Василий Головачев - Мегаморф, или Возвращение Реликта
Возражать Ясен не решился. Ему тоже очень хотелось оживить древний летательный аппарат и подняться в воздух над Великой Равниной как птица, но не всё зависело от его желаний.
За руль села Истома.
– Помнишь, где торчит когг?
– Подъедем ближе – скажу.
Через два часа невесомое туманное облачко выросло в шапку белоснежного мха: такой представлялась Орилоух-Гора с расстояния в семьдесят километров.
– Держи левее, – показал Ясен. – Вон на ту горочку в пяти километрах.
– Поняла.
Мотоцикл повернул и вскоре миновал конусовидное возвышение почвы с камнем на вершине, казавшееся триангуляционным маяком. Вполне возможно, его и в самом деле возвели в незапамятные времена неведомые географы.
Появились широкие каменистые плеши коричнево-красного цвета, трещины в почве, иногда и очень широкие. Ясен их помнил, потому что в первый приезд к Горе с отцом приходилось эти трещины и каменные языки объезжать.
Орилоух-Гора из снежно-моховой шапки превратился в материально ощутимый купол, в чудовищное и одновременно изумительно красивое перистое сплетение снежно-ледяных «кораллов».
Истома остановила мотоцикл.
– Красиво, правда? Я ни разу здесь не была.
– Я тоже был только один раз.
– Дорогу запомнил?
– Пересаживаемся, я сам поведу.
Поменялись местами.
Ясен сосредоточился на поиске ущелья, через которое они с отцом и дружинниками проникли в глубь Горы. Подходы к ущелью удалось найти не сразу, но потом он заметил следы проскакавшего на верблюдах крупного отряда, а главное – характерные следы гусениц, оставленные тартарианином-«дредноутом», который когда-то гнался за ними, и всё стало на свои места.
– Вот он!
След гусениц вёл к большой «коралловой» террасе, где обнаружился довольно большой вывал в стене «кораллов»: здесь «дредноут» пытался пробиться к беглецам сквозь заросли колючих «коралло-мхов».
Остановились посреди поляны, усеянной грудами раздавленных в щебень и скрученных белых ветвей, нависающих со всех сторон.
– Ну, куда теперь? – полюбопытствовала Истома, озираясь.
– Придётся оставить машину здесь.
– Ты что? Мы же без неё шагу не ступим! А если не найдём ничего?
– Найдём, – пробормотал Ясен, чувствуя, как запылали уши. Ему в голову не приходило, что они просто могут не дойти до утонувшего в «кораллах» аппарата, не то что его запустить.
– Я ничего не вижу.
– Сейчас. – Ясен слез с мотоцикла, начал осматриваться, приводя экстрасенсорную систему в боевое состояние.
Через минуту он уже видел намного больше деталей пейзажа и уверенно указал на пролом в стене «кораллов», не заросший до конца. Тартарианин так и не смог его расширить и пробиться в глубь Горы вслед за беглецами.
– Сюда.
– Давай подъедем, здесь же сплошные ямы и бугры.
Сели, проехали метров двести, объезжая кучи кристаллических с виду обломков «горной» породы. Нашли узкую щель.
– Ты уверен, что нам надо сюда?
– Уверен. – Ясен остановил мотоцикл. – Дальше начинается ущелье, переходящее в пещеру.
– Далеко идти?
– Километра три.
– Чёрт! Здесь же сплошные колючки!
– Есть и другой путь, – признался он, вспомнив, как отряд выбирался из недр Горы обратно, – но он гораздо длиннее. Могу пойти один, подождёшь меня здесь.
– Ну уж дудки! Пошли вместе.
Они протиснулись между ветвями шерстистых перламутровых «кораллов», образующих гигантские сплетения канделябров, колонн, парусов и перьев, углубились в щель, уходящую в заросли удивительных образований, из которых и состояла материальная плоть Орилоух-Горы.
Стемнело. Лучи Расия в щель почти не проникали. Протискиваться стало труднее.
Ясен перешёл на инфракрасное зрение, но и это помогало слабо. Температура внутри горы не превышала нуля градусов по Цельсию, «коралловые» сгущения не излучали тепла. Тогда он «раскачал» диапазон зрения в другую сторону – ультрафиолетовую, вплоть до микроволнового излучения, и стал видеть достаточно хорошо.
– Держись за мной, я вижу, куда идти.
– Я тоже вижу, – сварливо заметила Истома. – Не отвлекайся. Застрянем – так и останемся тут, пока не превратимся в некрасивые скелеты.
Он фыркнул.
– Тебя это волнует больше всего?
– Что именно?
– Что скелеты будут некрасивые.
– Иди. – Она притворно сердито шлёпнула его по спине.
Через час выбрались наконец в пещеру, которую отряду старшего Велича соорудил какой-то полудохлый орилоун. Как выразился тогда отец: «топос орилоуна», – имея в виду своеобразный «скафандр» – программу, защищавшую орилоуна. Она и откликнулась на мысли отряда землян. А ещё отец назвал последние конвульсии внутри Орилоух-Горы «остаточным движением жизни». Ясен же теперь был уверен, что всё это было подготовлено дедом Ставром, позаботившимся оставить внуку «закладку».
Истома повеселела.
– Кажется, мы выбрались куда надо. Я поцарапала руки и щеку. А ты?
– Всё нормально, – сказал Ясен, которому стало неуютно.
Если бы он насторожился в этот момент, включил внечувственный «прожектор» на всю мощь, возможно, им и удалось бы избежать неприятностей. Но он принял свои ощущения за реакцию подсознания на мрачное подземелье и анализировать её не стал.
Стемнело окончательно. Однако через какое-то время в пушисто-колючих стенах пещеры проявились паутинки света, и стал виден тоннель, не прямой, но и не сильно извилистый, уходящий в глубь Горы осклизлой глоткой неведомого зверя.
Истома побежала вперёд, увлечённая новым для неё приключением.
Три километра они преодолели меньше чем за час.
Ясен попытался угомонить спутницу.
– Не спеши, надо осмотреться.
– Что тут осматриваться? – пренебрежительно махнула она рукой. – Здесь никого нет.
Впереди показалось туманное световое колечко.
Это был выход в грот, внутри которого и прятался когг. Сколько он пролежал в цепких объятиях «кораллов», было неизвестно, но он сохранился и даже мог двигаться… если кому-то удалось бы проникнуть в его кабину.
– Ура! – вскинула вверх руки Истома, выбегая в грот.
Ясен поспешил за ней, сжимая в руке карабин. Снова пришло неуютное ощущение какой-то неловкости, словно ему стал мал комбинезон, начал давить на плечи. Но Истома уже подбежала к серебристому выпуклому боку когга, выглядывавшему из стены грота в тупике, и он переключил внимание на более важный объект.
Истома постучала по серебристой выпуклости кулачком.
– Это он?
