Василий Головачев - Мегаморф, или Возвращение Реликта
В пейзаже, который был доступен пилоту, произошли изменения. Погасли одни туманные слои и струи, загорелись другие. Стало видно, что катер окунулся в круглое отверстие в плоской вершине ближайшего скального выступа и погружается в вертикальный тоннель, ровный и блестящий, словно покрытый слюдяной плёнкой.
В тоннеле вспыхнул свет, резко раздвинувший границы мрака, сделавший тоннель реальным и ощутимо объёмным. Это включились прожекторы когга.
– Колодец – работа неймса? – хмыкнула Истома.
– Так точно, – подтвердил Диего.
– Значит, его можно использовать и как оружие?
– Совершенно верно, неймс деструктурирует любые материальные объекты.
– Ты нравишься всё больше и больше. Не так ли, пилот?
Ясен не ответил. Применение нейтрализатора в качестве оружия его интересовало меньше всего.
Катер пронизал трёхсотметровый колодец и вышел в длинный приплюснутый зал, в центре которого на небольшом возвышении лежал чёрный, покрытый кристаллической сыпью «скелет» чужанина. Благодаря включённым осветителям виден он был отлично.
– Садимся, – вслух сказал Ясен, чувствуя поднявшееся в душе волнение. Не терпелось расколдовать мертвяка и узнать, что же оставил внуку дед Ставр.
– Можно, я пойду с вами? – раскрыл свой кокон Алонсо. – Если только здесь можно дышать.
– Можно, – разрешила Истома, отвечая одним словом на вопрос и на скрытое утверждение.
Они вылезли из катера. Истома на всякий случай захватила плазмер, Ясен и геянский учёный вооружаться не стали. Подошли к пятиметровой глыбе чужанина.
– Надо же, сохранился, – проговорил Алонсо с какой-то странной грустной нежностью. – Сколько же лет он пролежал здесь?
– После Падения двадцать с лишним, – посчитала Истома, – и до Падения неизвестно сколько.
– До Падения он мог жить и находиться в любой области космоса.
– Какая нам разница? Нас интересует другое. Ясь, свирель не потерял?
– Какую свирель? – не понял разидей.
Ясен смутился.
– Катер мы открыли с помощью дудочки. – Он достал простенький музыкальный инструмент. – Как оказалось, его звуки олицетворяют собой нечто вроде пароля.
– Интересно. А ну, поиграйте.
Ясен поднёс свирель к губам.
Раздался чистый переливчатый звук, породивший каскад удивительных отголосков.
Ясену показалось, что одновременно с эхом он слышит другие звуки, похожие на человеческий смех, но спутники не дали ему времени на анализ обстановки.
– Мороз по коже! – со смешком сказал Алонсо. – Никогда не слышал игру на свирели. Сыграйте какую-нибудь мелодию.
– Ясь, у нас есть конкретная задача, – напомнила Истома. – Сначала давай вскроем этот гроб, потом поиграешь.
Ясен поймал лукавый взгляд учёного, развёл руками.
Тот засмеялся.
– Наши девушки очень практичные особы. И лучше им не перечить.
– Напрягись, – добавила девушка строго, пропустив мимо ушей замечание Алонсо.
Ясен привычно окунулся в вибрацию, расширявшую сознание, мысленно погладил засиявшую ауру геянки, присоединил её к своему ментальному лучу, направляя его на глыбу мертвяка. Затем подул в свирель, наигрывая старинную мелодию.
Пещеру снова заполнили чудесные звуки, от которых бежали по коже мурашки, замирало сердце и душа начинала парить в воздухе как птица.
По шершавой «шкуре» чужанина пробежала волна более крупной кристаллической сыпи. Он шевельнулся, как живой, выбросил во все стороны чёрные перепонки и крылья, соединившиеся в красивую ажурную конструкцию, напоминавшую ротонду. Диаметр ротонды достиг полутора десятков метров, заставив людей отодвинуться, купол же упёрся в потолок пещеры, обломав нависавшие зубы чёрных «сталактитов».
– Мать честная! – произнёс Алонсо вполголоса.
– Пошли посмотрим! – скомандовала сгоравшая от нетерпения Истома, бросаясь к ротонде, и первой протиснулась в неровную щель между перепонками стенок ротонды.
Снова Ясену показалось, что он улавливает какие-то тихие шумы, голосочки и смех – на уровне «шелеста растущей травы», и снова ситуация отвлекла его от оценки странных ощущений.
Алонсо полез в ротонду, и он последовал за ним.
Ротонда была пуста. Или почти пуста.
Из пола в её центре вырастала некая фигура, чёрная внизу и светлеющая к голове, напоминающая фигуру устало сидящего на коленях человека. Именно она и светилась в ментальном поле как расплывчатый огонёк свечи.
– Статуя, однако, – прокомментировал Алонсо.
– И это всё? – с разочарованием сказала Истома. – Ни оружия, ни спецтехники, ничего. Мы так настойчиво лезли сюда, а получили пшик.
Ясен молча прошёл к «статуе», осмотрел её со всех сторон и достал из ямки на макушке сидящего пуговку золотистого цвета, подмигивающую зелёной искоркой.
– Фрейм?! – недоверчиво проговорила девушка.
За пределами ротонды сдвинулись воздушные потоки, конфигурация полей изменила форму, и не успели «копатели могил» понять, что происходит, как из рваного отверстия в стенке ротонды выполз клуб дыма и превратился в человека.
– Какая неожиданная встреча! – сказал он с тонкой улыбкой.
– Кроули?! – прошептала Истома.
Из-за спины бывшего файвера вышел второй мужчина с пистолетом в руке, имеющим внушительный вид.
– Очаровательно! – сказал разидей Алонсо с непередаваемым сарказмом.
Тут кто-то ещё!
Диего не жаловался, принимая гостей, и тем не менее катер был переполнен, потому что в кабине управления разместилось семь мужчин и одна женщина. Именно она в настоящий момент и управляла катером, устремившимся к далёкой по меркам Равнины цели – Гуррах-Горе.
Ясен, как и Алонсо, и оба Кроули, занимали места пассажиров. Угрюмый телохранитель Кристофера Файзулла и его воины с трудом расположились между креслами, не особенно переживая, куда и зачем они летят.
Затылка коснулся липкий неприятный взгляд: младший Кроули сидел в кресле за спиной, и Ясен ощущал его присутствие как зависший над головой меч. И причины к этому были.
– Какая неожиданная встреча! – сказал, улыбаясь, Кристофер Кроули.
И вслед за ним в ротонду протиснулись один за другим темнолицый Файзулла и младший Кроули.
Все трое были вооружены пистолетами, в которых Ясен с удивлением узнал «универсалы», поэтому плазмер в руке Истомы большой роли не играл.
– Уберите пушку, фрау, – злобно бросил Али, поигрывая своим «универсалом». – Нас много, не успеете дёрнуться, как от вас останутся одни угольки. Мухаммед!
