Геннадий Прашкевич - Костры миров (сборник)
Наверное, он не достиг дна, скорость кристаллизации не позволила ему этого.
Но раздавило ли Уве Хорста сразу?
Он ведь мог жить какое-то время, пока не была нарушена герметичность его скафандра? Возможно, он даже успел что-то крикнуть Бенту С., ведь связь не была отключена. Некоторое время они могли переговариваться.
Если так, то, что сказал Хорст своему товарищу?
Только слепцы отрицают волю случая.
Например, единственная известная в исследованном секторе Космоса саванна Лакки – некий странный, единый, распространившийся на всю планету растительный организм – была сожжена при посадке «Кассада». Кто мог предположить, что водянистые на вид, волнующиеся стебли уагуа-уагуа мгновенно вспыхивают и так же мгновенно сгорают?
Существование прозрачных озер переохлажденной воды на Европе теоретически допускалось, но кто мог предположить, что однажды два таких опытных гляциолога, как Бент С. и Уве Хорст, оставят за спиной тележку Хансена и, не торопясь, пройдутся по ущелью, как по школьному катку?
Бент С. остался жив.
Конечно, ему пришлось начать жизнь заново.
Он был списан на Землю и выслан с Европы. Причем – навсегда.
Что значит навсегда? Разве бывает как-то иначе?
А черт его знает.
Так устроено природой.
Природой так устроено, что рано или поздно разрушается все.
Может, когда-нибудь мы и найдем секрет бессмертия, только это уже не поможет ни саванне Лакки, ни Уве Хорсту. Существует определенный биологический механизм, он работает, но он не вечен, и однажды он обязательно дает сбой.
Прожектора вдали, наконец, успокоились. Цветной луч встал над хребтом вертикально и сиял вдали, как маяк.
Надо лечь, подумал я.
Надо выспаться, привести себя в порядок.
Бессмысленно торчать у окна, задавая себе дурацкие вопросы.
Вопросы.
Ледяной холодок тронул мне спину.
Разве это я задавал себе эти нелепые, эти дурацкие вопросы? Я что, не знаю, как погибает человек? Я что, всерьез интересовался бессмертием?
Разумеется, я сам этим интересовался, усмехнулся я.
И сказал себе: не нервничай.
Конечно, ты знаешь, что бессмертия не существует, конечно, тебе не надо растолковывать того, как это человека размазывает взрывом по базальтовой стене, но ведь это ты спрашивал. Что значит погиб?.. Что значит бессмертие?.. Что значит враг?.. Что значит навсегда?..
Или нет?
Я тревожно прислушался к самому себе.
Нет, это не я спрашивал. Вопросы приходили ко мне как бы извне. Они возникали как бы сами собой, но задавал их не я. Скорее всего, я подвергся неожиданной атаке Голоса. Меня ведь предупреждали, что на Несс существуют сложности. И сложности эти – Голос и Воронка. Меня ведь специально предупреждали: на Голос и на Воронку следует обратить особое внимание.
В некотором смысле мне повезло.
Можно прожить на Несс все пятьдесят лет и ни разу не услышать Голос, – такие счастливцы известны. Но обычно Голос настигает тебя уже в первые дни пребывания на Несс. Ты живешь, как все, ты занят обыденными делами, ты всего лишь один из многих, но однажды Голос настигает тебя. Ни с того ни с сего ты начинаешь мучить себя вопросами, на которые нет ответа. И от вопросов не отмахнуться. Их нельзя отключить, скажем, как радио. Они будут звучать в тебе, пока этого будет хотеть Голос.
Это и был Голос?
Я включил свет и внимательно взглянул на себя в зеркале.
Ничто во мне не изменилось.
Да и не могло измениться.
Просто прозвучал Голос и внес некоторое смятение в душу.
Он вернется?
Я ведь не ответил ни на один его вопрос. Впрочем, как можно ответить на вопрос: можно ли научиться бессмертию?
Почему Голос исчез так быстро?
Я сам чем-то его спугнул?
Я пытался уснуть, но сон не шел.
Я прислушивался к шорохам (на улице накрапывал дождь), прислушивался к самому себе (в моей душе тоже дождило). Эта Бетт Юрген… кажется, она настроена решительно… «На Несс есть люди, не разделяющие взглядов членов Совета. Наверное, есть. Обязательно должны быть.
«Если ответ вас удивит…»
Если честно, пока меня удивляли вопросы.
5
Завтракать я спустился в ресторан.
Как ни странно, он оказался пуст.
Широкий уютный зал с севера был обрамлен аркой.
Барельефы на плоскостях арки были посвящены открытию и заселению планеты Несс – первые звездные корабли (я таких никогда не видел), портреты древних героев, имена которых мне ничего не говорили. На вершине арки, на фоне бледных звезд и туманностей проступал силуэт громадного кентавра. Неожиданный реализм изображений несколько смягчался странным цветом. Его оттенки трудно было определить, мне даже показалось, что цвет медленно, но постоянно меняется.
Под аркой, на специальном возвышении неторопливо поворачивался большой глобус планеты Несс.
Глобус выглядел непривычно: его поверхность была составлена из множества крошечных граней. Таких планетных форм в природе не бывает, тем не менее передо мной, украшая зал, неторопливо поворачивался шар планета Несс, выполненный в проекции Фуллера.
Только такая проекция позволяет выдерживать истинный масштаб.
Разглядывая глобус, я впервые понял, как необычна планета Несс, как много на ней чистой воды. Язычки и рассеянные точки архипелагов и одиночных островов тонули в бесконечной голубизне. Благодаря изображениям на барельефах, я уже представлял, как все это может выглядеть на самом деле – обрывистые обломки суши, невероятные приливы, вздымаемые тремя лунами Несс, вершины островов, покрытые зеленовато-бледными шапками каламитов.
Я невольно посочувствовал сотрудникам соответствующих служб: как при трех лунах Несс они умудряются строить точные приливные таблицы?
Раздумывая над этим, я попробовал нечто вроде спагетти.
Бледные мягкие нити таяли на языке. Вкусом это походило на свежий сыр. Интересно было бы узнать, что я ем, но с автоматикой не очень поговоришь.
Я обрадовался, увидев посетителя.
Это был очень уверенный человек. Усатый, коротко постриженный. А глаза у него были голубые, как поверхность глобуса. Он мог сесть где угодно, мест в зале хватало, но, к счастью, выбрал мой столик.
– Вы позволите?
Еще бы!
На блюде передо мной как раз появилось нечто белое, пухлое, вызывающее на вид.
– Это омлет? – спросил я.
– Рыбы у нас летают, и неплохо, но яиц не кладут, – усмехнулся мой визави. – Впрочем, это и не водоросли, как можно подумать. И это не коренья, как вы, наверное, уже подумали. Это всего лишь рыба-сон. Пробуйте, пробуйте, не бойтесь. Это вкусно. Мое имя Рикард.
