Андрей Дашков - Стервятник
Стервятник стоял, пытаясь справиться с тошнотворной волной страха, накатившей на него, и некоторое время колебался. Затем он положил кисть на место и срезал холст с подрамника. При ближайшем рассмотрении оказалось, что портрет покрыт тонкой вязью линий из смолы и пепельно-серых волос, наложенных на изображение. Несомненно, это были его собственные волосы... или волосы его отца. Мысль об отце пришла ему в голову не случайно, но пока что-то мешало Слоту связать воедино предметы в усыпальнице Гадамеса, Сегейлу, оборотней из Серой Стаи, таинственную смерть старшего Люгера и исчезновение его тела, ночного сторожа и неведомых служителей культа Гангары, распространивших свое кошмарное влияние на многих жителей королевства.
С помощью стилета Люгер счистил с портрета волосы и смолу, свернул холст в трубку и спрятал его в кармане рубашки, надетой поверх защитного жилета.
Вопрос о том, зачем Шаркаду понадобилось заманивать Стервятника в усыпальницу, был праздным и Слот отложил его решение до лучших времен, хотя сильно сомневался в том, что они наступят. Теперь у него было много времени - до тех пор, пока его не убьют жажда, голод... или хозяева склепа. С этими невеселыми мыслями он продолжал бродить по гробнице, изредка прислушиваясь к завываниям Газеуса, доносившимся снаружи...
Сегейла, бегло осмотрев усыпальницу, бессильно опустилась на пол возле одного из саркофагов и апатично наблюдала за Люгером. Слот избегал встречаться с нею взглядом. Впрочем, созерцание здешних достопримечательностей настолько захватило его, что вскоре он забыл даже о безвыходном положении, в котором находился. Он прикоснулся к весьма щекотливым тайнам, - это ему подсказывал инстинкт человека, искушенного в разного рода интригах и авантюрах...
Люгер понимал, что другого такого случая у него может и не быть, поэтому старался запомнить как можно больше, одновременно проясняя для себя некоторые темные страницы истории королевства. Прежде всего, он припомнил, что Галит Гадамес, именем которого Шаркад, очевидно, и называл усыпальницу, был министром при королеве Сомар, а затем - генералом ордена Святого Шуремии в Адоле. Отсюда могла тянуться первая нить, связывавшая Галита и род Люгеров. Дело в том, что сейчас генералом ордена был Алфиос, старинный друг отца Слота, когда-то обучавший Стервятника магии и боевому искусству. Поясной портрет, на котором Алфиос был изображен в генеральской мантии, также имелся здесь - в обрамлении венка из черных и фиолетовых цветов, испускавших удушливый аромат. Увидев венок, Люгер вздрогнул, настолько мрачной показалась ему эта живая и далеко не благоухающая рама...
Внезапное превращение Алфиоса из любителя острых ощущений, авантюриста, придворного повесы, тратившего унаследованные деньги на многочисленных любовниц, редкое оружие, лошадей и содержание трех роскошных домов в Элизенваре, не считая загородного поместья, в смиренного последователя Шуремии, канонизированного церковью еще в 1696 году, удивило даже юного Люгера, а при дворе короля Хетмека произвело настоящую сенсацию, однако пути ордена, как и пути самого святого Шуремии, были неисповедимы и Алфиос довольно быстро обзавелся генеральской мантией, несмотря на интриги своих противников в Валидии и Адоле.
Люгеру были известны как минимум две версии, по-разному объяснявшие произошедшее. В соответствии с первой из них, Алфиос вынужден был бежать в западное королевство Адолу после того, как попал в весьма неприятную историю, в которой были замешаны несколько министров, два высокопоставленных члена Серой Стаи, сама королева Ясельда и посол Морморы Бавул. Быстрое продвижение Алфиоса вверх по иерархической лестнице ордена объясняли его давними связями с богатейшими фамилиями Адолы и самой верхушкой ордена, однако Люгеру казалось, что этого все-таки недостаточно для того, чтобы получить генеральский сан. Слот был свидетелем нескольких тайных встреч Алфиоса с неизвестными ему людьми еще в Элизенваре и позже вынужден был признать, что знает о друге отца смехотворно мало. Да и был ли тот другом? Порой Стервятник сомневался и в этом...
Согласно второй версии, Алфиос, пресытившись жизнью, которую вел в Валидии, добровольно отправился в изгнание и был обращен в истинную веру в Фирдане, столице Адолы, странствующим проповедником по имени Хемис, оказавшимся тогдашним генералом ордена Святого Шуремии. Чуть позже Хемис был похищен группой разорившихся ренегатов, требовавших у баснословно богатого ордена выкуп за освобождение генерала. Поговаривали о том, что Алфиос сам подстроил это похищение, и Люгер не исключал такого варианта событий.
Офицеры ордена не спешили платить за похищенного генерала и, видимо, потом кто-то намекнул Хемису на это обстоятельство, сыгравшее немаловажную роль в дальнейшей судьбе Алфиоса. Во всяком случае, именно Алфиос спас жизнь Хемису, воспользовавшись своими связями с преступным миром Фирдана, и, кроме того, захватил похитителей. Все они бесследно исчезли еще до встречи с генералом в тюрьме ордена, а Хемис, человек строгих правил и, наверное, немного наивный, проложил Алфиосу путь к унаследованию своего положения. Конечно, последовавшая вскоре смерть Хемиса могла вызвать кое-какие сомнения у непредвзятого наблюдателя, но, если бы таковой и нашелся, он счел бы смертельно опасным искать подтверждение своим подозрениям...
Люгер остановился перед крайней нишей, в которой находилась только одна восковая фигурка, заключенная в сложный многоугольник, обозначенный на камне золой. Он увидел, что у фигурки нет лица. Что-то неодолимо притягивало к ней его внимание. Потом он понял, почему так заинтересовался ею. Фигурка была раскрашена в цвета его рода... Стервятник долго стоял, испытывая почти детский страх перед тьмой, клубившейся в углах склепа. У него почти не было сомнений в том, что восковая скульптура изображает не его, но тогда кого же? Слот смотрел на нее, запоминая пропорции, форму головы, тщательно изображенную одежду, давно вышедшую из моды... Потом он протянул к фигурке руку, но пальцы наткнулись на невидимую преграду, твердую, как сталь. Люгер выругался и почувствовал, что горячий воск, стекавший со свечи, коснулся его кожи...
8. ЛОЖЕ ЛЮБВИ
Он установил свечу на полу, сел на крышку ближайшего саркофага и попытался изменить ситуацию, пользуясь техникой, заимствованной у Алфиоса.
Постепенно его ум освободился от изматывающих и бесплодных мыслей, блуждавших в лабиринте, из которого не существовало выхода. Сознание стало похожим на абсолютно прозрачное пространство, а в глубине его лежала бесконечно тонкая преграда, как дно безбрежного океана. Эта преграда пахла враждебностью и вечным пленом. Опускаясь все ниже и ниже, он оказался перед нею и ему показалось, что он нашел место, где зарождаются его собственные мысли и, одновременно, самые черные сны. Они приходили из-за преграды, вздуваясь на ней гигантскими пузырями, и, оторвавшись, всплывали кверху... Ему удалось воспрепятствовать их рождению и тогда он увидел, что на самом деле они приходят извне и у него вообще никогда не было СВОИХ мыслей...
