Вольдемар Грилелави - Игла
— Здравствуйте, бабушки, — Саша подошел к большой группе старушек, столпившихся невдалеке от аварийного дома и шумно обсуждавших вчерашнее происшествие.
— Здравствуй, внучек, коль серьезно говоришь, и не шутишь, — ответила одна из них.
— Не подскажите, уважаемые, что здесь случилось такое? — удивленно спросил Саша, показывая на оцепленный дом, вид которого напоминал мужчину, получившего хорошую трепку. За позднее возвращение с работы, но явно на ней не присутствующего.
— Да вот, говорят, что в одной из квартир, пока не знаем, в какой, нечто рвануло так, что чуть весь дом не развалился. А потом еще и газом добавило. Рассказывают, что это еще большое счастье, что после такого взрыва сам дом устоял и не развалился. Никого бы не осталось в живых. Прочно сделали строители, надежно. Умеют, если захотят. А рвануло так, что прямо по всему дому трещины разбежались. И в среднем подъезде лестница обвалилась. А так все почти уцелело. Хороший дом.
— Был хорошим. Сносить будут, — вмешалась в разговор вторая старушка, печально качая головой. — Что-то порушилось в нем. Центральная ось сломалась некая.
— А погибло много? — неуверенно спросил Саша, словно страшась услышать правду.
— Есть погибшие, есть, внучок. Старики Жовнеры точно, я знаю, погибли, еще вроде бы кто. Но из моих знакомых живы все, только немного пораненные.
— Так эти Жовнеры вечно пьяные были, вот, скорее всего, из-за этого и выбраться не сумели.
— Это дед Федя с бабой Женей? Как же так, — искренне опечалился Саша, что в этом и его вины немного было. — Знал я их немного, пили, но не злобными были, простые и доверчивыми.
— Да, они. Но шансов у них не было. Стена прямо на них и упала. Спали крепко, так во сне и погибли. А еще старики Морозовы. Это просто повезло, что невестка с детьми в деревню к матери уехала как раз перед этим. Вот это их и спасло. Потом вроде, как Кравченко и Гроль. Эти всегда дома сидят в любую погоду. Сидели.
— Нет, ты чего болтаешь зазря. Эти живы. Побило сильно, в больницу увезли, а так сказали, что выживут. Вот Костик погиб. Он как раз с работы вернулся, так оно и тряхануло. Опоздай на пару минут, и жив, остался бы. Вот с ним пять и получается.
Бабульки подробно описали Саше всю картину катастрофы и ее последствия. Пятеро погибло, и около двадцати попали в больницу. А дом подлежит сносу. Совершенно новый, жалко до слез. И так квартир не хватает, а тут еще с непонятными взрывами напряженка. Но всех уже расселяют по общежитиям, а после Нового Года дадут квартиры в новом доме. Так что, с жильем проблем не будет.
Сашу смерть невинных людей потрясла. Вот зачем приходил, словно себя хотел в чем-то обвинить. Не мог он поступить иначе. Всех жалеть, не пережалеешь. И погибших, и раненных, которым теперь вместо новогодних праздников в больнице проваляться. Новогоднее веселье заменят им уколы, гипс и микстура.
— Зато живы, а не в общей куче пыли. Мы выбрали наименьшее зло из большего. Не кори себя.
— Что? — Саша покрутил головой, но никого рядом не увидел. — Глюки, — сделал вывод он.
— Да нет, не глюки, все явно и понятно. Вроде еще не пил, чтобы на глюки сваливать.
— А кто тогда, если не причудилось? — машинально спросил Саша и еще раз более внимательно осмотрел округу. — Если хочешь поговорить, так выйди и откройся.
— Головой покрути, может, и поймешь, — смешливо отвечал неизвестный, не желая представляться. — А если не поможет, то просто мозгами пошевели немного.
А чего головой крутить и мозги напрягать. Голос слышен явно не из-за угла и не из-за укрытия. Рядом и близко настолько, словно на ушко шепчет, как мальчик с пальчик, который взобрался на плечо, уселся там и общается с ним. Но плечи чистые, нет на них никого. Остаются явные глюки. И пусть этот призрак что угодно говорит, но у Саши от перенапряжения последних дней, как физического, так и нервного произошел легкий сдвиг по фазе. И ничего в этом удивительного он не наблюдал. Эмоциональные перегрузки требовали разрядки и выброса излишек информации, с силой давящей на мозги переполненными событиями.
Но о происшедшем и обо всех перипетиях поделиться можно лишь со своими женщинами. Лишь с ними, возможно, обсудить и высказаться. С кем-нибудь посторонним рискованно и глупо. Хорошо, если просто пальцем у виска покрутят. А то могут и в соответствующие инстанции проинформировать. Припишут не только сдвиги, но и распространение ложной и вредной информации, порочащей моральный облик советского пилота гражданской авиации. Доказывай потом всем подряд, что ты не верблюд. А еще для простоты закрытия уголовного дела свалят на него взрыв с диверсионными целями.
Ну-ка, Саша, погоди-ка. А как же наш многоуважаемый Полт? Ну, я к тому, что его двойник с имплантированной иглой. С ним-то чего могло произойти? Вернулся ли он в свое человеческое сознание Гриши Вихрова, или так и будет бродить по Минску в поисках подходящего места для установки ловушки. Полт ему такую программу задал, вот и будет исполнять, как зомби, пока не загребут куда-нибудь. Толку ведь от ловушек никакого, раз самой пушки уже в природе не существует. Или после исчезновения сигнала от оригинала, который рассыпался на молекулы в космосе от рикошета, прекратил свое существование и киборг.
Остатки Полта высоко и далеко в космосе. Или только высоко. Нет, просто далеко. Космос, по-моему, может измеряться верхом. Куда ни глянь, а везде верх, нигде нет ширины. Вот и меряют космос длиной в километрах, парсеках и световых годах. Нет, это уже время. А космос, как река, которая лишь длинная и тянется далеко. Однако она бывает и широкой. Тьфу ты, черт, точно, крыша едет. На кой хрен мне эти измерения в космосе, если я желаю до пенсии летать над землей на предельно малой высоте, что свойственно моему вертолету.
— Сплюнь и забудь. Чего голову ерундой всякой заполняешь. Она у тебя и без того трещит от переизбытка информации. Мыслить нужно иными категориями.
— Нет, в натуре, сказать западло, кто ты такой, и чего пристал ко мне! — рассердился Саша на незнакомого невидимку, от которого нервная система совсем рассвирепела. — Поговорить хочешь с человеком, так представься, пригласи в кабак, а потом мы уж и пообщаемся, решим по-людски, как дальше с этим жить.
— А пить-то как будем? — поинтересовался невидимка. — У нас с тобой один желудок, и мозги общие. Запросто оба в аут улетим, если чокаться начнем, или пить на брудершафт. Я предлагаю лично так: тосты за мной, а пьешь ты. Контролируем состояние и сознание оба. Как только кто первый почувствует, что пропасть рядом, а одна нога уже зависла, даем установку о прекращении потребления. Просто переключимся на закуску, или безалкогольные напитки.
