Дмитрий Шагаев - Шаг в бездну
Оставив эти мысли, он снова улегся на диван и погрузился в чтение.
Было холодно. Шел дождь и такой же неприятный, холодный ветер бросал капли в лицо Проводника. Проходя через безлюдные дворы, он зашел в ближайший подъезд, где можно было наконец укрыться от этого чертового дождя. Плотная куртка лишь слегка намокла, но поношенным джинсам досталось в полной мере. Он достал из кармана пачку сигарет и закурил.
— Хоть какая-то радость за этот паршивый день… — сказал он себе, удовлетворенно выпустив облако дыма.
Дождь усиливался, обращаясь в ливень. В подъезде стоял какой-то странный смешанный запах плесени и протухшего мяса. Чтобы понять, откуда исходила вонь не требовалось принюхиваться: она шла прямиком из настежь открытой двери подвала, что была под лестницей. Проводник пригляделся и смог увидеть какие-то толстые ростки, тянущиеся из глубины подвала. Они были все того же серого цвета, что и большая часть растительности на окраинах города, и чем-то напоминали корни деревьев.
Подойдя ближе, он щелкнул зажигалкой. В ее тусклом свете, на лестнице ведущей в подвал, он увидел почерневшее тело ребенка лет девяти, внутрь которого вгрызлись эти самые корни. Тело было похоже на потерявший былые очертания скользкий мешок с однородной жижей внутри. Проводник с отвращением смотрел на эту картину, но не мог заставить себя просто взять и уйти. Он хотел рассмотреть это получше, чтобы понять, что убило этого несчастного мальчишку. Только для этого придется подойти поближе…
Пожалев о том, что у него нет фонаря, он выкрутил рычажок зажигалки на максимум и осторожно подобрался ближе к трупу, если эту кучу вонючей слизи можно было так назвать. Корни идущие из подвала вблизи оказались очень похожими на ростки картофеля, только очень уж большие. Он поднес к одному из ростков уголек сигареты и, чуть помедлив, об него же затушил окурок. Росток, извиваясь, медленно потянулся назад, в темноту подвала, постепенно теряясь из вида. Ростки внутри трупа так же пришли в движение, отчего из этого мешка раздалось какое-то хлюпанье. Проводник немного отдалился от останков, ожидая результата своих действий.
Из глубины подвала показались еще ростки. Они медленно ползли, вслепую нащупывая дорогу, пока не добрались до останков, обволокли скользкую тушу и потащили вниз. По центру туловища тонкая оболочка некогда бывшая кожей, лопнула и из образовавшейся дыры потекла мутная жижа, отчего вонь усилилась еще больше.
За спиной Проводника раздался хриплый старческий голос, заставивший его невольно вздрогнуть:
— Блин, ну и воняет же эта дрянь!
В дверях подъезда стоял старик в промокшем пальтишке, которое, впрочем, ненамного было его моложе. Лицо его сплошь покрывали глубокие морщины, а седая борода не знала бритвы как минимум несколько месяцев. К этому добавлялся мутный и блуждающий взгляд человека, который не знает, спит он или бодрствует.
— Ты чего дергаешься-то? Я это… не специально, уж прости старого, если напугал, — прокряхтел он.
— Шел бы ты лучше домой, — ответил Проводник, отойдя подальше от подвальной двери, — дождь на улице, застудишь еще свои кости.
— Так я это, тут и живу. Давно уже… я уж и не помню, когда последний раз соседей-то видел. Вот только вонять тут стало…
Недоверчиво посмотрев на чернеющий дверной проем, Проводник захлопнул дверь и задвинул засов. Достав новую сигарету, он опять закурил.
— Хорошая, как я погляжу, у тебя тут картошка. Давно вонять начало?
— А черт его знает, — пожал плечами старик, — я уж и не помню. Воняет и воняет, да и черт бы с ним… А еще вот что я тебе скажу, — он подошел ближе и Проводник почувствовал стойкий запах перегара, — тут помимо вони звуки разные бывают, ага. Из подвала.
— Что за звуки?
— Да как тебе сказать-то? Постукивания какие-то… иногда то ли вой, то ли гул, то ли еще черт знает что… Но не добрые это звуки… помню вот, мальчуган один тут все время шастал, — старик скривил недовольную мину, — таскать старые шмотки из квартир повадился… Я его несколько раз гонял, да все без толку, хоть кол на голове теши! Вот, а потом грохот какой-то был один раз, крики. Пацаненок орал тот — помогите, помогите… а я-то что? Сам ноги еле переставляю, а тут еще и воришек спасай! Видно, кто-то из соседей все же проучил паскудника, — на последних словах он одобрительно покивал.
— Да, дед, соседи у тебя… необычные, я бы сказал.
— Почему это?
— Не бери в голову, — улыбнувшись, сказал Проводник и похлопал его по плечу. — Но я бы посоветовал тебе переехать куда-нибудь в другое место. Не шибко-то хорошие тут условия.
Он отвернулся и подошел к входной двери. Дождь все лил, даже не собираясь прекращаться; он барабанил по грязным лужам с каким-то неистовым упорством, будто желая оставить на поверхности воды как можно больше грязных пузырей. Иногда вдалеке слышались глухие раскаты грома. Улицу осветила яркая вспышка. Спустя несколько секунд воздух сотряс громовой раскат, резко отозвавшись в ушах и уцелевших оконных стеклах.
— Что-то зачастили нынче грозы, — недовольно проворчал старик и медленно опустился на ступеньки, придерживаясь рукой за перила.
Проводник молча курил, подпирая плечом стену, и смотрел на ливень. Обычно новые переходы открывались как раз после таких гроз — громких, холодных и долгих. Появлялись новые, старые исчезали… но независимо от давности переходов, они все подчинялись какой-то определенной системе, никогда не выходя за пределы их территории. Раньше, конечно, это было не так: переходы открывались где попало, без какого-либо порядка.
— А вот скажи, дед, — заговорил Проводник, не оборачиваясь к слушателю, — ты бывал на той стороне?
Лицо старика бывшее блаженно-расслабленным, вдруг напряглось.
— Не знаю, что это, — нервно бросил он. — Что еще за стороны такие… Ничего не знаю!
— Ну что ж, не знаешь и ладно, — пожал плечами Проводник.
— А ты, значит, бывал, да?
Проводник не ответил.
— Чего я спрашиваю, — кивнул сам себе старик, — конечно, бывал… ты ведь наверняка один из этих искателей приключений… Ты водишь доверчивых дураков в те места на смерть, — он зашелся мокрым, булькающим кашлем. Когда приступ прошел, старик добавил: — Да еще и зарабатываешь на этом…
— Тебя это так волнует?
— Точно так же, как тебя, был ли я там.
— Вот и поговорили, — хмыкнул Проводник. Последний раз затянувшись, он выбросил окурок. Тот, кувыркаясь в воздухе, с едва слышным шипением упал в лужу.
Дождь медленно стихал. Проводник все так же молча стоял, смотря на улицу. Он ни о чем не думал. Не хотел думать. В такие моменты на него накатывали воспоминания, гнетущие и скребущие душу острыми когтями, воспоминания, которые он всегда гнал прочь. Но они всегда возвращались, цеплялись за него как разгоряченная любовница.
