Виталий Вавикин - Блики, силуэты, тени
— Странно, правда? — говорит девушка, назвавшаяся Кортни. — Ни машин, не людей. Только деревья, ветер да птицы… И еще эти чертовы цикады! Ты слышал ночью цикад? Ненавижу их. Иногда мне кажется, что они сводят меня с ума… — а потом еще что-то о мертвом городе. Одноэтажные дома гниют, разваливаются. Заборов нет. Лес подступает к постройкам, забирает то, что принадлежит природе по праву.
Хэнк не поверил. Долго бродил по городу. Добрался до заброшенной фермы, где колосилось неестественно желтое пшеничное поле, за которым никто не ухаживал. И больше ничего.
* * *Дом Кортни. Хэнк не хотел покидать вокзал, но Кортни сказала, что автобус приходит раз в неделю.
— Откуда ты знаешь? — насторожился Хэнк.
— Просто не успела забыть. — В ее глазах появилась грусть.
Она отвернулась, прикурила сигарету. Хэнк увидел, что у нее дрожат руки.
— Как ты оказалась здесь? — спросил он.
— Это важно?
— Возможно.
— Я так не думаю, — на лице Кортни появилась фальшивая улыбка. Она подалась вперед, близоруко заглядывая Хэнку в глаза. — Ты не голоден?
— Я не знаю.
— А я знаю, — Кортни протянула ему руку и повела в свой дом.
* * *Стены из белого кирпича, массивная дверь. Внутри пыльно. Железная печь у единственного окна. Стол, четыре стула. Кровать одна. Старый сундук наполнен консервами.
— Знаю, что не «Хилтон», — вздыхает Кортни. — Но это единственное кирпичное здание в городе, если не считать вокзал. — Она показывает на консервы. — Все просроченное, но я ела и еще жива.
* * *Вечер. Стрекот цикад. Выйти на улицу, собрать дров. Поужинать.
— На ночь не останешься? — спрашивает Кортни.
— Нет.
Теперь вернуться на вокзал.
— Подожди! — кричит Кортни. — Вдвоем веселее…
Ночь холодная, неспокойная. Цикады стихают, начинается дождь…
Хэнк проснулся. Тело затекло, болело.
Оглядеться. Кортни спит. Дождь барабанит по железной крыше. В каморке кассира горит свет. Подняться на ноги. Свет погас. Хэнк замер. Здесь есть кто-то еще? Страх. Любопытство. Подойти к окнам каморки кассира.
— Кто здесь? — тишина. — Я видел свет.
— С кем ты разговариваешь? — сонно спрашивает Кортни. Вздрогнуть, выругаться сквозь зубы. — Ты чего?
— Испугался.
— Пошли спать. Одной холодно.
— В каморке кто-то есть. — Теперь взять у Кортни зажигалку, заглянуть в окно кассира.
— Может быть, тебе приснилось?
Промолчать. Стоять, прижавшись лицом к стеклу кассы, вглядываясь в темноту. Желто-синее пламя зажигалки дрожит, рождает чудные тени.
— Ну что, спать? — торопит Кортни.
— Подожди. — Хэнк просунул в окошко кассы руку, пытаясь открыть жалюзи.
— Там темно, — издевается Кортни.
— Знаю.
— И не боишься? Вдруг кто-то сидит там и смотрит на твою руку?
Зажигалка в руке Хэнка нагрелась, обожгла пальцы. Он выругался. За окнами сверкнула молния. Хэнк вздрогнул. Темнота, тишина. Ехидный смех Кортни. Обернуться. Никого. Он один у каморки кассира. Кортни спит на жестких скамейках. Но Кортни здесь, за его спиной. Хэнк слышит ее дыхание, голос. Сердце сжимается. Волосы встают дыбом. Снова сверкает молния. Свет заливает на мгновение все вокруг.
