Чарльз Шеффилд - Объединенные разумом
В первые ужасные минуты Годива была полностью поглощена работой над телом Лютера. На ней до сих пор были лишь тонкие трусики, и она даже не подумала накинуть что-нибудь ещё. Она была озабочена лишь тем, чтобы нежно и аккуратно наложить заплаты новой кожи на раны Лютера. Казалось, она даже не заметила прибытие Мондрайна. Но сейчас, непосредственно вступив в их беседу, она, похоже, стала осознавать свой полуобнажённый вид. Прилепив последнюю заплату к плечу Лютера, она наклонилась, быстро поцеловала его в губы и зашагала в ванную.
— Я покину вас на десять минут, — сказала она. Мне нужно одеться и привести в порядок волосы. Эсро, проследи пожалуйста, чтобы, пока я буду там, его не постигло новое несчастье.
С её уходом между двумя мужчинами воцарилось молчание. Брейчис, несговорчивый, каким он был по своей натуре, держался холодно, чувствуя одолевающую его усталость. Так как Мондрайн тоже хранил молчание, Брейчис снова задумался об Артефактах. Сколько их ещё? Как скрыться от них и как их уничтожить?
Воспоминания унесли его на безмолвную поверхность Гипериона.[2] Там он сделал заказ на доставку крылатых созданий, и сразу же из хранилища ему принесли их семь штук. Доставившая их команда сразу же вернулась в Глубокий Склеп. Они даже не оглянулись. Они не проявили ни малейшего интереса к тому, что собирался сделать Брейчис со своей покупкой. Или, быть может, они об этом догадывались.
Логичнее всего было бы предать огню сразу все семь контейнеров и, не теряя зря времени, покинуть лишённую атмосферы поверхность спутника Сатурна. Лишь какое-то ужасное любопытство заставило Брейчиса вскрыть контейнеры и разморозить их содержимое.
Четыре первых внешне несколько отличались друг от друга, но во всех отчётливо просматривался образ маркграфа. Брейчис, не долго думая, сжёг их. Двое других были моложе, чисто выбритыми и выглядели упитаннее. Понадобилось провести сопоставление структуры ДНК, которое показало, что они также происходят непосредственно от Фуджитсу. Когда их коснулось пламя, температура которого достигала восьми миллионов градусов, они ушли в небытие в мгновение ока, оставив о себе воспоминание в виде лиловой вспышки пламени.
Оставалась седьмая, последняя коробка, на которой идентификатор Глубокого Склепа стоял особенно нечётко, это навсегда врезалось в память Лютера. В контейнере лежала молоденькая девочка лет тринадцати — пятнадцати. Обнажённая с чистой кожей и прелестным лицом она, очевидно, ещё не прошла стадию полового созревания. Её личико всё ещё хранило детскую чистоту и невинность, но когда эта молодая грудь и стройные бёдра приобрели бы женскую округлость, она стала бы похожа на юную Годиву Ломбер.
В контейнере содержались все сведения о ней, включая структуру ДНК. Последняя отличалась от свойственной генеалогии Фуджитсу буквально во всех деталях. Она была старшей дочерью одного из членов свергнутой королевской фамилии, боковой ветвью давно угасшей династии. Тот, благодаря кому она оказалась в Глубоком Склепе на Гипероне, какую бы цель он не преследовал, навечно превратил свои денежки в капитал высшего качества. Четыреста сорок лет она лежала в ледяном безмолвии, видя во сне те призраки, которые может порождать мозг, охлаждённый до температуры жидкого гелия. Оставшись теперь на поверхности, она бы погибла или, что ещё хуже, проснулась и погибла в бесплодной, безвоздушной пустыни Гиперона.
У Брейчиса не было плана на случай такой непредвиденной покупки в Глубоком Склепе. Даже если он предпримет самые отчаянные попытки, спасти её уже не возможно. Он простонал, проклиная всё на свете, и бросил взгляд на покрытую чёрными тенями равнину. Пустынная и бесполезная она словно насмехалась над ним.
Наконец он встрепенулся под скафандром, поглубже вздохнул и поднёс пылающий факел. Пламя стало лизать бледное юное тело. Когда оно пожрало обнажённую грудь, Брейчису показалось, что она вздохнула, открыла тёмно-синие глаза и посмотрела прямо ему в лицо…
— Лютер! — над ним склонившись стоял Мондрайн и щёлкал у него перед носом пальцами. — Дружище, да очнись же ты. Я думаю, мы должны дать осмотреть тебя врачам, даже если ты этого очень не хочешь. Сколько крови ты потерял, ты знаешь? Литра два могло уйти с водой в канализацию, а сколько всего — неизвестно.
— Со мной всё будет хорошо. — Брейчис с трудом занял сидячее положение. — Но я думаю, куда же нам теперь отсюда идти. Ты только представь себе, что было бы, если Годива, вместо того, чтобы направиться в ванную, зашла бы со мной в кабинет. Она же не проходила наших тренировок по борьбе за выживаемость. Не думаю, что я смог бы тогда её спасти. Но я знаю, что попытался бы это сделать, и тогда это был бы конец для нас обоих.
— А ты не хочешь отослать её на некоторое время на Землю, покуда мы не будем уверены, что с Артефактами Фуджитсу покончено раз и навсегда?
— Она не согласится. Мы с ней это уже раз шесть обсуждали. Но даже если так, я не уверен, что на Земле для неё будет безопаснее. Если там знают о нашем контракте, через неё они смогут добраться до меня. Брейчис почесал грубую искусственную кожу на тыльной стороне правой руки. Эта кожа ещё прирастала, и более тонкая настоящая кожа начинала ужасно зудеть, входя в более полный контакт с синтетическим материалом. — Это невозможно. Она меня не оставит, и я не смогу её там защитить. Следующий удар может настигнуть нас где угодно. Отравленная пища, наёмные убийцы, неполадка в транспортном оборудовании, неисправный воздушный шлюз, да что угодно.
— Как ты, Лютер, некогда говорил, ты находишь себя гениальной личностью. Фуджитсу всегда шёл на два шага впереди тебя. Но у меня есть для тебя предложение.
— Не говори загадками, Эсро. — Брейчис произнёс эти слова как раз в тот момент, когда из ванной появилась Годива. — Сейчас я не настроен их разгадывать. Скажи только, что нам предстоит сделать для её безопасности.
Годива высушила свои белые волосы и уложила их так, как носили древние: они свисали со лба и почти скрывали за собой один глаз. Она подошла к Брейчису, осмотрела его раны и удовлетворённо кивнула. Не говоря ни слова, она уселась возле него. Её короткий пеньюар оставлял руки и ноги неприкрытыми, кожа горела от энергичного растирания полотенцем.
Мондрайн внимательно посмотрел на них обоих. Он был уверен, что недопонимал чего-то в их отношениях, но, несмотря на все усилия, так и не мог угадать чего именно.
— Лютер, все мы что-то друг от друга скрываем. Но на сей раз, мне кажется, у нас должны найтись общие интересы.
— Убеди меня.
Мондрайн кивнул в знак одобрения. Это было одним из его самых любимых занятий.
