Эдуард Мезозойский - Первый дылехохл
-- А вам водки не многовато?
-- Это для стерильности, -- Игорь повернулся к Татьяне. -- Солнце, тебя придется отвезти домой.
-- Нет уж, зайчик, я поеду с тобой. И не отговаривай.
-- Таня, мы едем на очень рискованное мероприятие, даже незаконное...
-- Ах, Игорь, перестань.
-- Слышь, а гостей предупредить? -- Ваня не сдавался.
-- Пропадет эффект внезапности. И вообще, моя свадьба -что хочу, то и делаю!
Игорь захлопнул дверцу. Коля потормошил двигатель педалью газа:
-- Эй, молодожены, куда едем?
-- К Алексеичу. Только очень быстро.
Машина, хлопая прищемленным дверью кончиком шлейфа свадебного платья, выстрелила в снежную мглу. Струи снега бросились на лобовое стекло, прокувырнулись по крыше машины и скрыли из виду силуэт Ваньки.
Мысли жгли череп -- нестерпимо, отчетливо.
-- Значит так, -- Игорь принялся с остервенением завязывать ремень безопасности в морской узел, -- сначала мы едем к Алексеичу и забираем у него на некоторое время самосвал. Сегодня ведь суббота? Отлично, до понедельника он его не увидит.
-- А потом?
-- Потом -- помнишь, как идти от селезенки к парку отдыха, трубы кладут? Там надо будет взять экскаватор, пригнать его к селезенке, выкопать ее, погрузить в самосвал и увезти.
-- Откуда ты знаешь, что он там стоит? Думаешь, раз с трактором повезло, так и с экскаватором халява будет?
-- Мне Серега сказал, муж Танькиной тетки.
-- А ты представляешь себе, как это будет происходить реально? Ночь, экскаватор, два кретина в костюмах, развороченные рельсы?
-- Плевать. Еще сотня-другая таких приступов, и я совсем рехнусь, вы это-то поймите. И вообще, после первой брачной ночи я хочу проснуться по своей воле.
За стеклами проносилась метель -- размашистыми движениями потрошила ночь, подпрыгивающую на каждом ухабе дороги и то и дело срывающуюся в хоровод вокруг тепло-желтого тополя. Вокруг оси, проткнувшей нусхетную пустыню. Вокруг селезенки.
Тут и там мелькали бурые глыбы взрывающегося вакуума, лохмотья пространства носились из одной вселенной в другую, он пытался поймать их, ловил, расправлял, выравнивал, иногда даже различал какие-то тени -- крестообразие стрелы экскаватора, пожеванный бетон и мерзлая глина, -- но они тотчас уносились вверх, стекали, а в руках оказывались раскаленные перья птиц, вытягивающие его же собственные ребра и звезды из синих неструганных стропил.
-- Все, все, Коля, хватит, хватит, прекрати!!!
Шум немного ослаб, лоскутики замерли, он суетливо схватился за них и попытался стянуть в одно целое.
-- Что, совсем никак? -- послышался Колькин голос.
Мир снова обрел цельность. Оказывается, Татьяна крепко обнимала его за голову.
-- Игорь, ты как, слышишь? Эй, ку-ку! -- Ваня помахал перед лицом Игоря чем-то оранжевым. Каской. Да, строительной каской. -- Игорь, тебе надо еще обезболиться.
Игорь не ответил, затянул ватником дрожащее тело и, перешагнув скомканный рельс, встал на краю ямы.
-- Ну как там, много осталось?
Игорь поторогал мерзлые комья. Да ведь это настоящий анатомический театр! Все эти кровоточащие, раздираемые болью куски глины, -- его плоть, его тело! Хирургия ковшом экскаватора!
-- Ну, Игорь, ну как ТАМ? -- торопил Колька.
Игорь опустился на колени и прислушался -- присмотрелся? -- к своим ощущениям. Орган, стонущий каждой своей молекулой, затрепетал на кончиках его пальцев, ощупывающих рваную рану посреди улицы. Сильно хотелось заплакать.
