Роман Глушков - Угол падения
Несмотря на то что край циклопического водопада находился от нас совсем недалеко, его грохот звучал приглушенно и проигрывал клокотанию «атомного» гейзера, расположенного от ратуши примерно на таком же расстоянии. Теперь ему приходилось пробиваться из-под толстого слоя воды, и потому адский фонтан выглядел уже не так внушительно, как при прорыве из недр Утиль-конвейера. Будь я романтиком, то сравнил бы этот могучий двухсотметровый бурун с гигантским цветком лотоса. Но поскольку мое мрачное настроение было далеко от поэтического («утопическое» – вот, пожалуй, самое верное определение настроению потенциального утопленника), я окрестил вулканоподобный гейзер оскорбительным прозвищем «гребаный бульбулятор». И вдобавок попросил его заткнуться, на что он, естественно, никак не отреагировал.
Водопад не удостоился чести получить от меня название, даже негативное, хотя он тоже этого заслуживал. А все потому, что кроме приглушенного шума и вздымающейся над обрывом водяной пыли мы больше ничего не видели. Всему виной был ракурс, в котором нам пришлось смотреть на падающий в бездну океан, – самый неудачный ракурс из всех, какие только существуют для созерцания подобных чудес природы. С таким же успехом можно было любоваться Ниагарским водопадом, привязав лодку посреди Ниагары километром вверх по течению от этой легендарной достопримечательности. Не сказать, что я огорчился по этому поводу – во время нашего отпуска мы с Викки вдоволь насмотрелись на сливаемые в Черную Дыру реки и моря. Но все равно, было немного обидно очутиться в центре этого грандиозного действа и не увидеть его самой драматичной детали… В смысле, не увидеть в качестве зрителя – при падении с водопада нам уже вряд ли удастся трезво оценить его масштаб и суровую красоту.
– Хватит рассиживаться, – бросил я подруге, после чего встал с конька и снял со спины «Экзекутор», раздумывая, как с ним поступить. В подсумке оставался последний магазин, и хоть я был уверен в том, что патроны ни в нем, ни в штуцере не отсырели – гарантия создавшего их М-эфирного оружейника, – отныне мое излюбленное оружие превратилось в бесполезную ношу. Единственным нашим врагом поблизости оставался низвергающийся в Черную Дыру океан, угрожать которому «Экзекутором» являлось чистой воды сумасшествием. Будь на моем месте пророк Моисей, слово которого, согласно Святому Писанию, могло заставить расступиться морские воды, он бы, наверное, сумел укротить нашу грозную стихию. Конечно, в Менталиберте Созерцатель тоже считался в некотором роде чудотворцем, вот только дальше информационного шпионажа мои чудеса, к сожалению, не распространялись. А на Утиль-конвейере – территории полновластного здесь божка-мусорщика Платта – цена моим скромным талантам была и вовсе ноль.
Приплыли, одним словом. Или, если быть точным, вот-вот приплывем…
Насколько же судьбоносными бывают порой некоторые мгновения нашей жизни! Надумав избавиться от балластного штуцера, я собрался утопить его после того, как расстреляю в качестве прощального салюта оставшиеся патроны. И утопил бы, можете не сомневаться, кабы на нас не нагрянула очередная напасть, причем оттуда, откуда я ждал ее в последнюю очередь. Для полного счастья, как мрачно шутят в подобных случаях русские.
Гадая, в какую башню сунуться, я решил пальнуть из «Экзекутора» в каждое из доступных нам окон, чтобы не разбивать их голыми руками. Однако едва я вскинул штуцер, как узкий мозаичный витраж в стене левой башни разлетелся на осколки без моего участия и вообще, на первый взгляд, без какой-либо очевидной причины. Впрочем, через мгновение она все же прояснилась в виде автоматной очереди, загрохотавшей из выбитого окна. Не исключено, что вместе с грохотом до нас долетели бы и пули, но стоящий за непрозрачным витражом стрелок не мог открыть прицельный огонь до того, как уничтожит эту преграду. Поэтому первую свою очередь автоматчик выпустил наугад. Она прошла левее нас с Викки и ударила в часовую башню. А я аж присел от неожиданности, поскольку даже не припоминал, когда в последний раз выбранная мной, казалось бы, безобидная мишень наносила по мне превентивный удар.
К счастью, после всех побоищ с орками и заплывов с препятствиями наши инстинкты не притупились от усталости, и потому, как только неподалеку от нас вдруг загремела канонада, мы моментально кинулись в укрытие. Надежность его оставляла желать лучшего, но наиболее подходящей защиты от пуль, чем часовая башня, поблизости было не сыскать. Тем паче автоматчик уже обнаружил наше присутствие и теперь стрелял по нас короткими очередями, каждая из которых имела все шансы угодить в цель.
– De puta madre !!! – плюхнувшись на черепицу рядом со мной, выругалась Кастаньета с такой экспрессией, словно у нее на языке взорвалась связка петард. – Que te follen, hijo de сabra !
Я воздержался от столь эмоциональных комментариев, хотя мне тоже было что добавить к словам подруги. Вместо того чтобы обложить неведомого противника бранью, я предпочел выглянуть из-за угла башни и выяснить, в какое дерьмо мы вляпались на финишной прямой нашего головокружительного забега.
Тут уже никаких сюрпризов не было. Стрелок старался держаться в темном проеме окна, но несмотря на это его принадлежность к сицилийским псам не подлежала сомнению. Все они были облачены в однотипные административные комбинезоны, дабы в суматохе не перепутать своих бойцов со статистами. А когда этот ублюдок прекратил стрельбу и прокричал что-то на кодированном итальянском (этот М-диалект был недоступен вживленным в наши дубли универсальным переводчикам), это лишь подтвердило мою догадку и пролило свет на другую тайну – почему ворота ратуши оказались заперты изнутри. Ничего сверхъестественного: пока мы с Викки путешествовали по городской канализации, выжившие при падении «Блэкджампера» макаронники успели добежать до центра и забаррикадировались в неприступном здании, ожидая либо подмоги, либо, в случае отсутствия у них других средств связи с Платтом, у моря погоды. В итоге море, выскочившее из-под земли, как черт из табакерки, продинамило с погодой не только нас, но и макаронников, ибо в противном случае их бы отсюда уже эвакуировали.
Выходит, креатор не солгал: он и впрямь разобиделся на хозяйничающих в его квадрате визитеров, пусть и легальных, и вынудил их и нас выживать по единому принципу: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих!» И надо ж было так случиться, что наши пути пересеклись именно в этом месте, которое по праву могло считаться нашим с Викки последним М-эфирным пристанищем!
Я понял, что враг здесь не один, когда он начал вести громкие переговоры с приятелями на своем родном кодированном языке. Обращайся стрелок к нам, он бы, безусловно, выражался куда доходчивее. Орал он долго – не меньше минуты, – то и дело прерываясь, чтобы выслушать короткие отклики. Нескончаемый шум воды мешал разобрать по голосам, сколько макаронников засело в башнях – возможно, двое, а возможно, и больше.
