Геннадий Прашкевич - Костры миров (сборник)
Еще бы!
На блюде передо мной как раз появилось нечто белое, пухлое, вызывающее на вид.
– Это омлет? – спросил я.
– Рыбы у нас летают, и неплохо, но яиц не кладут, – усмехнулся мой визави. – Впрочем, это и не водоросли, как можно подумать. И это не коренья, как вы, наверное, уже подумали. Это всего лишь рыба-сон. Пробуйте, пробуйте, не бойтесь. Это вкусно. Мое имя Рикард.
И, представившись, продолжил объяснения:
– Нравится? Ну вот. Зато выглядит рыба-сон ужасно. Что-то вроде мятого пустого мешка, вся в складках, вся какая-то серая, неопрятная, а в глазах у нее нечеловеческая тоска. Об уме умолчу, с этой стороны рыба-сон достаточно унылое существо. Зато очень не советую хватать ее голыми руками. На Несс это всем известно, но вы можете и не знать этого. Вы ведь инспектор Аллофс? Вас тут здорово ждали.
Он запил рыбу-сон каким-то белым непрозрачным напитком:
– У каждого тут хватает забот, но вас здорово ждали.
– Что-то я ничего такого не наблюдаю, – улыбнулся я. – Напротив, у меня сложилось впечатление, что Деянира достаточно пуста.
– Вы не ошиблись, – кивнул Рикард. – Деянира действительно пуста. Все, кто мог, улетели на Южный архипелаг. Эти веерные ливни… Малоприятная вещь… Знаете, они всегда приносят много бед…
– Вкусно, – оценил я рыбу-сон и взглянул на Рикарда.
Чем-то он мне понравился.
Может, независимостью.
Даже куртка на нем была расстегнута до пояса и, кстати, слабо фосфоресцировала. Наверное, такая куртка пылает в ночи как костер, подумал я. Ее, наверное, издалека видно.
И спросил:
– Ваша куртка из водорослей?
– На этот раз угадали, – Рикард снисходительно кивнул. – Океан наш кормилец. Он же одевает нас. Да вон взгляните на барельефы. Вся наша жизнь связана с океаном.
– Кто это выполнил?
– Что именно? – не понял Рикард.
– Барельефы.
– А-а-а, барельефы… – протянул Рикард. – Их выполнил Зоран Вулич, художник. Он хорошо знает Несс и побывал чуть ли не на всех островах.
– Вы, наверное, тоже?
– С чего вы взяли? – удивился Рикард. – Я видел Морской водопад и видел Воронку, мне этого достаточно. Какая разница… – покосился он на меня, – смотреть на закат с вершины одинокого острова, раздвигая руками ветви каламитов, или смотреть на закат из окна добротного дома? К тому же на островах душно… – добавил он явно неодобрительно.
– Вы правда не находите никакой разницы? – усмехнулся я.
– Никакой, – твердо повторил Рикард. Он мне действительно понравился. – Уверяю вас. Острова везде похожи друг на друга, как близнецы, и океан везде одинаков.
– Так уж везде?
– Абсолютно.
Он усмехнулся и добавил:
– К счастью, мои занятия не требуют активных перемещений в пространстве.
– Что-нибудь сугубо лабораторное?
– Как сказать, – усмехнулся Рикард, на этот раз откровенно снисходительно. – Я палеонтолог.
– Вряд ли окаменелости на Несс сосредоточены только в окрестностях Деяниры.
– Вы правы. Южный архипелаг, практически необитаемый, всем другим местам даст сто очков вперед. Именно там лежат мощные толщи осадочных пород, а вокруг Деяниры горные породы сильно метаморфизованы. Впрочем, любая жизнь смертна, – философски заключил Рикард, – а значит, любая тварь оставляет в истории какой-то след. В отличие от вас, инспектор, палеонтолог никогда не останется без работы.
– Кто же ищет и собирает для вас окаменелости?
– Землекоп, – ответил Рикард с завидным спокойствием.
– Это имя? – удивился я.
– Нет, это не имя. Так я называю своего робота. Это высокоспециализированный робот. Он беспредельно трудолюбив, он может лазать по самым крутым обнажениям в любое время дня и ночи. Образцы, найденные им, я получаю с каким-нибудь попутным судном или вертолетом. У Землекопа редкостная программа, я убил на нее несколько лет.
– А как вы с ним общаетесь? – С помощью радио. У Землекопа своя частота. Я могу связаться с ним в любую минуту. Единственное, чего боится мой Землекоп, – это веерные ливни. К сожалению, они только что прошлись по Южному архипелагу.
– Что они собой представляют?
– Это ураганы, идущие цепочкой – один за другим. Обычно они накатываются на архипелаг с периодичностью в семь, в восемь, иногда в пятнадцать суток. Только что остров казался зеленовато-бледным или просто бурым от каламитов, и вот он уже гол. Веерные ливни срезают растительность как нож.
– Как быстро восстанавливаются каламиты?
– К счастью, достаточно быстро. Океанские течения буквально засорены их спорами.
– Я чувствую, ваш Землекоп – дорогое создание.
– Да, он стоил мне немало, – Рикард самоуверенно улыбнулся. – Но если хочешь, чтобы вещь действовала надежно, не жалей ни денег, ни усилий. Это везде так.
– Вашего Землекопа построили на Несс?
– Да. Но это штучное, это очень дорогое производство.
– Скажите, Рикард, почему убытки, нанесенные веерными ливнями Южному архипелагу, как правило, компенсирует Деянира?
– А кто это должен делать? – Рикард даже отложил серебряную двузубую вилку. – Земля далеко.
– Наверное, мечтаете о Большой Базе?
Рикард даже выпятил подбородок:
– Как я могу о ней не мечтать? Большая База – это единственное наше будущее. Пока ее не будет, мы будем топтаться на одном и том же месте. Мы не успеваем залатывать дыры, у нас постоянно что-нибудь рвется. Нам не хватает людей, материалов, возможностей. Чтобы отправить на Землю свои палеонтологические образцы, я вынужден выкладывать крупные суммы. Так нельзя жить долго, инспектор.
– А есть на Несс люди, которым не по душе идея Большой Базы?
– Конечно, – Рикард взглянул на меня не без иронии. – Почему же им не быть? Это даже хорошо, что есть такие люди. Это позволяет принимать более взвешенные решения.
– Чем же они мотивируют свое неприятие?
Рикард насторожился:
– Как это чем?
– Вот я и спрашиваю…
– Воронкой, понятно, – Рикард смотрел на меня с удивлением. – На планете Несс есть феномен. Скажем так, достаточно опасный феномен. С ним связаны некоторые другие, тоже не поддающиеся толкованиям, феномены. Но ведь на любой феномен можно смотреть не только как на источник опасности, но и как на чудо. «Именно как на чудо!» – передразнил он чей-то, наверное, популярный на Несс голос. – Здесь важно понять, есть ли для преобладающего большинства населения Несс разница в том, крутится Воронка под стиалитовым колпаком в вечных сумерках или она так же вечно, но открыто крутится под лучами солнца Толиман? Я лично за проект Лина. Голосую за него обеими руками. Я хочу жить не ради чуда, а ради человечества. Для любителей чуда, в конце концов, можно построить действующую модель в натуральную величину.
