Майкл Муркок - Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики
Но туземец не тронулся с места. Картер в упор посмотрел на него и обнаружил, что яблоневым цветом дело не ограничивается: тощее и безволосое создание, одетое не более, чем испокон века полагалось в его племени, в честь праздника разукрасило себя замысловатыми поясами, гирляндами и браслетами из местных цветов. Подбор расцветок и орнаментов вероятно имел некий особый смысл, у аборигенов всегда так. Но сейчас Картер был слишком раздосадован и уж конечно слишком занят, чтобы разбираться; впрочем, несколько необычным показалось то, что абориген счел необходимым явиться при гибком копье из темного дерева, с обожженным для крепости острием. Охота туземцам была запрещена. Категорически.
— Ну что еще? — спросил Картер. Абориген (в котором Картер вдруг признал местного вождя) поднял древко и неожиданно сделал несколько медленных, величавых прыжков, плавно вздымая и опуская длинные ноги над добела отдраенными плитами, будто земной журавль во время брачных игр. — «Только, ради Бога, не говори, что хочешь исполнить танец!»
Туземный вождь столь же внезапно вернулся на прежнее место, вновь обратившись в столб и уставившись куда-то поверх головы Картера, — на некий горизонт, однажды потерянный из виду, а ныне скрытый переливчатыми стенами картеровской обители. Картер тяжело вздохнул и озабоченно покосился на эту самую обитель, откуда теперь доносился голос Уны, положенным женским щебетанием приветствовавшей первого гостя.
— Ну ладно, — сказал он вождю. — На сей раз так и быть. Но только потому, что сегодня — годовщина Дня Исхода. И тебе придется подождать до конца обеда.
Туземец сделал шаг в сторону и вновь застыл. Картер ухватил покрепче яблоневый букет и рванулся в вестибюль. Жена развлекала невысокого, в красно-белой рубашке, человека с каштановой бородкой; через плечо у него висела на широкой бордовой ленте инкрустированная слоновой костью гитара.
— Рэйми! — воскликнул, подлетая к ним, Картер. Расположенная в центре зала посадочная платформа Транспортера вновь затрезвонила.
— Знаешь, возьми-ка это, дорогая, ладно? — он сунул ворох яблоневых ветвей в обнаженные пухлые руки Уны. — Все вождь этот. В честь сегодняшнего дня. Ты не знаешь эту публику — ко всему мне еще пришлось пообещать, что он непременно станцует после обеда.
Уна с изумлением посмотрела на него; мягкое, бледное лицо ее дернулось.
— Э-э, я ничего не мог поделать.
Он отвернулся и заторопился к маленькой круглой платформе, откуда уже спускались академического вида пожилой человечек с жидкими прядками седых волос вокруг лысины под ручку с довольно полной курносой особой тех же лет — в качестве костюма оба избрали древнегреческие хитоны. Именно потому, предупредил в свое время Картер Уну, ей не следует надевать хитон: эти двое непременно нарядятся именно так. Сейчас он позволил себе вспомнить об этом не без некоторого удовлетворения.
— Доктор! — воскликнул он. — Лили! Вот и вы! — Он обменялся рукопожатием с доктором. — С Днем Исхода вас обоих!
— Я не сомневалась, что мы опоздаем, — объявила Лили, крепко вцепившись обеими ручками в складки хитона. — Общественный терминал на Арктуре-V, как всегда, забит народом. А доктор и не думал поторопиться, ему говори не говори... — Она взглянула на мужа, но тот уже увлеченно приветствовал Уну и не обращал на нее внимания.
Куранты пробили снова, и на платформе появились две женщины, явно сестры, — их сходство бросалось в глаза, несмотря на непохожие наряды. На одной были совершенно обычные, повседневные юбка в складку и туника, это и костюмом-то не назовешь. На другой — нечто облегающее, неизвестного фасона и явно сшитое ради Картера.
— Карт! — вскрикнула она, ухватив его руку и крепко ее сжимая. — С Днем Исхода! — ее простоватое, грубо накрашенное лицо озарилось лучезарной улыбкой. — Ани и я... — она обернулась за подтверждением к сестре, не юбка с туникой уже плыли, как бы бессознательно, будто во сне, к бару, объезжавшему дальний конец зала. — Я, — срочно поправилась она, — не могла дождаться, когда попаду сюда. А кто еще будет?
— Да все уже перед вами, Тотса, — ответил Картер, обводя присутствующих широким жестом. — В этом году мы задумали совсем небольшой прием, для маленькой тихой компании...
— Вот и чудесно! А что ты скажешь о моем костюме? — она медленно повернулась, предоставляя Картеру оценить наряд.
— Хорош, очень хорош, ничего не скажешь!
— То-то! — женщина снова повернулась лицом к Картеру. — Ни за что не угадаешь, что это такое!
— Конечно, угадаю.
— А раз так, то что?
— А раз так, может, я просто не хочу говорить, что, — сказал Картер.
Плавное течение беседы нарушила головка с седыми прядками:
— Художественная интерпретация космических костюмов, что носили неустрашимые пионеры, в этот день четыреста двадцать лет тому назад вырвавшиеся из железных объятий земной гравитации?
— Ну, так и знала, что вы догадаетесь, доктор! Верила: ученый-философ не может не понять! А Картер ни малейшего представления не имел, не подозревал даже, — от полноты триумфа Тотса взвизгнула.
— Гость это гость это гость[37], — ответствовал Картер. — Вы уж извините, но и мне пора надеть свой костюм.
Снова выскочил и — почти бегом — через патио. Воздух приятно холодил разгоряченное лицо. Он надеялся, что скрытый смысл последнего его замечания — дескать, он, Картер, будучи человеком вежливым, попросту притворялся, что сбит с толку ее костюмом, — дошел до Тотсы, но мог и не дойти. С нее станется истолковать эту реплику как попытку напустить загадочности, чтобы покрыть свой конфуз с угадыванием. Острым словцом толстую шкуру такой женщины не пробьешь. Тут, подумалось вдруг ему, дубина нужна. А хуже всего, что он и в самом деле сразу же раскусил смысл ее костюма. Просто решил подурачиться...
Туземный вождь так и стоял недвижно там, где его оставил Картер, — ждал своего часа.
— Что, никак нельзя уйти с дороги? — раздраженно поинтересовался Картер, протискиваясь мимо него.
Вождь сделал страусиный шаг назад и наполовину скрылся в тени розовых кустов. Картер подавил тоскливый вздох и пошел дальше, к спальне.
Костюм для него был разложен; влезая в неуклюжий наряд, Картер обдумывал распорядок предстоящей вечеринки. Здешняя звезда, солнце для этой планеты (одна из Плеяд, Астерона), должна была зайти через полтора часа, но из-за яркости межзвездного пространства в этой части Галактики небо оставалось светлым еще несколько часов после заката, и фейерверк нельзя было устраивать до конца вечерней зари. Картер сам придумал финальную «картину в декорациях»[38] — модель космической ракеты по дуге взовьется над макетом Земли в усыпанный звездами небосвод и, когда кончится топливо, сама превратится в звезду. Было бы немыслимо загубить этакое, устроив всё на фоне широкой полосы светящегося разреженного вещества, примыкающей к западной стороне горизонта.
