Александр Зорич - Сезон оружия
На Уровне Реактора что-то происходило. Казалось, внизу готова родиться сверхновая. По лбу Августина градом струился пот.
– Как остановить самоликвидацию? – Он знал ответ наперед, но все-таки спросил.
– Ну, если ты меня очень об этом попросишь… Если ты меня чем-нибудь задобришь… Я, конечно, могу ради былой дружбы с твоим отцом… Застрели этого якута, он мне очень не нравится, и тогда поговорим как мужчина с…
Железная рука Хотоя перехватила кулак Августина у самого подбородка Щуро.
– Есть путь и есть метод нейтрализовать реактор, – сказал Хотой по-английски.
Мэрдок, услышавший хоть что-то родное и хоть что-то обнадеживающее после непонятных, но зловещих монологов московского гангстера номер один, навострил уши.
– Сэр, – это было адресовано Мэрдоку, – ситуация полностью под контролем. Вы честно выполнили свой долг солдата. Я прошу вас и ваших людей оставить нас наедине с преступником.
Мэрдок уже почти не сомневался в том, что узкоглазый монгол (ну откуда ему было знать, что Хотой – якут по обеим линиям до двадцатого колена?) и раненый молодой человек с синими кругами вокруг наполненных яростью байроновских глаз – московские гангстеры с номерами соответственно «два» и «три».
И уж подавно Мэрдок не сомневался в трех других прописных истинах: а) бежать гангстерам будет некуда, кроме как на ту лестницу, по которой он привел сюда Щуро; б) что бы ни произошло, восемь автоматических винтовок «М-27» сильнее трех полусумасшедших уголовников; в) мертвые должны сами хоронить своих мертвецов, а гангстеры – сами убирать своих проштрафившихся коллег.
Мэрдок молча кивнул. Он и его люди вышли. Мэрдок снял с плеча «М-27», сменил магазин и, устало привалившись спиной к стене, взял под прицел бесшумно затворившиеся двери. Его люди сделали то же самое.
27
До конца оставалось полторы минуты. Среди троих мужчин, находившихся в этот момент на Командном Пункте, страха не испытывал только один. Директор компании ВИН Венедикт Щуро.
Августин Депп боялся смерти. Хотой боялся, что ошибся в Августине Деппе. С того момента, как они побывали в хранилище, Августин менялся быстро и необратимо.
Совсем немного – и карма молодого берсерка надломится. Августин окончательно станет Демоном-Воителем. Он уцелеет в плазменном смерче. Уцелеет лишь для того, чтобы повторить страшный путь Щуро. Повторить без ошибок.
– Августин, – Хотой продолжал говорить на английском, – достань алмаз.
Августин чувствовал, что с его памятью происходит что-то не то. Какой алмаз? Он молча поднял на Хотоя тяжелый взгляд.
– У тебя, в кармане нательного пояса.
Августин забыл, как Хотой передал ему еще в хранилище предусмотрительно прихваченный пояс. И начисто забыл, как он надел этот пояс под рубаху и что он положил в него.
Худшие предположения Хотоя сбывались. Он как можно более непринужденно похлопал по животу Августина и сказал:
– Здесь.
В этот момент в мозгу Щуро черной змеей мелькнул недвусмысленный приказ телу сбросить Хотоя вниз. Но прежде чем этот приказ снизошел по центральному нервному стволу к мышцам ног, Щуро обнаружил себя сидящим на полу и орущим от невыносимой боли в лодыжке.
Хотой, в отличие от многих и многих, не выносил насилия. Но при необходимости он был беспощаден, как сама природа.
Августин окончательно терял ориентировку в происходящем. И все-таки его левая рука последовала за пазуху и извлекла «Сердце Тайги». Его взгляд опустился на ладонь и больше не поднимался. Сознание Августина полностью ушло в багровый туман, который клокотал в бездонных недрах так называемого алмаза.
Поэтому Августин не видел и не чувствовал, как Хотой надавил на его руку у запястья. Мелко дрожа, разжались пальцы, сошедшиеся в мертвой хватке на «Сердце Тайги». Он не чувствовал, как Хотой выверенным тычковым ударом выбил алмаз из его ладони. Он не видел, как алмаз падал, падал, падал в ослепительное сияние реактора и как навстречу ему взметнулся выпущенный из магнитной бутылки плазменный бич всеразрушения.
Августин балансировал на грани между человеком и Демоном-Воителем и не мог насладиться видом Щуро, безмолвно летящего в жерло угасшего реактора. Алмаз успел позвать за собой свою тень, Хотой не стал препятствовать звериному рывку обезличенного человека, и последний директор компании ВИН пришел к Идеальному Катарсису через четыре секунды после того, как его лобная кость встретилась с холодным как лед иридиевым постаментом реактора.
Хотоя бил отвратительный нервный озноб. Он трясся и радовался, как ребенок, что не нашлось свидетелей этой самой страшной минуты в его жизни.
28
Киборг Шалун Фрэнки покинул Главный Корпус ВИН по-королевски.
Никто не чинил ему препятствий и не стрелял. Вся стрельба осталась где-то сбоку и выше. Локи вышел – через подземный отводной канал, который, если идти в одном направлении, вел прямиком к термоядерному реактору, а если в другом – то на свободу, в лес, окружавший Главный Корпус с севера. Где-то там, по расчетам Локи, должен стоять его «форд-саманта».
На его плечах, словно барашек на добром пастыре, лежала миниатюрная коротко остриженная брюнетка. Она, похоже, спала. На ней были надеты белое трико и футболка. Всем своим видом она напоминала чахоточную постоялицу крымской туберкулезной лечебницы.
Брюнетке было далеко за тридцать и, не исключено, даже за сорок. Однако отказать ей в привлекательности не смог бы даже самый строгий критик.
Ее дыхание было глубоким и ровным, и она, похоже, ведать не ведала о том, кто и куда ее несет. У нее было много имен – Бриджит Льюис, Рут Сакрифайд, Берил О'Ши и, наконец, Черная Пантера.
Тело ее лоснилось словно бы от жира. Но оно вовсе не было жирным. Требуется специальный растворитель для того, чтобы стереть остатки биораствора автономного жизнеобеспечения с нежной человеческой кожи. У Локи этого растворителя не было, однако, судя по счастливому выражению лица Шалуна Фрэнки, его это мало беспокоило.
За деревьями маячил «форд-саманта» цвета мокрый асфальт, на переднем сиденье которого спал, положив голову на руль, человек. Этого человека его погибшие друзья звали Локи, то есть это его тело звали так.
Сей причудливый парадокс позабавил Локи, который вел тело киборга, мечтая только об одном: чтобы действие саамы окончилось как можно скорее, чтобы иллюзорная реальность поскорее отпустила его назад, чтобы Берил наконец проснулась и увидела перед собой не побитого огненно-пороховой молью киборга Фрэнки без ресниц, бровей и волос, без четырех пальцев на правой руке и кожных покровов, а привычного Локи в его привычном теле. В теле, что оставлено без присмотра в кресле водителя. Когда-то она звала его Филом.
