Антон Никитин - Амнезия
- И что же там такое?
- А вот сынок, ты его и увидишь. Я, знаешь ли, слова забывать стал. Слова - они из прошлого все - я их и забываю. А то хочешь - покажу тебе будущее?
Я понял, что не сумею отказаться
- И что нам нужно будет делать?
- Да ничего, сынок. Ты стой там, где стоишь, и все.
- Можно я сначала вопрос задам?
- Конечно, можно, это Вы здесь господа, а я так - мне бы вот только в окошко посмотреть.
- Что это за фотографии у Вас?
- Это лекарства мои. Что, будущее смотреть будешь? Или струсил?..
- Да почему же струсил? Давайте...
И старик вновь протянул ко мне свои руки. А может, он их и не отпускал?
Сначала я услышал плеск воды. Оказалось, что это была не вода, это Кто-то обращался ко мне с одним и тем же настойчивым вопросом.
Он говорил на понятном мне языке, но сути вопроса я понять не мог. Вспомнилась какая-то старая цитата: ?то, что книга кажется туманной и загадочной, то, что читать ее приходится с тяжким напряжением - все это особенности ее содержания, а не языка.?
- Что ты хочешь? - спросил я понятным мне смыслом.
- Солнце, - ответил мне голос.
Но никакого солнца не было. Была только тьма.
Неожиданно я понял, что падаю. Вокруг не было ничего, воздух проносился мимо меня, вверх, залепляя мне рот, мешая дышать. Я хотел закричать, и не мог - не получалось вздохнуть. Снизу приближалось, что-то, огромное, шелестящее, теплое. Я упал в воду, последний воздух вышел из меня бесшумно, я чувствовал, что меня сворачивают, выжимая остатки жизни.
И все стихло. Я снова мог дышать. Снова вдали слышался шелест воды.
Доктор склонялся надо мной.
- Что же это, Евгений Рудольфович, я Вам гостя оставил, а Вы так опозорились.
Еще не все ожило во мне, и я не мог ответить на чужой вопрос.
- Это, доктор, у него, оказывается, сердце слабое. А может, он на диете - не ест ничего. Как я все равно. По идеологическим соображениям. Неувеличение энтропии пространства - времени. Ну, натурально, пришлось искусственное дыхание делать. Как утопленнику. Не виноват я. Я, может, спас его даже.
- Да не виноват он. Это все любопытство мое, - охрипшее горло уже устало от постоянных встрясок.
- Ну, куда пойдем дальше, Дмитрий Александрович?
- К Вам в кабинет.
- Поговорить хотите?
- Может, и поговорить.
Я поднялся, от этого на пол посыпались снимки.
- Не волнуйся, сынок, я сам подниму. У тебя теперь новая жизнь Ты теперь знаешь.
- Простите меня, - я хотел было обнять старика, но подумал, что в этом слишком много пафоса, - И спасибо, - старик уже подбирал с пола фотографии и даже не обернулся.
В кабинете доктора мы молчали минут пять. Не зная как начать, я решил подойти издалека:
- Доктор, вы срубили бы тополь во дворе. Рухнет он у Вас, все стекла на втором этаже выбьет.
Во дворе раздался резкий треск разрываемого дерева, посыпалось битое стекло.
- Ну, Дмитрий Александрович, Вы просто как в воду смотрите... Или подпилили по дороге?
- Бросьте, профессор, я даже не офицер.
- Ладно, не офицер... Может, поедите со мной? Нам принесут.
Я вспомнил, что не ел со вчерашнего утра, и согласился. Что-то важное, что только-только было рядом, уходило из под пальцев.
- Ну как Вам наш старичок? Я его подозреваю в симуляции. Хотя - зачем ему?
- Он у Вас что, самый сложный?
- Нет, что Вы! Это, так сказать, норма. Если можно так выразиться, конечно. Вот покойный Евгений Петрович - вот тот был действительно крепкий орешек. И то - удалось достичь определенного прогресса. И тут эта нелепость.
- Да, расскажите мне про этот случай...
- Нечего там рассказывать, все рассказано уже, да Вы и читали. Вы себе лучше салат берите, не стесняйтесь.
- А что, его и впрямь тот шизофреник застрелил?
Доктор поперхнулся черным хлебом, прокашлялся и как-то по-новому посмотрел на меня.
- ... А как же? Кто же еще, Вы мне скажите?.. Ну да ладно, Вы сегодня пойдете еще куда?
- Нет, пожалуй. Теперь завтра, - я уже не знал, что мне здесь делать, и говорил это скорее из вежливости.
- Я позвоню тогда... Степан Теодорович, у Вас машины свободные есть? Да нет, не мне, гость у нас. Да, высокий. Опять проверяли. Ну где-то на полчасика, наверное. Ну и отлично. Вы доедайте, минут через двадцать будет машина, Вас подвезут.
Во дворе дома я присмотрел широкую доску - столешницу от старой парты. Кто-то очень кстати выкинул. Теперь будет что подложить под сетку кровати, а то спать совершенно невозможно. Я прихватил доску, удивляясь, что никто не стащил ее для дачного сортира.
Около двери моей квартиры лежал, свернувшись большой черный пес. Я не удивился его появлению.
- Что, друг, падали ждешь? Не дождешься.
Пес поднял голову и посмотрел на меня долгим, внимательным взглядом. Я понял, что обознался. Это была другая собака. Я протянул ему руку. Пес понюхал мои пальцы, подумал, и прошелся по ним теплым шершавым языком. Затем поднялся, пропуская меня к двери.
Без меня в квартире кто-то побывал. Они поставили рядом с кроватью тумбочку со старым телевизором, даже поменяли саму кровать, так что доска была теперь не нужна. Спускаться вниз - снова выбрасывать столешницу - не хотелось, я прислонил ее к стене около вешалки. Шинели на вешалке так и висели. Я обернулся в открытый еще дверной проем и увидел, что пес стоит и смотрит на меня пристально и со вниманием.
- Ну заходи. Только вот жрать у меня нечего - я предупреждаю.
Пес послушал меня и лениво вошел. Не останавливаясь, собака повернула в сторону кухни, словно всю жизнь жила здесь. Может, оно так и было.
На кухне появился холодильник. И в холодильнике была еда. Какой-то комплексный обед из ресторана. В судках. Из неплохого, впрочем, ресторана. Так - салатик, суп, какие-то котлеты. Стояли еще неведомые коробки и банки. Есть не хотелось.
Пес устраивался на полу под столом, свертываясь в уютное упругое кольцо, и гремя твердыми когтями по линолеуму.
Я огляделся с тем, чтобы найти, куда положить еду собаке и заметил грязное блюдце в углу. Видно, пес здесь, действительно, за хозяина. Я положил в миску одну котлету. Собака даже не посмотрела в эту сторону. Я не стал настаивать и вышел в комнату.
Около новой кровати, там же где я ее оставил, лежала книга в черном супере без названия. Я открыл ее наугад - и попал на ту же самую страницу, которую уже видел вчера вечером в медпункте.
?...Из тела (Хет), души (Ба)? - бросилось в глаза. Мне стало ясно, что путь мой уже означен. Я вышел на лестничную клетку, спустился на пол-этажа к мусоропроводу и выкинул книгу. В железной трубе загрохотало, удаляясь, ненужное знание. Я уже знал все что нужно наизусть.
Пес стоял на пороге, изучая меня. Увидев, что я возвращаюсь, он побрел в кухню.
