Карл-Юхан Хольцхаусен - Цвет надежд — зелёный (сборник)
Из-за этого Стрр-Шпрр 148Б не мог себе позволить сразу же по высадке принять человеческий облик, как он намеревался сначала, но он не унывал. Будучи существом одноклеточным, он мог придавать своему телу любую форму, какую захочет, так что все равно ничто не помешает ему попасть на чемпионат. Вопрос лишь в выборе маскировки.
Не станем осуждать его за то, что он не допускал и мысли о выступлении в своем естественном обличье — огромной глыбы студенистой массы. Сколь прилежно ни смотрел он телевизор, он слишком мало знал о существах, населяющих Землю, чтобы решиться на такой рискованный эксперимент. К тому же фильмы о войнах и гангстерах, а их он насмотрелся, внушили ему определенное — хоть и не очень большое — уважение к человеческому оружию.
В некоторых кругах впоследствии выдвигались несправедливые обвинения, что, дескать, таился он по более серьезной причине. Что, возможно, он намеревался, удовлетворив свою страсть к игре, между делом завоевать Землю. Такие подозрения представляются мало обоснованными. С другой стороны, он, несомненно, легко мог создать оружие, по сравнению с которым водородная бомба показалась бы игрушечным пистолетом, а мясомолочных продуктов на него не напасешься…
Но как бы там ни было, Стрр-Шпрр 148Б приземлился в рощице неподалеку от шоссе, так и не приняв решения. Подо что же ему замаскироваться? Он вывалился из ракеты и огляделся в поисках подходящего образца. Дерево? Камень? Нет, они неподвижны и потому не годятся. По шоссе, завывая сиренами, ехала автоколонна. Может, ему принять форму легкового автомобиля? Нет, он быстро прикинул, что даже если растянется до предела, его не хватит и на колеса, и на шасси, а на шофера и подавно не останется протоплазмы — к тому же он ведь пока не решался выступать в роли человека. А автомобиль, едущий без шофера, как он подозревал, будет слишком уж бросаться в глаза.
Но тут он увидел существо, которое стояло неподалеку и ело, — увидел и чуть не подпрыгнул от радости. Как раз то, что нужно: животное, чьи привычки и поведение были ему досконально известны и чей облик он сумеет скопировать без труда.
Животное, которое может, не привлекая внимания, отправиться в город и, надо думать, проникнуть также в зал, где происходит чемпионат. В то самое мгновение, когда автоколонна затормозила у рощицы и солдаты, поднятые по тревоге в связи с чрезвычайным сообщением радарной службы, сняв автоматы с предохранителя, осторожно приблизились к ракете, он изменил обличье.
Через час Стрр-Шпрр 148Б сидел в запертой клетке. По ту сторону решетки военные и ученые готовились забросать его вопросами. (Увидев его корабль и главное его телевизор, они не сомневались, что он овладел человеческой речью.) Но первый вопрос задал марсианин.
— Как вы догадались, что это я? Мне казалось, что я так хорошо замаскировался.
— Замаскировались вы превосходно, — заверил майор, который его поймал. — Вы допустили лишь одну небольшую оплошность, однако по ней мы поняли: что-то неладно. Ну а как только мы заперли вас в клетку, вы были настолько любезны, что приняли свой подлинный вид.
— Какую же оплошность?
У Стрр-Шпрр 148Б по-прежнему не ладилось с речью, но ему почти удалось придать голосу жалобные нотки.
Майор улыбнулся.
— Дело в том, — сказал он, — что, хотя вы явно тщательно подготовились к визиту, вы перепутали кое-какие важные вещи. Ваша маскировка была превосходна, и место вы выбрали удачное — никого не удивит лошадь, пасущаяся на лугу у дороги. Но… — майор заулыбался еще шире, — так, как вы: два шага вперед и шаг в сторону, — ходит только шахматный конь.
Берье Круна
Провидец
В этот маленький городок я прискакал на закате. Он выглядел примерно так, как я и ожидал. Несколько домов, салун, гостиница. Зевнув, я приказал позаботиться о моей лошади. Одежда моя пропахла потом, револьверные кобуры натерли поясницу.
Портье приветствовал меня раболепным поклоном. Да, конечно, свободная комната есть, и он распорядится, чтобы мне приготовили ванну. Потом он спросил, кто я такой.
Я услышал собственный ответ:
— Джек Уайт.
Он вытаращил глаза.
— Простите, мистер Уайт, я не узнал вас. Вы приехали, чтобы?..
— Я приехал, чтобы принять ванну и выспаться, — грубо перебил я.
В кармане брюк я нащупал серебряный доллар и швырнул ему. Портье поймал монету на лету и еще раз поклонился.
— Никого ко мне не пускать, — бросил я через плечо. — Никого, ясно?
Деревянная лестница заскрипела, когда я тяжелым шагом усталого человека поднимался к себе в комнату. "Принять ванну и выспаться, — думал я, — как заманчиво это звучит. Но, конечно, что-нибудь помешает. Как всегда".
И действительно, не успел я вставить ключ в замочную скважину, как соседняя дверь отворилась и в ней появилась Лола. Я называю ее Лола, хотя уже встречал ее под именами Сары, Сэди и Энн. Блондинка с великолепной фигурой, глубоким вырезом и грудным голосом. Она бросилась мне на шею, и глаза ее наполнились слезами.
— Джек, любимый, — прошептала она, — неужели это ты?
Лучше всего бы втащить ее к себе в комнату и запереться изнутри, но это, разумеется, было невозможно. Я сурово сказал:
— Ты знаешь, зачем я приехал.
И, словно по команде, на лестнице появился мужчина средних лет. Бляха шерифа у него на груди подтверждала мои предчувствия.
— Джек! — Он задыхался: слишком быстро взбежал по лестнице. — Так ты получил мою телеграмму? Банда Эллертона в городе, Джек, и сейчас они окружают гостиницу. Братья Бигби, Лисица Райт, Одноглазый Джо… в общем ты знаешь.
О да, я знал и легко мог представить себе, что будет дальше. Крики с улицы "Джек, сдавайся!", мои медленные, торжественные шаги навстречу судьбе, перестрелка, Лисица Райт в засаде на крыше дома напротив, а в переулке — Одноглазый Джо, готовый всадить пулю мне в спину. Все, что произойдет дальше, известно заранее.
Я без колебаний принял единственно правильное решение. Нажал на кнопку и выключил телевизор. Экран погас, шериф и Лола исчевли. Другой рукой я отсоединил от сети провода электродов, вживленных в мой мозг.
Передачи по развлекательной программе тотального воздействия становятся все бездарнее и банальнее.
Берье Круна
Неудавшееся вторжение
Однажды в июне, в среду, ровно в двенадцать ноль-ноль по Гринвичу внезапно заработали все радиоприемники на Земле. Каждый переносной передатчик, каждая радиола, каждый транзистор вдруг разразились пронзительным воем; звук становился то выше, то ниже и переходил с диапазона на диапазон. Шум был нестерпимый, и уже в двенадцать часов пять минут повсюду — и в городах, и в сельской местности — царил полный хаос. В магазинах радиотоваров звуковые волны вдребезги разнесли витрины, а вой из приемников заглушался стонами и воплями людей, у которых лопнули барабанные перепонки.
