Джон Кроули - Большой, маленький
— В детстве я не уделял много времени религии, — сказал Смоки и усмехнулся. — Думаю, что я политеист.
— Что? — удивилась миссис Дринквотер.
— Пантеон. Я получил классическое образование. — у, с чего-то надо начинать, — отозвалась она, выбирая листики и маленькие веточки из корзинки с ягодами. — Это почти последняя грязная работа. Завтра наступит середина лета.
— Мой брат Август, — сказала Клауд, — дедушка Алис, был немного набожным. Он уехал. В неизвестные края.
— Он миссионер? — спросил Смоки.
— Может быть, и так, — ответила Клауд. Казалось, эта мысль поразила ее.
— Наверное, они уже оделись, — сказала миссис Дринквотер, — думаю, что мы можем войти.
ВООБРАЖАЕМАЯ СПАЛЬНЯ
Входная дверь была большой и старой. Когда Соки взялся за фарфоровую ручку, ржавые петли заскрипели. Он перешагнул через порог и оказался в доме. Высокий и чистый вестибюль сохранил прохладный запах ночного воздуха и сухой лаванды. Что еще? Дверные петли скрипнули и дверь с шумом захлопнулась за ним. Перед ним была полукруглая лестница, которая вела наверх. На верхней ступеньке, в свете солнечного луча, проникающего в дом через узкое окно, одетая в латанные джинсы и босиком, стояла его невеста. Немного позади нее стояла Софи, ставшая на год старше, но все еще не достигшая возраста своей сестры. На Софи было тоненькое белое платье и множество украшений.
— Привет, — сказала Алис.
— Привет, — отозвался Смоки.
— Проводи Смоки наверх, — сказала миссис Дринквотер. — Я уверена, что он хотел бы умыться.
Она похлопала его по плечу, и он поставил ногу на первую ступеньку. Спустя годы, он мучительно, но тщетно будет пытаться припомнить, действительно ли он хотел остаться, когда однажды вошел сюда. Но в то время он поднимался по лестнице, испытывая исступленное счастье, что после невероятно странного путешествия он, наконец, прибыл и она встречала его, бросая на него многообещающие взгляды карих глаз. Взяв его за руку и отобрав у него дорожный мешок, она повела его в прохладные верхние покои дома.
— Я бы хотел умыться, — сказал он, слегка задыхаясь.
Она приблизила свою большую голову к самому его уху и проговорила:
— Я буду облизывать тебя, как кошка, пока ты не станешь чистым».
За их спиной захихикала Софи.
— Зал, — провозгласила Алис, протягивая руку вдоль стен, обшитых темными панелями. Они как раз проходили мимо двери и, похлопав по круглой дверной ручке, Алис сказала: — Это спальня мамы и папы, а это — тише! — папин кабинет, а вот — смотри — моя комната.
Он заглянул внутрь и увидел себя в большом зеркале.
Коридор образовывал концентрические круги и Смоки не переставал удивляться, как все эти комнаты смогли уместиться здесь.
— Пришли, — сказала она.
Комната была довольно бесформенной. Потолок резко спускался к одному углу и это делало один конец комнаты ниже другого; окна были маленькими. Он никак не мог решить выглядела ли комната меньше того, что она была на самом деле или, наоборот, больше. Алис бросила его дорожный мешок на узкую кровать, которую раскладывали здесь, видимо на летний сезон.
— Ванная внизу, в зале, — сказала она. — Софи, иди и принеси немного воды.
— Там есть душ? — спросил я, предвкушая холодные тугие струи воды.
— Нет, — отозвалась Софи, — мы все время собирались переделывать водопровод и заменить трубы, но не можем найти то одного, то другого…
— Софи!
Софи хлопнула дверью. Сначала она слизнула пот, стекавший по его шее и ключице; потом он развязал завязки на ее юбке, которые она завязывала под грудью. Сгорая от нетерпения, они забыли, о чем говорили и тихо ссорились подобно пиратам, делящим сокровище, которое они так долго искали, долго о нем мечтали и прятали от других.
ЗА СТЕНОЙ САДА
Днем они вдвоем ели бутерброды с ореховым маслом и яблоки в саду, обнесенном стеной, позади дома. Усыпанные плодами ветки деревьев, свешивались со стен сада — безмолвные свидетели разговора. Они сидели за каменным столиком в углу сада под раскидистым буком. Крышка стола была испещрена круглыми пятнышками, оставшимися от раздавленных прошлым летом гусениц. На столе стояли яркие одноразовые тарелочки, казавшиеся слишком легкими и эфемерными. Смоки обычно не ел масла из земляного ореха и сейчас усиленно пытался отделить языком крупинки, прилипшие к небу.
— Сначала здесь должен был быть фасад, — сказала Дэйли Алис. — Потом посадили сад, построили стену и задняя часть дома стала парадной, а здесь теперь задняя сторона.
Она села верхом на скамейку и подобрала веточку, одновременно отбрасывая с лица золотистую прядь волос. Ногтем она быстро начертила пятиконечную звезду. Смоки смотрел на ее пальцы, а потом перевел взгляд на туго облегающие ее фигуру джинсы.
— Примерно так, — сказала она, глядя на свой рисунок. — Посмотри, в этом доме каждая сторона является парадной. Он был построен как образец. Моим дедушкой, я тебе о нем писала. Он построил этот дом, как образец, чтобы люди могли прийти и посмотреть на него с любой стороны и выбрать, какой именно дом они хотят построить. Вот почему внутри все расположено так бестолково. Есть много домов, похожих на наш, с выступающим вперед фасадом.
— Что? — он смотрел на нее, пока она говорила, но не слышал ни слова.
Она поняла это по его лицу и рассмеялась.
— Посмотри. Видишь?
Он посмотрел туда, куда она указывала. Это был строгий классический фасад, увитый плющом и серые каменные украшения выглядели, как темные капли слез. Высокие окна-арки, симметрично расположенные детали — во всем был выдержан классический порядок. Картину дополняли стройные колонны и высокий цоколь. Из высоко окна кто-то выглядывал с задумчивым видом.
— Теперь пойдем. — Она откусила большой кусок хлеба с ореховым маслом и за руку повела его вдоль фронтона и пока они шли вокруг все менялось, как в кино. Подобно детским объемным картинкам, при повороте которых лица из мрачных становятся улыбчивыми, задняя часть дома менялась. Дом становился нарядным и веселым со скрученными спиралью карнизами и дымоходными трубами, которые выглядели, как шляпы клоунов. Одно из широких окон на втором этаже открылось и оттуда выглянула Софи, размахивая руками.
— Смоки, — закричала она, — когда закончишь завтракать, приходи в библиотеку поговорить с папочкой.
Она так и осталась стоять у окна, скрестив руки и оперевшись о подоконник, глядя на него с улыбкой, как будто она была очень рада сообщить ему эту новость.
