Валерий Брусков - Театр Абсурда
— Команды такой не было… — мрачно решил Уваров, на всякий случай доставая из кармана пистолет.
— А Командарма среди них нет…
— Верховный сидит в своём штабе, видит нас оттуда, и решает, какому плану боевой операции отдать предпочтение в данном случае…
— Шуточки у тебя, капитан… — едко сказал Лихачёв, и тоже достал из кармана пистолет.
…В рядах окруживших не произошло замешательства. Она как-то разом и всё так же безмолвно все канули в породившие их развалины.
— Ты это видел?.. — сказал Уваров тихим голосом, полным громкого изумления. — Все — как один! Какая поразительная слаженность! И всё та же жуткая Тишина…
— Я уже перестаю сомневаться в твоих фантастических предположениях, — признался Лихачёв. — Это хорошо вымуштрованное боевое подразделение, и горе тому, кто окажется у них на пути без оружия… Надо побыстрее выметаться отсюда, Саша, и убедить городское начальство в настоятельно необходимости неотложных действий. К весне это будет уже армия из сотен или даже тысяч послушных воинов. И что нам потом делать?..
— Мы устроим массовую охоту, перебьём большую их часть, но это не будет нашей полной победой. Когда это требуется, Природа заставляет самок щениться максимальным количеством самок же, а те потом будут рожать будущих могучих бойцов-самцов. Они попрячутся, станут умнее, хитрее и изворотливее. И ещё более безжалостнее… И вслед за этим Командармом, даже если мы его и убьём, придут другие такие же военачальники — его ученики или дети…
— А если он способен читать вдобавок и наши мысли?.. — вдруг испуганно спросил Лихачёв.
— Этого я боюсь больше всего… — признался Уваров. — Тогда нам будет гораздо труднее с ними справиться.
— А ты не задумывался над тем, что всё это может быть неспроста? Перед гибелью динозавров после падения на Землю астероида, появились теплокровные млекопитающие, которые потом захватили планету. Может, грядёт очередной подобный катаклизм, в котором человечество не выживет, и Природа заранее готовит ему замену?.. Если действительно упадёт астероид или комета, наступит новый ледниковый период, а уцелевшие после катастрофы люди по большей части могут погибнуть от голода и холодов. У собак гораздо больше шансов выжить в экстремальных условиях, благодаря толстой шкуре и густой шерсти.
— А кто его знает… — пожал плечами Уваров. — Что мы вообще в этом смыслим? Изучаем причинно-следственные связи в теории, а практика может быть прямо у нас перед глазами.
— Надо уходить отсюда и не испытывать Судьбу на долготерпение, — сказал Лихачёв. — Пока нам дают такую возможность…
Они стали слаженно и медленно отступать тем же маршрутом, которым пришли, и их уже всерьёз пугали развалины, сжимавшие бывшую асфальтированную дорогу в узкую тропу на снегу.
…И тут на них набросились сразу с двух сторон…
— Засада!!! — дико заорал Уваров, одной рукой вскидывая руку с пистолетом, чтобы мгновенно снять его с предохранителя, выхватить второй рукой из кармана запасную обойму, и ещё наивно надеяться успеть прикрыть ею при необходимости уязвимое горло. Он уже понял, что хвостатый Командарм их позорно переиграл с помощью безобидной демонстрации, чтобы ослабить бдительность и внимание, и заманить в заранее подготовленную им ловушку.
Уваров с ужасом смотрел на летящих на них молчаливых убийц с оскаленными в слепой ярости клыками, с которых падала голодная или бешенная слюна, и абсолютно чётко осознавал, что жить им с Лихачёвым осталось максимум какие-то минуты, и можно только успеть подороже продать свои приговорённые жизни, чтобы ослабить армию беспощадного врага хоть ненамного, и хоть ненадолго дать людям возможность сориентироваться и принять нужные решения. На двоих в пистолетах около шестидесяти патронов против не меньшего количества атакующих, но если им дадут возможность перезарядить обойму, то только один раз, и в лучшем случае лишь одному из них…
…— А-а-а-а-а!!! — наконец, истошно заорал рядом Лихачёв и первым начал беспорядочно стрелять, куда попало. Уваров чуть помедлил с этим, удержав себя от паники неимоверным усилием воли, чтобы можно было поражать врагов прицельно.
