Татьяна Устинова - Где-то на краю света
Обзор книги Татьяна Устинова - Где-то на краю света
Татьяна Устинова
Где-то на краю света
Всем, работающим на радио, посвящается.
Пересадка была в Якутске.
Мимо по проходу лезли люди, повеселевшие, взбодрившиеся и разом заговорившие громко, как только самолет коснулся бетона. Еще бы! Бог миловал, все вроде благополучно, хочется на твердую землю – скорей, скорей!.. Только Лиля все сидела, никак не решалась подняться и вклиниться в толпу, распиравшую узкий проход.
– Девушка! Ну, сколько ждать-то вас?! – Соседка напирала на нее, волокла из-под ног здоровенный баул, дергала, а он все никак не вытаскивался. – Вы чего?! Не выходите?!
– Не нервничайте, – посоветовал ей парень, сидевший у окна. – Все равно не пролезете.
Соседка фыркнула, покрутила головой, словно поражаясь, что есть такие ни на что не годные люди – можно вставать, толкаться, протискиваться, а они не встают и не протискиваются!
Толпа не двигалась с места, двери все никак не открывали, дети хныкали и канючили, женщины шикали на них, обмахивались журналами, мужики переминались с ноги на ногу, переговаривались, похохатывали. По всему самолету полки были распахнуты, из них торчали сумки, лямки, рукава, как не до конца выпотрошенные внутренности.
– Когда нас выпустите, а?!
– Когда надо будет, тогда и выпустим! И вообще, займите свои места! К выходу мы вас пригласим.
Но где там «занимать места»! После пятичасового перелета всем хотелось скорей на волю – постоять, покурить, подышать. Все в порядке. Мы живы, целы, до Якутска добрались, и дальше с Божьей помощью как-нибудь доберемся.
Трап наконец-то подали, открыли двери, толпа заволновалась, зашевелилась, налегла, а потом потихоньку двинулась.
– Да пропустите вы меня! – Соседка полезла через Лилины колени и баул свой поволокла. – Сидит и сидит, выходить давно пора, а она!..
– Ну вот, сыночек, – говорил за спиной ясный женский голос. – Мы почти дома. Еще три часа, и все в порядке! Представляешь, как хорошо? Папа нас будет встречать! Ты за папой соскучился?
– Мам, а три часа – это сколько?
– Три часа, сыночек, это три часа. Раз, два, три. Ты поспишь, проснешься, и уже будет Анадырь…
– Не хочу спать, я выспался!
– Значит, книжку почитаем!
– И книжку не хочу! Я буду на телефоне играть!
Пропустив последних пассажиров, Лиля с трудом вылезла из кресла и постояла немного, приходя в себя.
Да уж. Еще три часа, и Анадырь. Что же мне делать?! Как спастись?
Парень, защищавший ее от нетерпеливой соседки, ждал, и Лиля посторонилась.
Он выбрался из узкой щели, в которую все эти долгие пять часов никак не помещались руки, ноги и спина, где невозможно было пристроить газету или ноутбук, некуда девать бутылку с водой, книжку и самое себя, вытащил за собой портфель и только тут, в проходе, засмеялся.
– Устали? – Он потянулся, закинув руки за голову и высоко задирая локти. Голубая рубаха была измята, изжевана, пуговичка расстегнулась на животе, и он, стыдливо отвернувшись, быстро ее застегнул.
– Я не люблю летать, – пробормотала Лиля.
– Ну! Это ваше? – Парень достал с полки пальто, за которым потянулись еще какие-то вещи. – Так, как мы сейчас летели, никто не любит! Это просто вивисекция какая-то. Пойдемте?..
Ничего не поделаешь. Ты взрослая, умная, решительная, и ты сейчас выйдешь из самолета. Ничего страшного не происходит. У тебя командировка. Не очень простая и не слишком приятная, но всего лишь командировка. Ты справишься. Никаких истерик.
– Я никогда не была в Якутске, – в спину парню выговорила она, и он слегка оглянулся. На ходу он напяливал куртку, не попадая в рукава, и его портфель цеплялся за кресла, в которых валялись смятые газеты, пластмассовые стаканы, бутылки из-под воды, всякий мусор. – А вы?
– Ничего особенного, город как город. Я тоже здесь бывал только проездом… несколько раз.
– А вы… знаете, куда идти?
– Тут одна дорога! В здание аэропорта.
– А там? Знаете?
Он наконец-то оглянулся по-настоящему. Девица бледная и идет по проходу с таким видом, как будто в конце его уже весело полыхает костер, на котором ей предстоит сгореть заживо. Истеричка, что ли? Или просто не в себе? Хотя симпатичная – он посмотрел на ее грудь, – и сразу видно, что не дешевка и не из простых. Хорошо бы до Анадыря летела, вот и развлечение на время!..
