Гарри Гаррисон - Миры Гарри Гаррисона. Книга 7
Внезапно Бэндину пришла в голову мысль.
— Кто-нибудь потрудился просчитать, где пройдет орбита через двадцать восемь часов, когда эта штуковина предположительно начнет падать?
— Да, сэр, такие расчеты есть. — Дилуотер положил перед ним на стол лист бумаги. — В это время корабль будет пролетать над северной частью Тихого океана, над заливом Аляска.
— Прекрасно, — сказал Бэндин. — Не станем переживать из-за айсбергов и нескольких полярных медведей.
— Нет, сэр. Но далее он проследует на юг вдоль всего тихоокеанского побережья страны. И пролетит по очереди над Сиэтлом, Портлендом, Сан-Франциско, Лос-Анджелесом и Сан-Диего.
В оглушительной тишине смысл сказанного медленно доходил до всех.
Глава 28
ПВ 15:08
— Собрание экипажа, — сказал Патрик. — Я хочу, чтобы вы все знали, как обстоят дела с двигателями, и прочее…
Он удивился, заметив, что произносит слова с запинкой. За годы работы испытателем он привык обходиться без отдыха долго, по целым дням. Он научился справляться с усталостью. Но никогда прежде он не уставал так, как сейчас; если бы не состояние невесомости, он бы рухнул на кушетку. И другие выглядели не лучше. Наверно, у него глаза такие же красные, как у Нади, можно и не смотреться в зеркало. Элай бледен от усталости и напряжения, под глазами его будто сажей навели круги. Только двое выглядели относительно нормально. Григорий, все еще не совсем проснувшийся, старался не ронять голову. Коретта держалась спокойно и естественно. Если она и нервничала, то не показывала этого. Хотя смотрела на Патрика с глубокой тревогой.
— Ну и вид у тебя, Патрик, — сказала она. — По-моему, тебе трудно даже говорить?
— Еще бы, доктор. Я ужасно устал.
— Я полагаю, спать ты не собираешься?
— Правильно полагаешь.
Она переместилась к стене и открыла свою аптечку.
— При других обстоятельствах я бы этого не сделала. Но у меня здесь много стимуляторов — бензадрин, дексадрин. Хочешь? Ты знаешь, что потом тебе может стать хуже?
— Никакого «потом» может и не быть. Давай побольше.
— Что ты имеешь в виду? — Коретту поразила внезапная жесткость его тона.
Прежде чем ответить, он проглотил таблетки и запил их водой. Теперь все с напряженным вниманием приготовились его слушать, даже Григорий стряхнул дремоту.
— Давайте посмотрим фактам в лицо, — сказал Патрик. — Мы не можем позволить себе погибнуть из-за собственных ошибок. Шансы и так невелики. Сейчас, — он взглянул на табло, — 15:11. Мы все еще находимся на низкой околоземной орбите, которая предположительно прервется в 43:00 полетного времени, примерно на середине двадцать восьмого витка.
— Почему они так в этом уверены? — спросила Коретта. — Я хочу сказать, разве воздух не замедлит падения? Это будет происходить как бы постепенно.
— Не совсем так, — ответил Патрик. — Наше движение уже замедляется — ведь мы уже в верхних слоях атмосферы и все время опускаемся ниже и ниже. Но нужно помнить, что наша орбита на самом деле не круглая, а похожа на большой эллипс. В апогее — самой высокой ее точке, когда мы наиболее удалены от Земли, — мы находимся на сотню километров выше, чем в перигее, самой ближней точке. На двадцать восьмом витке, войдя в перигей, мы окажемся в плотных слоях атмосферы — и все. Конец путешествию.
— Двигатели, — резко сказал Григорий, — вы должны запустить двигатели! — Его лицо снова стало напряженным, кулаки сжались так, что костяшки побелели.
— Нам бы очень хотелось, Григорий, поверь мне, правда. Но четыре оставшихся двигателя невозможно включить, пока мы как-нибудь не отсоединим разбитый. Элай, у тебя есть какие-нибудь мысли на этот счет?
— Есть, — он взмахнул сложной схемой, которую изучал. — В Центре управления этим уже занимаются, но я пытался разобраться сам. Беда в том, что все пять двигателей связаны между собой. У них общий источник подачи водорода — как для тормозной системы, так и для топливного смесителя. Теоретически блокировать четвертый двигатель возможно. Это означало бы выход в космос — надо перекрыть множество клапанов, перерезать и изолировать кабели и провода, блокировать их. Но это опасно. Заденешь не тот провод — и конец игре. Плюс еще одно: когда в космосе все будет сделано и заработают двигатели — если заработают, — что за тяга получится? Можно ли учесть смещенную тягу? Я не знаю, но надеюсь, что ребята в Хьюстоне разберутся. И еще одно, последнее и очень важное, — Элай обвел взглядом внимательные лица и не смог посмотреть людям в глаза. Он резко отвернулся. — Скажи ты, Патрик. Ты ведь капитан тонущего корабля.
— Ну, еще не совсем потонувшего, — отозвался Патрик. — Но главная сложность в том, что, даже если мы запустим двигатели, хватит ли у нас времени, чтобы вырваться с этой орбиты до двадцать восьмого витка? Верхние слои атмосферы — странное место, здесь ничего нельзя точно предсказать на какой-то заданный отрезок времени. Может быть, мы уложимся в срок, может быть, нет. Мы можем лишь попытаться.
— Это действительно все? — спросил Григорий как-то слишком громко.
— Нет. Я уже разговаривал с Дилуотером и президентом по поводу того, чтобы нас сняли с «Прометея» раньше двадцать восьмого витка, если все обернется к худшему.
— И можно так сделать? — живо спросил Григорий.
— Это рискованно, но возможно. Корабль, который должен был поменять экипажи через месяц, еще не готов. Однако есть ведь военные многоразовые корабли в США и в Союзе тоже. Рассматриваются все возможные варианты. Вот таково положение. Как только Центр сообщит, что это можно сделать, мы попытаемся отсоединить разрушенный двигатель. Потом включим остальные. Потом, если повезет, выйдем на заданную орбиту. Если же этого сделать нельзя, то сейчас разрабатываются альтернативные планы, чтобы снять нас отсюда.
— А если нас не снимут?.. — очень тихо спросила Коретта.
— Я не знаю, — ответил Патрик. — Если ты спрашиваешь, выберемся ли мы отсюда живыми, что ж, я отвечу: нет, не выберемся. Корабль может взорваться, а может рухнуть целиком. В любом случае нам из него не выйти.
— Но… разве его нельзя как-то… посадить?
— Нет. Никаких шансов.
— Но если «Прометей» упадет, может ли случиться что-нибудь ужасное, как с этим английским городом?
— Много шансов против, — сказал Патрик, насколько сумел спокойно. — Очень много. Две трети Земли покрыто водой, так что, вероятно, «Прометей» попадет в океан. И еще около трех четвертей суши занимают горы, джунгли, пустыни и все такое прочее. Я сомневаюсь, что назревает еще одна катастрофа…