Хэнк обернулся. Никого. Раскат грома. Тишина. Кортни смеется. Нет, не Кортни. Смеется нечто, что сейчас стоит за спиной Хэнка. Настоящая Кортни спит на жестких железных скамейках. Новая вспышка молнии. Хэнк замер, увидев на скамейках рядом с Кортни себя.
* * *Он очнулся лишь утром на единственной улице мертвого города. Одежда была мокрой. По небу метались черные тучи. Там, где был вокзал, за деревьями, в небо поднимается белый дым.
— Что происходит, черт возьми? — заворчал Хэнк, остановился, отчаянно заставляя себя не вспоминать минувшую ночь. Теперь успокоиться, вернуться на вокзал.
Пожар сожрал часть крыши. Внутри никого.
Хэнк вышел на улицу.
Тропинка к дому Кортни. Где-то далеко звенит ее голос.
— С кем ты разговариваешь? — спрашивает Хэнк.
Кортни вздрагивает, оборачивается.
— Я думала, ты в доме, — бледнея, говорит она.
— Меня не было в твоем доме, — говорит Хэнк.
— Но… Но если ты здесь, то кто там?
— Сходи и посмотри.
— Сам посмотри.
— Я не могу.
— Почему?
— Потому что… — Хэнк пытается не вспоминать минувшую ночь, но… — Да ну к черту!
Он вошел в дом. Никого. Кортни рассмеялась.
— А ведь тебе почти удалось разыграть меня, Хэнк! — сказала она. — Почти удалось.
* * *Ночью холодно, но если прижаться друг к другу под одеялом, то холод отступает.
— Знаешь, а если вдвоем, то не так и страшно, — шепчет Кортни Хэнку в ухо.
— Еще несколько дней.
— Если автобус придет.
— Бывает, не приходит?
— Бывает, — Кортни обнимает его, прижимается крепче.
Темнота льется из окна, сжирает цвета, предметы. Цикады стрекочут так сильно, что закладывает уши. Сон бродит где-то в пустых коридорах сознания. Хэнк слышит его шаги: монотонные, глухие. Или же не шаги? Кто-то стучит в железную дверь?
— Кортни? — зовет Хэнк. Без ответа. — Кортни, ты слышишь? — дыхание ровное, глубокое.
Затаиться, прислушаться. Минута тишины и новый стук.
Хэнк заставил себя подняться. Не открывать! Но рука уже тянется к задвижке. Все словно сон, где герой наблюдает за собой со стороны. Дверь открывается. Ночь. Стрекот цикад. На пороге стоит незнакомец. Нет. Хэнк знает его. Это и есть Хэнк. Хэнк в доме, Хэнк на улице. Но настоящий Хэнк только один.
Хэнк-самозванец входит в дом, ложится в кровать. Кортни обнимает его, бормочет что-то сквозь сон. Дверь закрывается. Теперь настоящий Хэнк на улице. Вокзал мертвого города ждет его. Больше идти некуда.
* * *Шериф Гейбл Морт. Третий живой человек в мертвом городе. Хэнк надеется, что живой.
Они встретились утром на вокзале. Шериф был молод. С дурацкой улыбкой, смысла которой Хэнк не мог понять, он обвинял его в поджоге вокзала.
— А там что? — спросил он, подошел к обгоревшей каморке кассира, попробовал открыть дверь.
— Там никого нет, — сказал Хэнк.
Шериф кивнул, ударил в дверь ногой, замер.
— Что там? — спросил Хэнк. Шериф не ответил. — Все нормально? — Хэнк подошел к нему, заглянул в каморку. В нос ударил тошнотворный запах горелой плоти.
— Что скажешь теперь, Хэнк? — спросил шериф, разглядывая обгоревшие человеческие тела.
— Я просто жду автобус, чтобы уехать отсюда, — сказал Хэнк.
— Конечно, ждешь. Это же вокзал, — шериф Морт глуповато улыбнулся и начал зачитывать Хэнку его права.
