Гарри Гаррисон - Миры Гарри Гаррисона. Книга 7
— Звонят из Центра управления в Хьюстоне, господин президент, — сказал Чарли Драгони.
— Включите репродуктор.
— Можете говорить, президент слушает.
— Центр управления, господин президент. На «Прометее» произошли события, о которых я хотел бы доложить вам и мистеру Дилуотеру, — голос шел из репродуктора на столе, ясно слышный всем присутствующим.
— Он здесь, рядом, Флэкс. В чем дело?
— В ядерном двигателе «Прометея». Неисправность найдена. Повреждена оболочка камеры, и четвертый двигатель выведен из строя. Возможность восстановления равна нулю.
— Что-что? — переспросил Бэндин. — Дилуотер, это еще что за тарабарщина? Что он несет, черт побери?
— Повреждена оболочка, металлическая обшивка двигателей, которая защищает их во время взлета. Это, вероятно, произошло, когда не смог отделиться ускоритель. Починить двигатель невозможно.
— Вы хотите сказать, что «Прометей» тоже застрял там и ему грозит та же судьба, что и у той железяки, которая разметала английский город?
— Не думаю, что положение настолько плохо, сэр. Видимо, четыре остальных двигателя не пострадали. Разрешите, я поговорю с Флэксом? — Бэндин кивнул. — Хэлло, Центр. Что предпринимается, чтобы использовать остальные четыре двигателя?
— Компьютер как раз сейчас просчитывает варианты. Мы сообщим вам, как только решение будет найдено.
— А это возможно? За оставшееся время?
— Это единственный шанс. Одну минуту, пожалуйста… На другом конце послышался шум голосов, затем Флэкс снова заговорил. — У нас есть просьба с «Прометея». Они хотят поговорить с вами.
— Соедините, — велел Бэндин.
— Мне не хотелось бы беспокоить вас, господин президент…
— Беспокоить! О чем же нам еще думать, пока эта штука не поднимется, куда ей положено! Соедините их с нами, Флэкс.
— Слушаюсь, сэр.
Пока переходили с радиосвязи на телефон, слышалось потрескивание и щелчки. Это продолжалось несколько минут, потом Флэкс дал добро.
— «Прометей», вы на связи с директором Дилуотером, который в данный момент находится у президента. Говорите.
— Господин Дилуотер, господин президент, майор Уинтер на связи.
— Давайте, Патрик, — сказал Дилуотер.
— Вы знаете о наших трудностях с атомными двигателями?
— Да.
— Так вот, мы смотрим на табло, и, похоже, перед нами серьезная проблема. Видимо, мы не укладываемся в сроки.
— Что вы имеете в виду?
— Теперь, когда последняя ступень отделилась, изменив массу корабля, у нас есть приблизительно двадцать восемь часов до того, как мы сойдем с этой орбиты и войдем в атмосферу. Пока что все это остается в силе. Учитывая время, необходимое для запуска двигателей, мы можем не уложиться в столь короткий срок и не успеть вовремя покинуть эту орбиту. Вы понимаете?
— Да, конечно.
— В таком случае я хотел бы узнать, как вы планируете снять экипаж с корабля, прежде чем он войдет в плотные слои атмосферы?
— Экипаж… собственно, никак. Мы не рассматривали такой возможности.
— Что ж, надеюсь, вы рассмотрите ее теперь, — на сей раз голос Патрика прозвучал достаточно резко.
— Да, разумеется. Но вы же знаете, что транспортный корабль вам на замену должен был отправиться не раньше, чем через месяц. Понадобится не меньше шести дней, чтобы вывести его на старт.
— Я знаю. Но я думаю про Советский Союз. У них есть рабочий транспортный корабль, способный совершать стыковку на орбите? Или, может быть, он в ведении их ВВС? Они выполняли челночные рейсы на орбитах с малым периодом обращения. Есть у них сейчас что-нибудь на ходу?
— Я не знаю. Но здесь находится генерал Бэннерман, я спрошу у него. — Он взглянул на Бэннермана, вопросительно вздернув брови.
— Ответ отрицательный, — сказал Бэннерман с бесстрастным лицом. — Челнок будет готов через несколько дней. Его нельзя запустить за десять оставшихся часов.
— «Прометей», вы слышали?
— Да. Но мы все же хотим знать, что есть у советских. Пожалуйста, сообщите как можно скорее.
— Хорошо. Одну минуту, «Прометей», с вами хочет говорить президент.
— Говорит ваш президент, майор Уинтер. Я лишь хотел сказать, что наши сердца постоянно с вами и вашим экипажем. Первостепенное значение придается безопасности и успеху полета «Прометея» и, конечно, вашей личной безопасности. Будьте уверены, будут предприняты все возможные усилия для обеспечения вашей безопасности и успеха полета.
— Спасибо, господин президент. Конец связи.
— Парень довольно груб, — сказал Гродзински. — Ему не мешает последить за своим языком.
— Они там, конечно, несколько взвинчены, — заметил Бэннерман.
— И все же…
— Заткнитесь, Гродзински, — сказал Бэндин. — Перед нами проблема. Мы должны подумать о тех людях в космосе и о том миллионе тонн всякого американского оборудования, вместе с которым они сейчас летают. Дилуотер, если им нельзя будет помочь, что именно произойдет через двадцать восемь часов?
— «Прометей» войдет в атмосферу, — он снял очки и растирал воспаленную переносицу. — А что будет потом, точно сказать нельзя. До сих пор ни один корабль, равный «Прометею» по массе, в такую ситуацию не попадал. Он может взорваться и сгореть, а может и выдержать — и упасть на поверхность Земли целиком.
— Вы что, хотите сказать, что возможно падение еще одной ракеты? Как в первый раз?
— К великому сожалению, господин президент, должен сказать, что на этот раз авария может быть значительно серьезней. «Прометей» не только весит гораздо больше, но и является носителем ядерного топлива. Около пятисот фунтов радиоактивных урановых таблеток. Неясно, взорвутся ли они при входе в атмосферу…
— Они не должны взрываться, — вмешался Бэннерман. — Они сгорят, будут плавиться, распыляться в виде радиоактивного газа. Замечательно, если бы такая штука приземлилась у нас на задворках.
— У нас, у кого-то еще… Учитывая ее местонахождение на орбите в данное время, она может упасть куда Угодно.
— Я этого не понимаю, — сказал президент.
— Это связано с вращением Земли, сэр. «Прометей» совершает один виток вокруг Земли каждые восемьдесят восемь минут по овальной орбите. Но в то же время и сама Земля вращается, движется, поэтому с каждым оборотом Земли корабль проходит над разными точками ее поверхности. В какой-то момент, к несчастью, орбита «Прометея» прошла над Великобританией, как мы теперь с прискорбием знаем.
