Михаил Кривич - Женский портрет в три четверти
Бернару и О'Бумбе здешний климат по вкусу. Мы гуляем по тихим улицам и заходим в тихие дворы, где нам втроем так хорошо и спокойно, и вспоминаем вас.
Ваш Уильям
Глава 5
Позвольте представить - Саша Могилевский в домашнем интерьере. Саша Могилевский жил в запущенной коммунальной квартире на Остоженке, которая в то время еще носила звучное имя Метростроевская,- и чего только не выдержит наш язык, воистину великий и могучий! Будь он не столь велик и могуч, право же, давно бы зачах.
Кроме Саши, здесь обитали по преимуществу бойкие старухи, но они не поддерживали порядка, что вообще свойственно их полу и возрасту, поскольку ходили упорные слухи, что дом на днях передадут какому-то министерству под канцелярии, а жильцов отселят на дальнюю околицу, слухи эти носились в воздухе уже лет десять, время вполне достаточное, чтобы квартира приняла вид стойбища, которое будет вот-вот покинуто. Министерство, однако, не торопилось, а может быть, министру не понравился Сашин дом и он приглядел другой, получше. Сашу все это устраивало, потому что он, во-первых, не горел желанием переселяться в отдаленные места, а во-вторых, при общем запустении в квартире соседки не требовали от него, чтобы он строго соблюдал чистоту и порядок в местах общего пользования.
Я бы в тэкую квартиру иностранца не привел, не то что профессора, даже учителя младших классов из самой что ни на есть отсталой страны третьего мира. Но у Саши Могилевского свои взгляды на жизнь.
Мы ввалились в квартиру, прошли по тускло освещенному коридору, облупленные стены которого были заставлены и увешаны шкафами и шкафчиками, вздыбленными панцирями древних кроватей, какими-то антикварными предметами, раскладушками и оцинкованными корытами. Наше шествие могло бы украсить любую комедию, из тех, что вызывает у зрителя безотчетный нутряной смех без намека на идейность. Я бы предложил "Мосфильму" эту квартиру в качестве павильона, а нас самих как актеров. Эпизод метров на тридцать вошел бы в историю отечественного кинематографа.
Из дверей, мимо которых мы шествовали, высовывались головы и тут же исчезали - Бернар мог напугать кого угодно, хотя мне, при более близком знакомстве, он вовсе уже не казался страшным.
Он шел, тычась мордой в ноги Могилевского, который возглавлял процессию на правах хозяина. О'Бумба до последнего лестничного пролета сидел в корзинке, а корзинку, естественно, держал ваш покорный слуга. Наш временный коллектив единодушно и молча отвел мне роль носильщика котов, но как только Саша вскрыл многочисленные запоры на входной двери коммуналки - а их там было не меньше, чем в подвалах швейцарского банка,- кот сиганул из корзинки, задрал хвост и вбежал в квартиру первым, будто собирался освятить новоселье. Он трусил вдоль шкафов и корыт, принюхиваясь и озираясь; со своей серой шкурой и полосатым хвостом он казался таким же неотъемлемым атрибутом коммуналки, как раскладушки на стенах.
Саша распахнул дверь своей комнатенки, кот пересек порог первым, наскоро огляделся и впрыгнул на тахту - едва ли не единственный достойный внимания кота предмет в этой комнате, больше похожей на фотолабораторию.
Даже обеденный стол рядом с тахтой был заставлен кюветами, а про огромный рабочий стол в углу и говорить не приходится. Как монумент фотоискусству, на нем высился гигантский фотоувеличитель со множеством приспособлений, назначения которых я так и не узнал, хотя не раз был в этой сумасшедшей комнате.
- Достань посуду из серванта,- сказал мне Саша, а сам принялся перетаскивать кюветы со стола в дальний угол, на пол. Я сгреб обрывки ракорда, упаковку от пленок и пустые конверты, раскрыл дверцы серванта и извлек из него вполне приличную посуду - мы скидывались по трешке в прошлом году, когда Могилевскому стукнуло сорок. Это был хороший повод благоустроить его быт, тем более что мы часто заходим сюда - посидеть, потрепаться, мало ли зачем еще,- Саша у нас в отделе единственный холостяк. Вот он, подарочный сервиз! Даже плохие напитки (не могу придумать ничего хуже азербайджанского чая "второй сорт") как-то облагораживаются, если пить их из тонкой, полупрозрачной чашки, расписанной бледно-голубыми розами.
Кроме этого сервиза - не случайно же Могилевский велел мне достать его без промедления,- в комнате не было ничего, что было бы прилично показать именитому гостю. Я представил себя на месте Бризкока, взглянул на комнату его аристократическими глазами - и поежился. Бернар лежал на вытертом, с проплешинами коврике, а Миша Кравчук неосторожно присел на подоконник, с которого - я знал это наверное - пыль не стиралась месяцами.
- Великолепно,- сказал сэр Уильям и лучезарно улыбнулся.- Изумительно! Невероятно!
Я перетаскивал тарелки и чашки на стол, рылся по ящикам в поисках ножей и вилок. Боюсь, если иностранцы начнут сюда шастать регулярно, нам придется, чтобы не ударить в грязь лицом, скинуться на столовое серебро, не дожидаясь очередной круглой даты в Сашиной жизни. А Бризкок - нашел чем восхищаться. Сюда бы женщину вроде моей Оли, она бы вычистила эти авгиевы конюшни и превратила их в павильон "Коневодство" на ВДНХ.
- Вы только взгляните! - восторженно продолжил сэр Уильям и доверительно дотронулся до моей руки. В этой руке я держал алюминиевую вилку. Интересно, в Великобритании такие вилки есть?
Бесплатную похлебку, которую, как нам рассказывают газеты, дают бедным и бездомным, надо полагать, хлебают все же алюминиевыми ложками (у Саши они тоже есть, штук пять), но бывают ли бесилатные макароны - гнутой алюминиевой вилкой можно подцепить их и только их,- этого я не знал. А это, между прочим, хорошая тема для размышлений, жаль, что я не международник. Вот я и колебался, можно ли сервировать стол алюминием или лучше есть руками, но не опозорить державу.
- Удивительный талант! - Сэр Вилли никак не мог сдержать восторгов, но только при слове "талант" я помял, что восхищение профессора относится не к сервировке стола и не к моей персоне, а к чему-то еще. Я знал наизусть все предметы Сашиного отсталого быта, ни один из них, право, не заслужюад столь сильных эмоций.
- О чем вы, профессор? - спросил я н положил алюминиевую вилку рядом с тарелкой из сервиза - в конце концов, канонические правила хорошего тона не рекомендуют есть руками даже дичь, а про то, из чего должны быть вилки на холостяцких вечеринках, в них ничего не сказано.
- Профессор о фотографиях,- объяснил с подоконника Кравчук.
- Я о фотографиях,- подтвердил профессор и показал на стену. Она вся, сверху донизу, была завешена работами одного из лучших мастеров страны, а может быть, и мира,- он отбирал их сам, без участия выставочного комитета, н такой выставки вам нигде не увидеть. Глупо, что я не сразу понял, чем восторгался сэр Уильям.