Он как в родном полицейском тире положил на грязный снег восьмерых, выронил из пистолета опустевшую обойму, но левую руку, уже подносящую к нему запасную, на полдороги перехватили мощные клыки, с громким хрустом раздробив кость запястья. Правую руку с уже бесполезным пистолетом никто даже и не тронул. На Уварова набросились, вонзив острые зубы в плечи, ноги, и ничем не защищённое горло, и, уже падая на спину под тяжестью и энергией налетавших на него всё новых сильных тел, он с пронзительной ясностью услышал рядом с собой непродолжительный щенячий визг Лихачёва, сменившийся ещё более коротким предсмертным хрипом…
…Командарм вышел из своего «штаба» и долго смотрел, как его тренированные и голодные солдаты рвут на куски поверженных врагов, тяжело раненных и погибших в бою собратьев. Он слышал речь врагов перед боем, и, ещё не научившись её понимать, почувствовал в ней скрытую угрозу существованию своей разрастающейся армии, угрозу, от которой нужно было избавиться хоть на время… Чтобы зализать раны, набрать новых бойцов, и разработать стратегию и тактику будущих сражений…
На развалинах Империи волков обитает слишком много крыс…
АГРЕССИЯ
Змея вползает в дом незаметно.
Мирза БедильРассказ написан 25 лет назад. Тогда это была пародия, в которой я попытался превратить человека в инопланетянина с помощью одной деформации языка, но сейчас она уже кажется мне пророческой…
Я хожу по улицам, и вижу всё больше надписей на английском. По ТВ показывают всё больше наших музыкальных групп с английскими названиями, и поющих не по-русски, и я понимаю, что ползущая агрессия — уже в разгаре, и что мы однажды все можем заговорить по — английски, даже не заметив перехода…
— …Однако, какие, всё-таки, наглецы! — сердито кричал Тиротон из ванной комнаты, стараясь перекрыть своим дряхлым голосом шум воды в кране. — Нахалы, можно сказать! — Мы вас поработим! Мы вас всех обратим в свою Веру! Вы станете нами, а мы — вами! Что такое, извольте вас спросить, они имеют в виду?! И кому они это нагло заявляют?! Нам, освоившим почти пол-Галактики?! И кто заявляет?! Эти, едва оперившиеся для полётов в Космосе птенцы?! Детский сад какой-то! От горшка — два вершка, а туда же! Не наигрались ещё в войнушку!
Он соскоблил со второй щеки остатки мыльной пены с суточной седой щетиной, отфыркиваясь, с удовольствием умылся холодной водой из-под крана, и, повертев перед зеркалом головой, остался собою частично доволен, а фрагментарно и восхищён.
Старая добрая опасная бритва — это вам не какая-нибудь там фотонная смолилка, после которой ты пару часов ощущаешь древесную жёсткость собственного лица, и запах себя палёного. Старая добрая опасная бритва — это гладкость кожи и прекрасный цвет щёк.
— Мы захватим вас незаметно для вас самих… — сердито бурча себе под нос чужие цитаты, Тиротон мысленным приказом закрыл водопроводный кран, и спрятал в шкафчик бритвенные принадлежности. — Как это, позвольте вас узнать?..
От питательного крема после бритья кожу лица приятно защипало, и Тиротон сразу почувствовал себя помолодевшим, как минимум, на две своих долгих жизни.
— Матильда, как ты себе представляешь захват, совершенно незаметный для нас самих?
— Как?.. — отозвалась жена с кухни. — Да очень просто, дорогой! Захватила же я тебя когда-то! Ты тоже этого не заметил!
— Н-ну, ты, как всегда, утрируешь… — недовольно сказал Тиротон, направляясь к ней. — Тут ведь совсем другое дело! Ситуация-то совершенно неординарная!
В широкой двери кухни он замер от неожиданности, и удивлённо уставился на стол, накрытый сегодня почти по-праздничному, и ещё сильнее благоухавший.
— У нас с тобой нынче, случайно, не юбилей ли свадьбы?.. — с сомнением спросил Тиротон, поспешно роясь в своей, основательно загромождённой склерозом и делами памяти. — Для меня было бы непростительным промахом забыть такое событие!
— О, нет, успокойся, дорогой! Это всего лишь семейное торжество по поводу твоего нового назначения. Маленький банкетик в честь коронованного спасителя Цивилизации.
Тиротон расплылся в довольной улыбке.
— Матильда, дорогая, ты меня опять незаслуженно балуешь. И не только желудочно…
— Вовсе нет, дорогой! Совсем нет! Я твоя жена и кому же, как не мне, положено лелеять и тешить твоё самолюбие! Честолюбие мужчин нуждается в поливе, как цветы в розарии. А честолюбие и самолюбие женщины всегда сыты карьеризмом её мужа.
Она сама разлила вино по бокалам.
