Виктор Кувшинов - Лэя
— Вроде бы так.
— Постой, постой… А ведь теперь все здорово укладывается в схему. Звери же часто оказываются на грани жизни и смерти — вот и приобретают такие экстрасенсорные свойства. А что получится, если такая зверюшка начнет несознательно формировать действительность? Она же почти автоматически станет увеличивать себя в размерах. Практически все звери стремятся стать побольше, чтобы напугать соперников, врагов или жертвы. Некоторые, конечно, пытаются спрятаться и уменьшиться, но мы их, наверное, не заметим. Дальше они начинают выдумывать себе еду, а еда только с виду еда, а внутри бог знает что. Потом, большинству хищников нужна движущаяся цель, а придумать такое у них просто не хватает ни сил, ни воображения. А ведь они еще могут стать поядовитей и посмертоносней, если захотят. И конечно, они одиноки. Действительно, «несчастные». Тогда понятно, почему ты счастливая «несчастная» — так как понимаешь, что происходит, и сознательно управляешь процессом колдовства.
— Ну это ты загнул, что я понимаю! Ты сам-то хоть соображаешь, что здесь творится? — рассмеялась Лэя, обведя рукой округу, а Женька с готовностью стал плести россказни про лишние измерения и размягченный астрал…
Где-то посреди своей длинной и занудной речи землянин вдруг заметил, как поскучнело лицо его спутницы. Он остановился на полуслове и, подумав, тихо спросил:
— Хлюп?
— Да, — грустно ответила Лэя. — Понимаешь, это все равно что своего ребенка оставить.
— Что уж тут непонятного? Хотя ты его не столько оставила, сколько женила, и он сейчас в маленьких, но крепких и ласковых ручках Шэл. Думаю, дней через пяток он даже может приступить к своим прямым обязанностям, — хитро заметил Женька.
— Каким еще обязанностям?
— Прямым… по продлению славного рода лонков, — скорчив невинную рожу, объяснил землянин.
Кони остановились перед туманной стеной мелкого дождя, начинающейся в каких-нибудь ста шагах впереди. Женя, спешившись, подошел к Лэе, сидящей на своем пони, и вспомнил, как эффектно появилась она первый раз перед Ренком. Сейчас конь был маленький и забавный и золотой костюм отсутствовал, но от этого принцесса как будто только выигрывала.
— Надевай накидку, а я посмотрю еще раз, хорошо ли укрыты сумки, — деловито произнес землянин, сдерживаясь, чтобы не броситься с неуместными сейчас обниманиями и целованиями.
Еще утром ему пришла одна удачная мысль. Землянин спросил свою милую волшебницу, помнит ли та водостойкую одежду из синтетических тканей, которую она видела в Отраженном реале Земли, когда они катались на водных аттракционах. Лэе удалось неплохо выдумать плащевые накидки. Женя ничего не мог сказать об их структуре, но прочность, легкость и непромокаемость не вызывали никаких сомнений.
Потом он вспомнил о курсах альпинистского и походного снаряжения, которые должен был провести для Лэи Буль. Теперь для принцессы настал час сдавать экзамен на знание предмета. Женя попросил ее вспомнить высокие — по голень — водостойкие ботинки из мягкой кожи и изобразить себе и ему по комплекту. Через мгновение он держал в руках новенькую обувь. Девушке ботинки оказались впору, а ему пришлось повторить заказ — первые оказались маловаты.
После выдумывания экипировки волшебница почувствовала некоторую слабость, и Женя вспомнил любимую привычку принцессы и задумал еще один эксперимент. Усадил Лэю себе на колени и приблизив вплотную ее лицо, стал неотрывно смотреть в вертикальные зрачки, стараясь при этом утонуть в них и отдать всю энергию своей души, на какую только способен. Кажется, такое донорство в этих странных местах работало даже слишком хорошо. До затуманенного сознания землянина дошел вопрос: «Что это было?» — и он сообразил, что любимой волшебнице стало легче. Принцесса действительно была прежней, но вот астральный турист еще с полчаса еле таскал ноги по лагерю, пока не почувствовал, что может отправляться в путь.
Сейчас Лэя красовалась на лошади в высоких походных ботинках и накинутом дождевике. Женя тоже запаковался насколько мог, и они тронулись под полог сплошного дождя. Мир полностью изменился. Вокруг было столько воды, что казалось, было нечем дышать. Еще через полмили грозовой фронт остался позади, и только серый дождь, не прекращаясь ни на минуту, изливался на их голову. Женя все время пытался удерживать в видимости реку справа, что было трудно, так как она петляла.
Других же ориентиров, кроме стрелки компаса, попросту не было. Не было неба. Не было ничего вокруг, кроме каких-то странных кустарников и травы, привыкших расти в условиях вечной влажности и больше напоминавших своим видом водоросли. Почва под ногами опасно проваливалась, будучи заболоченной постоянными ливнями. И это несмотря на то, что поверхность лугов все время довольно круто уклонялась к реке. Женя оценил широкие раздвоенные копыта лошадок, не дававшие их ногам погружаться в разбухший чернозем.
Они проехали немалое расстояние, пробыв в пути, наверное, с полдня, когда их настигло первое серьезное испытание. Женя вдруг заметил, что справа больше не видно воды. Он остановился в растерянности. Сначала хотел оставить Лэю на месте, а сам съездить на разведку, но вовремя спохватился, что не найдет ее потом среди бесконечных кустарников и лугов, скрытых под ситом дождя. Испугавшись такой перспективы, он взял веревку, притороченную к седлу, и, подъехав к принцессе, подвязал один конец к узде ее лошадки, а второй закрепил у своей седельной сумки.
Затем, сообщив спутнице, что они, наверное, сбились с пути, повернул строго обратно и вскоре заметил тусклые блики на воде. Приблизившись, увидел, что река здесь кончалась. Женя не верил своим глазам. Проследовав в самый конец, он спешился и подошел к топкому берегу. До слуха донесся глухой рокот, и он разглядел, как вода посреди небольшого пруда, где исчезала река, закручивается в большом водовороте. До землянина дошло, что поток в этом месте уходит куда-то под поверхность.
Оставалось ориентироваться только по компасу. Он выставил лошадей друг за другом, осторожно вытащил из-за пазухи свою самоделку и под капюшоном сориентировался на местности. Чуть подправил направление вправо и, заметив несколько проглядывающих кустов, погнал лошадку на них. Делая время от времени корректировку по компасу, они продвигались вперед. Местность сильно ухудшилась, ровная долина стала превращаться в настоящее болото. Пришлось сойти с лошадей, чтобы те сильно не проваливались. Теперь Женя радовался кустарникам — их корни хоть как-то удерживали разъезжающееся под ногами месиво.
