Евгений Лукин - Сокрушитель
— Ты! — с презрением выговорил он в несчастные пьяненькие глаза Никиты. — Ты ненавидишь? Сидишь вот и ненавидишь, да? Так ненавидишь, что пальцем пошевелить боишься?..
Василий медленно поднял осоловевшее лицо, недоумевая, что это за шум подняли у него над головой.
— Рома, Рома… — испуганно проговорил дедок Сократыч и, встав, молитвенно сложил ладошки. Розовое личико его было тревожно. — Послушайте меня… Я не знаю, что вы на этот раз затеваете против хозяев, но я уже, честное слово, начинаю за вас бояться… Вы ведь действительно талантливый мальчик, Рома! А хозяева, как выяснилось, еще и убивают…
* * *
Увидев Лику с двумя тяжеленными сетками, Маша Однорукая повалилась на спину (она сидела на свернутом петлей кабеле) и в голос захохотала. Лика опустила сетки на пол и жалко улыбнулась.
— Тут не смеяться, — сказала она с упреком. — Тут плакать надо.
А Маша все никак не могла остановиться.
— Вот это загудели мужики! — рыдала и взвизгивала она. — Вот это загудели…
Наконец отсмеялась и села, утирая слезы. Лика печально смотрела на подругу.
— Люська с потолка как раз перед тобой приходила, — отдыхиваясь и разминая ладонями сведенные щеки, сообщила Маша. — Ой, не могу… Аж к сердцу подкатило… Тоже тюбиков приволокла: спрячь, говорит, пока мой все не пропил… А у тебя чего-то мало… Или ты в два рейса?
Маша задержала дыхание, потом глубоко вздохнула и успокоилась окончательно.
— Вот так, Лика! — с ехидцей заметила она. — Увела у меня мужика? Крутись теперь…
— Да не запойный он, — беспомощно сказала Лика. — Просто Телескопа очень любил… Знаешь, какая умница был Телескоп? Все подаст, все отнесет… А Вася… Ему ж, чтоб захмелеть, цистерну надо выпить, и то мало будет…
— А придет, в долг попросит? — сурово спросила Маша. — Тут ко мне уже трое подгребались — просили…
— Не давай! — взмолилась Лика. — Придумай что-нибудь… Скажи: нету, мол…
Она села рядом с Машей и бессильно уронила руки на колени.
— Что делать, что делать? — в тоске забормотала она. — Как с ума все посходили.
— Сойдешь тут, — помрачнев, процедила сквозь зубы Маша. — Крест, царство ему небесное, не сахар был, а все одно жалко… Да и потом, знаешь… Сегодня — Креста, а завтра?.. Вот то-то и оно… Ну, ты давай-давай, не рассиживайся, тащи остальное! Может, помочь тебе?
— Да нет, — сказала Лика, поднимаясь. — Все-то подчистую из кладовок выгребать не стоит. Неловко…
— Ну как знаешь… — Маша помолчала, подумала и вдруг, оживившись, щелкнула пальцами. — А ты вот что. Посмотри побирушек. Там, по-моему, один бегает — ну вылитый Телескоп! Болтает — вовсю… Так вот ты с Васькой-то начни о Телескопе, а потом возьми да и вверни: бегает, мол, похожий… А?
Лика приподняла бровь, затем лицо ее просветлело.
— Спасибо, Маша, — растроганно сказала она. — Правда ведь: клин клином вышибают… Спасибо!
Шагнула в скок и, оказавшись снаружи огляделась. Побирушки… Как же это ей самой в голову не пришло? Пусть даже и не слишком будет похож — дело-то не в этом! В Василии дело. Лика решительным шагом направилась было к дому, но вскоре остановилась. Василий — у Пузырька. Может быть, прямо туда? Посидеть с ними, даже немного выпить… Пожалеть о Телескопе, всплакнуть, а потом как бы невзначай… Да, но там же еще и этот! Ромка…
Огибая многочисленные глыбы, Лика в раздумье двинулась в сторону, противоположную дому. Подходя к скоку Пузырька, она еще издали приметила, что неподалеку от теневого овала переминается пушистый лупоглазый зверек.
«Ой, как хорошо! — радостно подумалось ей. — Даже и врать не придется…»
Лика хотела ускорить шаг, но потом решила не пугать побирушку. Лучше подойти помедленней… Маша была права, зверек чем-то и впрямь напоминал Телескопа: почти такой же крупный, седая шерстка отливает голубоватой волной… Если он еще окажется таким же говорливым… Но тут лупоглазый повернул к ней розовую, как у Сократыча, мордашку и, подскочив, вздыбил шерсть. Эх, все-таки испугала…
— Лик! — вскрикнул зверек, бросаясь ей навстречу. Лика отшатнулась.
— Бож-же… — не веря, выговорила она. — Телескоп?!
Розовые пальчики вцепились в край балахончика и яростно куда-то потащили. В круглых выпуклых глазищах зверька был ужас.
— Йоц! Йоц!
Лика наконец догадалась оглянуться — и пронзительно завизжала.
… Голый, худой, с широко раскрытыми незрячими глазами, за ней по пятам, нелепо припадая на обе ноги, шел покойный Крест.
ГЛАВА 25
Все отнял у меня казнящий Бог…
Федор ТютчевТакого никто даже и не помнил. Мужики, потратившие на выпивку не один десяток тюбиков, топтались, озираясь в поисках надзорки — с тем чтобы молниеносно протрезветь. Сельские жители в таких случаях окунают голову в ведро с холодной водой. А то и в прорубь.
И надзорки себя ждать не заставили. Вскоре вся компания была трезва, как нашатырь,
— Ну все, все… — прерывисто приговаривал Василий, одной рукой прижимая к груди вздрагивающую Лику, а другой оглаживая шерстку на маковке воскресшего Телескопа. — Сейчас разберемся.
Глаза у него, однако, были совершенно очумелые.
— Ну, ожил, ну… — ошарашенно объяснял всем мужичок по имени Коля. — Дома вон реанимация… на том свете достанут! А уж здесь…
— Но это точно Телескоп? — вот уже во второй раз с подозрением спрашивал Пузырек.
— А то кто же! — отвечал ему счастливый Василий.
Лика ударила его кулачками в грудь и яростно передернула плечами, сбрасывая тяжелую нежную руку.
— Вы что? — закричала она, оборачиваясь то к одному, то к другому. — Не понимаете, что ли, ничего? Там Крест ходит… Совсем никакой! Смотреть страшно!
— Так! — решительно сказал Василий, принимая командование. — Пошли разбираться… Какой там дурак с ломографом приперся? Леха! Совсем уже пробки перегорели? Брось железо, я сказал! Хватит нам тут покойников…
И ватага перебежками, как какая-нибудь диверсионная группа, потекла от камушка к камушку в направлении той опоры, за углом которой, по словам Лики, скрылся невменяемый Крест
— Тихо! Вот он!
Головы канули за глыбы, словно погрузились в хлопья мыльной пены. Потом осторожно выглянули вновь.
Точно — голый… И, кажется, сам того не замечает… А в остальном… Да нет, конечно, Лика все со страху перепутала… Невменяемый… Какой же он невменяемый? Просто растерянный.
— Всем оставаться на местах, — процедил Василий и, поднявшись в рост, направился прямиком к Кресту. Тот стоял к нему спиной и с напряженным вниманием разглядывал самый обыкновенный камушек.