– Что ж вы так долго, граждане пассажиры, – укоризненно сказала замученная стюардесса в накинутой на плечи форменной шинели. Под шинелью она держала себя за локти, как будто мерзла. – Нам еще тут убираться, а вы тянетесь и тянетесь!
Чем дальше от Москвы, вдруг подумала Лиля, тем быстрее и вернее «дамы и господа» превращаются в «граждан пассажиров». Здесь, в Якутске, мы уже никакие не дамы и не господа. Дальше-то что будет?
– На трапе поосторожней! – вслед им крикнула стюардесса. – Дождь прошел, скользко!..
Трап упирался в бетон, казавшийся синим от света прожекторов, и на этом бетоне нет никого и ничего: ни людей, ни автобусов.
– Нам туда! – Парень накинул капюшон и показал рукой, куда именно. – Пойдемте быстрей, а то вымокнем!
– А что, автобусов не будет?
Он опять засмеялся:
– Автобусы будут в Домодедове, когда вернемся! А здесь ножками, ножками! Сейчас в самый раз пройтись, пять часов сидели!
Лиля поспешала за ним, уверенная, что, если потеряет его из виду, все пропало. Чего бы она только не дала, чтобы оказаться сейчас в Домодедове!
Он придержал перед ней дверь. В зале аэропорта было душно, где-то, как будто наверху, шумели голоса, двигались многочисленные ноги, и громыхание раздавалось, и гул вполне цивилизованный.
– На втором этаже зал ожидания для транзитных пассажиров, – объяснил парень. – Может, кофе удастся выпить.
И он поскакал по лестнице, уверенно и деловито. Лиля поднималась тяжело. За пять часов сидения в самолете она как будто разучилась двигаться и дышать. Ноги шли медленно и неохотно, и воздух застревал где-то посередине между легкими и горлом, так что хотелось протолкнуть его поглубже.
На втором этаже было столпотворение. Ряды пластмассовых синих стульев все заняты сумками и людьми. Некоторые спали, с головой накрывшись куртками. Какой-то дядька пристроился прямо на полу, примостив под себя рюкзак, жилистая желтая рука со свесившейся грязной кистью торчала вверх и мерно двигалась в такт дыханию. Лиля осторожно обошла его, потом оглянулась. Дети бегали между наваленными на полу тюками, кричали, визжали, тоже никак не могли прийти в себя после перелета. В двери с нарисованными мальчиком и девочкой стояла безнадежная очередь. У окна жались какие-то растерянные иностранцы в красных и желтых куртках. Ни у кого больше не было таких курток, ботинок и рюкзаков, ясное дело, туристы.
– Ну что? Попробуем взять штурмом буфет?
Лиля посмотрела на своего провожатого.
– Здесь все равно сидеть негде. – Он махнул рукой. – Может, там повезет?
Им действительно повезло. За перегородкой из голубого пластика с надписью «Буфет. Режим работы круглосуточный. Санитарный час с 08.00 – 9.00, 11.00–12.00, 14.00–16.00, 19.00–20.00, 22.00–23.00, 00.00–03.00, 05.00–06.00» стояли длинные столы и лавки, помещались игровой автомат с криво привешенной табличкой «Учет», холодильник с жестяными пивными банками – банки переливались разными красками и горели под ярким светом, – стойка и очередь, немного менее безнадежная, чем в двери с изображением мальчика и девочки. За стойкой трудились буфетчицы: маленькая девчушка с проколотым носом и железными кольцами на каждом пальце и степенная толстуха с закрученной на макушке косой. Они проворно наливали кипяток в пластмассовые стаканчики с торчащими из них хвостами чайных пакетиков, швыряли на тарелки худосочные бутерброды, ссыпали мелочь в ящик, перекрывая шум, спрашивали у каждого протиснувшегося к прилавку: «Чего давать, «Балтику» или «Охоту»?»
Парень оглянулся на Лилю:
– Вам «Балтику» или «Охоту»?
– Что?
– Вон есть два места. Займите их, а я принесу чего-нибудь.
– Спасибо.
– И портфель мой захватите!
Лиля пролезла между спинами жующих и прихлебывающих людей, осторожно неся сумку и портфель и стараясь никого не задеть, постояла, сомневаясь, потом быстро глянула по сторонам и провела ладонью по сиденью, проверяя. Ничего таким образом не определив, она деликатно пристроилась – все равно сесть больше некуда.
– Пассажиры Вилюйск – Магадан, пройдите срочно на посадку, – вдруг выкрикнул динамик женским голосом, и Лиля от неожиданности сильно вздрогнула. – Проходим на Магадан!
Никто на Магадан не «прошел», все продолжали торопливо жевать и прихлебывать, и она поближе подтянула к себе сумку, в которой заключалась вся жизнь – кошелек, чудесный маленький компьютер с тающим молочно-белым яблочком на крышке, знак беззаботной, офисной, столичной жизни, книжка-детектив с обязательной зажигательной любовной историей, салфеточки, тряпочная куклешка от мамы, блокнотик, наушники, зеркальце, телефон…
