Касание пустоты - Волков Игорь Владимирович
Коломойцев нас не обманул, и в резервацию приехала официальная делегация представителей Космического управления. Забавно, что все они оделись в противоинфекционные комбинезоны, хотя сам Коломойцев несколько дней назад расхаживал по базе в штатском.
После общей встречи капитан Аджит позвал меня и Райли. Мы вместе повели гостей на экскурсию в лабораторию.
– В итоге, что же это за явление? Телепортация? – Один из представителей, невысокий и, судя по голосу, довольно юный, уверенно сел за компьютер с основными экспериментальными данными.
– Пока сложно сказать, – осторожно ответил Райли, с опаской наблюдая за действиями посетителя.
– Это доктор Ярослав Боровский, астрофизик, – представил его руководитель делегации. – В свои двадцать шесть лет он самый молодой доктор наук в России.
– Все карты сразу на стол выложили, Максим Геннадьевич, – задорно отшутился доктор. – Коллеги, покажете нам запись экспериментов?
Я видел, что капитан колеблется, но, помедлив минуту, он кивнул, и Эванс включил запись с ящиком. Вся делегация подалась к экрану, явно боясь пропустить хоть секунду происходящего на видео.
Когда запись закончилась, Ярослав обернулся ко мне:
– Эти эксперименты вредят вашему здоровью?
– Если не считать того, что каждый из нас и так в любой момент может уйти в распад, – нет. Эксперимент контролируется, и я рискую немногим больше остальных. А мелкие неприятности связаны с тем, что мы пока не умеем правильно использовать эту… эти способности.
– Это не телепортация, – задумчиво протянул молодой доктор. – Это что-то другое. Спасибо, что показали нам.
Он нерешительно встал. Было видно, что хочет спросить о чем-то еще. Я даже примерно догадывался, о чем именно. Ведь смотреть в записи – это одно, а видеть эксперимент вживую – совсем другое. Но я пока не готов был работать на постороннюю публику. Ярослав так и не решился высказать вслух свою просьбу, и капитан, перехватив внимание гостей, повел их осматривать другие помещения лабораторного корпуса.
Райли низко склонился над клавиатурой.
– Эти ребята создадут нам проблемы, – сказал он, не отрываясь от цифр на экране.
– Почему ты так думаешь?
– Этот молодой выскочка сделал какие-то выводы, основываясь на поверхностных наблюдениях. Не задал ни одного конкретного вопроса, не посмотрел данные приборов, только видео. Картинку. А энергия из него бьет ключом.
Я хмыкнул.
Прошло еще несколько дней. Наконец, Райли закончил обработку результатов экспериментов и собрал нас в лаборатории. Судя по его возбужденному состоянию, физики явно что-то нашли. Но он так кучно сыпал техническими терминами, что понять, о чем речь, было крайне сложно. Так что я не выдержал и прервал его:
– Давай попроще, а?
– Алексей, мы искали бактерии, искали излучение. Но это все, похоже, были ошибочные теории, вот что я пытаюсь сказать. То, что показал простой лидар, – удивительно. Видимо, мы имеем дело с разрывом или искажением пространства. Луч от лидара попал в это искажение и вышел из него там, где оно закончилось. Ни один другой прибор ничего не зафиксировал! Тут надо подумать, какое еще оборудование сможет нам помочь, это займет некоторое время. Но пока я предлагаю оставить простые эксперименты с лидаром, будем продолжать следить за твоими… э… следами в пространстве.
Мне почему-то стало смешно, я представил следы, как на снегу, протянувшиеся по всей галактике. И Шерлока в кепке и с трубкой, изучающего эти следы через лупу.
– Ну давайте, пойдем следить, – я махнул в сторону лаборатории. – Следопыты…
Из лаборатории убрали все оборудование, а вот лидаров там было уже несколько.
– Смотри, – Райли зашел со мной внутрь, – там за стеной обычная комната типа кладовки. В ней мы тоже поставили лидары. Давай ты туда «сходишь»? Не лезь в электронику, просто прогуляйся туда-обратно.
Я кивнул. Райли вышел. Я изучал стену. Мечта чуть ли не каждого ребенка – научиться ходить сквозь стены, заглянуть к родителям и узнать, как они собираются наказывать тебя за очередную шалость, посмотреть на соседского пса, забежать к однокласснице, которая, задрав нос, игнорирует твое существование.
