркетин, кусков штукатурки — просто вдвоем в куче строительного мусора, уставившись друг на друга… И ничего… Никакого газона, никакого солнца, никакого запаха…