-- Еще где-то столько же, -- Игорь подумал, что еще чуток алкоголя все же не помешает. -- Говоришь, в кузове места хватит?
-- Если столько же, то да.
Игорь вернулся к кабине "КамАЗа". По голове неповторимо завальсировали Танькины пальцы.
-- Давай Ваня. Только возьми левее -- там справа один простой песок.
Ваня пожал плечами и кивнул -- чем бы больной не тешился, лишь бы побыстрее выздоровел. Ковш встрепенулся, роняя на развороченные плиты космы позапрошлогодней травы, неуклюже бухнулся в грунт. Игоря тут же скрутило, он упал на землю, схватился руками за селезенку, за глину, судорожно удерживая разлетающиеся кубики бытия.
Коля передернул рычаги:
-- Игорь, ты хреново обезболился.
-- Но ведь по живому режешь, Коля! Вот если бы тебе аппендикс плоскогубцами удалить без наркоза!
-- Так сделай наркоз, твою мать! Танька, дай ему водки, работать мешает!
В глотке экскаватора заклокотало, и ковш лихо оттяпал очередную треть кубометра глиняной плоти. Планета ужасов вновь ожила, разъехавшись в стороны остроконечными медальками мозаики.
-- А-а-а-а!!!
-- Танька, влей ему водки! -- пропечаталось сквозь красный ураган.
В селезенке отстукивались удары невидимого сердца, прокачивающего что-то похожее на кровь, но тоже невидимое. Осталось чуть больше кубометра, потерпи, родная, сейчас мы тебя вылечим, обрежем, забинтуем и уложим спать. Ампутируем. Только бы не начала гнить. Гангрена, она ведь поднимется до мозгов, и тогда конец. Кроме шуток. Соблюсти стерильность. Надо еще раз облить яму водкой, спиртом, а лучше -- принести йод, Таня, принеси йод, на кухне стоит йод в шкафчике йод...
Еще один ковш -- еще один взрыв, боже мой, когда же это кончится, сил никаких не осталось багровые мультики перед глазами рассматривать. Нет, надо лечиться, срочно, как только выкопаем, так сразу. Терпи, казак, во главе сатдава станешь, терпи, тер-пи, терр-рррпии-ии!!! А-а-а!!!
--...Так, это вы че здесь делаете?
Марево опилок цитоплазмы зацепляется за солнце и конденсируется в два больших желтых костра. Истекающий невидимой кровью ковш виснет в полуметре над раной.
-- Эй, ты, в каске, стоп машина, вылезай из кабины. Где разрешение на работы?
Желтые костры оказываются слепящими фарами милицейского "бобика". Мультики оседают на поверхности серого бушлата. Вместо титров остаются стволы автоматов.
-- Что случилось? -- высовывается из кабины Татьяна.
-- Смотри, какой шлейф у нее из-под шубы,а? -- тот, что стоит слева, заглядывает в кабину, проводит колючим взглядом по Татьяне. -- Работяги, вы что здесь делаете? В галстуках?
Колька неестественно долго подбирает слова. Все ясно.
-- Ремонт участка трамвайной линии. Путеремонтный цех...
Молчание. Слышно только экскаватор.
-- Че-че? Цех? А этот, в туфлях -- он тоже путеремонтник?
Реальность проступает жирными пятнами. Горизонт плывет сам на себя, селезенка вздрагивает от толчков неведомого сердца.
-- Он не работает, -- бормочет Колька, -- он проверяющий.
Пауза.
-- И девица в белом тоже проверяющая? И документы, наряд-допуск у вас есть? А ну быстро в машину, проверяющие ебаные!
Надо блефовать. Надо спасать селезенку, во что бы то ни стало.
-- Попрошу повежливее, -- Игорь тужится изобразить обиженного ревизора. -- Все документы у прораба, на соседнем участке.
