Евгений Вецель - Социальная сеть "Ковчег"
– Доброе утро, мальчики!
– Чур, не подглядывать! – крикнула Таня, оглянувшись.
Я стоял и смотрел им в след, задавая себе частый вопрос пьющих мужчин: «Было или не было?». Я представил, как буду спрашивать у невинных девушек такие вещи, и невольно вздрогнул.
– Ты чего? – смеясь, спросил Аполлион. – Влюбился, что ли?
– В кого? – удивлённо спросил я, глядя ему в глаза.
– Это ты мне скажи, в кого, – сказал Аполлион и, не дожидаясь ответа, побежал в свою палатку.
Я пошёл к себе собирать вещи в рюкзак. Через 30 минут меня позвали наружу, все стояли собранные. Таня сказала:
– Володя, расстегни, пожалуйста, вход в палатку у себя и девочек, а то мы не сможем их сдуть.
Я пошёл выполнять указания. Когда я расстёгивал палатку девочек, изнутри очень резко пахнуло дымом от сигарет. Не знаю, почему я так удивился, но этот запах я не чувствовал уже несколько дней. Я уже свыкся с мыслью, что здесь в будущем никто не курит. Близняшки меня поражали всё больше и больше. Теперь я не удивлюсь, если одна из них действительно забралась ко мне, чтобы без спроса удовлетворить свои желания.
Когда я отошёл от палаток, Таня с помощью Эдвина сдула их. Мы уложили всё в рюкзаки и, застегнув на все три молнии, отправились на другой берег. Там в 100 метрах от берега, мирно покачиваясь, нас ждал батискаф. Мы спокойно преодолели это расстояние вплавь и взошли на борт. На палубе повсюду выпала роса. От стекла капитанской рубки шёл пар – так при помощи подогрева оно избавлялось от лишней влаги.
Мы зашли внутрь, пристегнулись и стали ждать, что будет делать Таня. Она завела мотор и, отплыв на несколько километров, остановила батискаф. Остров по-прежнему было видно вдали. Таня сказала:
– Предлагаю опуститься на глубину 2 километра, там мы с вами пообедаем и потом поплывём домой.
– Это не опасно? – спросила Надя. – Нас там не раздавит?
– Не раздавит, – ответил Аполлион, – батискаф рассчитан на глубину до 8 километров.
Таня нажала несколько кнопок, и мы стали опускаться вглубь. Через минуту стёкла снова начали потрескивать от давления. Мы переглядывались друг с другом. Я пытался поймать взгляд Даши, но она не задерживала свои глаза на мне. Она вела себя как обычно, за исключением того, что не проронила ещё ни слова.
Когда я раньше смотрел фильмы про подводную жизнь, я думал, что стоит опуститься на глубину, и сразу можно увидеть всех обитателей. Мы спускались уже 15 минут, и за всё время видели лишь несколько мелких рыб. Возможно, увидев наши прожекторы, рыбы пытались удрать подальше. Мы опускались, но это можно было определить лишь по тому, что над нами темнело небо. И когда оно стало совсем чёрным, Таня сказала:
– Сейчас не пугайтесь, мы встанем подводными крыльями на дно, и я выключу свет в салоне и основные прожекторы. Вы должны понимать, что рыбы, живущие на глубине 3 километра, не привыкли к такому яркому свету.
– Включи звуковую ловушку, – попросил Аполлион.
– Это что такое? – спросила Надя.
– Это звуки, привлекающие рыб, – ответила Таня. – Сейчас включу. Пол, нажми подогрев еды. Я уже умираю от голода.
Пол встал со своего места и как раз в это время выключился свет. Мы погрузились почти в полную темноту. Лишь небольшая лампа освещала плавающий повсюду мелкий планктон. Аполлион споткнулся в темноте и нечаянно толкнул Надю в плечо. Потом, извинившись, подошёл к шкафчику с едой и включил подогрев. Через минуту он вынул коробки и раздал всем нам. Привыкшие к темноте глаза спокойно ориентировались в больших аппетитных кусках еды. Было как всегда вкусно.
На глубине, если забыть, что находишься в воде, кажется, что стоишь среди гор, между которыми летают рыбы, размахивая плавниками. У рыб хорошо получалось замещать птиц, только делали они всё намного медленнее. Я обратил внимание на тусклый огонёк, который плавно приближался к нашему батискафу. Когда огонёк приблизился вплотную, я смог рассмотреть рыбку с огромной челюстью, заросшей зубами. Зубы на верхней челюсти торчали вверх, это было очень необычно. Изо лба рыбы росла какая-то удочка, на конце которой светился фонарик. Я спросил у Тани, показывая пальцем на это чудище:
– Это кто?
– Эта рыба «умелый рыболов», его ещё называют «лазиогнат», – начала объяснять Таня, – если вы посмотрите на него, то поймёте, за что ему дали третье имя – «уродливейший среди рыболовов».
– Да уж, – сказала Надя, – я бы точно отказалась его есть, если бы увидела на тарелке. Он отвратительный.
– Он из рода морских чертов, – добавил Аполлион. – Видишь, как торчат зубы кверху на его верхней челюсти? Знаешь, зачем ему это?
– Я смотрю, он весь в шипах, – разглядывая подплывшую совсем близко рыбку, сказала Надя.
– Это чтобы его никто не хотел съесть, – сказала Таня, – просто пассивная защита.
– А зачем ему лампочка на отростке? – спросил я.
– На глубине совсем нет света, – тихо сказала Таня, – поэтому рыбки как мотыльки сплываются на источник света. Лазиогнат приманивает свою добычу и затем съедает. От таких огромных челюстей уйти очень тяжело. Тем более что на конце этого щупальца-удочки есть крючок, которым он отправляет рыбку в рот. Несмотря на то, что он длиной всего пять сантиметров, он очень хищный.
– А знаете, что светится на конце удочки? – спросил Аполлион.
– Рассказывай, – потребовала Надя.
– Это специальный кожный вырост, он наполнен миллионами светящихся бактерий, – ответил Аполлион. – Этот вырост специальными кровеносными сосудами может увеличивать и уменьшать количество кислорода для бактерий, и таким образом он «зажигает» или, наоборот, «гасит» огонёк.
– Но так рыбу видят хищники? – сказала Надя, стуча пальцем по стеклу, пытаясь привлечь внимание удильщика.
– Есть вообще рыбы-удильщики, у которых светится брюшко, – продолжил он. – Как они размножаются, я лучше рассказывать не буду, эта тема не для трапезы.
– Да ладно тебе, рассказывай, – рассмеялась Надя, на всякий случай перестав жевать и откладывая свой контейнер.
– Только рыбы-удильщики используют такой вид размножения, – начал Аполлион. – Самец в десять раз меньше самки, и когда он встречает свою подругу, он намертво вцепляется в неё зубами и затем…
– Что затем? – первый раз за сегодня спросила Даша.
– Затем он срастается с ней, – показывая жестами, сказал Аполлион. – Самец прирастает к жаберной крышке самки, подключается к её кровеносной системе и теряет ставшие ненужными челюсти, глаза и кишечник.
– Ужас, – шепнула Даша, – первый раз такое слышу.
– Питается он за счёт её соков и фактически становится с самкой одним целым. И с тех пор, выполняет только одну функцию – продуцирование спермы. В одну самку могут врастать по 5-6 самцов.