Я легко коснулся стены. Это простое действие не потребовало никаких усилий. Я прошел насквозь. Увидел ведро и швабру. Стеллажи со средствами для уборки. Лидары. Они светили в меня. Мне нравятся лидары. Я отвернулся от них, коснулся стеллажей.
Браслет не пищал.
Я сунулся в пачку с порошком для кафеля. Я мог не только смотреть. Стоит приложить небольшое усилие, пачка порвется, и порошок посыпется вниз, вот как сейчас. Я улыбнулся. Если подуть, он будет похож на снег, начнет кружиться по комнате, ляжет белым слоем на пол.
Браслет слабо пискнул и снова затих.
Я дунул на порошок, и он закружился.
Я пошел назад. По дороге поправил немного швабру, сдвинул банку с чистящим средством. Вошел в основную лабораторию, неся с собой снег из порошка. Вернулся в себя. Вздохнул. Раз, второй. Перестал фонить. Открыл глаза.
– Офигенно, – выдохнул динамик.
По полу стелились следы порошка – от места в стене, через которое я, видимо, прошел, до того места, где сейчас стоял. В воздухе тоже немного витала взвесь. Я чихнул, и порошок полетел по всей комнате.
– Вот это сейчас получился шедевр! – восхищенно раздалось из динамика.
Команда стояла, приклеившись к мониторам. На двух шел повтор видеозаписи, на трех других ползли какие-то цифры и графики.
– Пойдем, осмотрим тебя в медблоке. – Виктор кивнул на выход, но я наотрез отказался. Чувствовал себя отлично, вместе со всеми хотел посмотреть видео и пообсуждать анализ первых данных с приборов.
Хотя о последнем тут же пожалел: пока все обсуждение велось в терминологии, которую я еще не научился понимать. Лео поймала мой блуждающий взгляд и подошла с другого конца комнаты.
– Лингвистам тоже непросто. Пошли пить чай?
Но чаю я не хотел. В итоге мы улизнули из лаборатории и вышли в вечерний парк. Земля вокруг дорожек подернулась инеем. Облака на небе рассеялись, и где-то там должны были светить звезды, но желтые фонари мешали их разглядеть. Шли мы молча, каждый думал о чем-то своем. В мыслях мелькнуло, что, несмотря на резервацию, угрозу нашим жизням, неудавшуюся космическую экспедицию, я был почему-то счастлив. Ну почти. И та магия, что творилась в лаборатории, стоила всех потерь и невзгод. Это было так удивительно.
Лео слегка опередила меня и сейчас стояла под фонарем, что-то разглядывая в руках. На ее лицо падал локон, выбившийся из прически. Она тряхнула головой, убирая его, и посмотрела на меня. Я еле успел отвести взгляд в сторону, не хотелось ставить ее в неловкое положение тут, взаперти. Мои эмоции – только моя проблема.
– Смотри, какой красивый узор из инея! – Она протянула мне невесть когда подобранный опавший лист.
Я лишь молча кивнул.
Зайдя утром в столовую, за одним из столиков я заметил хмурого Райли. Он выглядел невыспавшимся и сосредоточенно размазывал еду по тарелке. Не спрашивая разрешения, я подсел к нему и заказал себе две чашки кофе, так как есть совершенно не хотелось.
Райли какое-то время был погружен в свои мысли, потом, будто очнувшись, поднял на меня глаза.
– А скажи, Лёх, это сложно, то, что ты делаешь во время экспериментов?
Я усмехнулся на «Лёх» – Виктор, похоже, этим сокращением заразил всю экспедицию.
– Мне несложно. Но объяснить, как я это делаю, не могу. Механизм происходящего для меня совершенно не ясен. Может, вы, физики, собрав все данные, выведете какую-то рабочую гипотезу. Только на это и рассчитываю.
Райли только теперь заметил мои две чашки и удивленно поднял брови.
– Может, и нечего изучать, ты просто заливаешь в себя топливо, – он кивнул на кофе, – и обгоняешь время.
– Может, – я улыбнулся, представив эту картинку.
После завтрака мы пошли смотреть на разбор полученных в экспериментах с порошком данных. Я долго делал умный вид, наблюдая, как физики разбирают на графики огромную таблицу с числами, потом понял, что надувать щеки бесполезно. Но уйти мне не дали. Райли предложил написать обработчик для уже распределенных по категориям данных, и я завис в лаборатории до позднего вечера. Все уже разошлись, когда я, несколько раз проверив результаты работы программы, наконец решил, что с меня тоже хватит.
