Эдуард Мезозойский - Виктория
Обзор книги Эдуард Мезозойский - Виктория
Эдуард Мезозойский и Эллон Синев
Виктория
Безвременье
— Время солнечных дней,
— Время честной игры,
— Время ставить шатры
— И стреножить коней.
— Время петь у костров,
— Слушать зов старины,
— Время рвнней весны
— И загадочных снов.
— Время это — обман,
— В мире времени нет. -
— Есть обломки побед
— И развалины стран.
Девушке со звездными глазами посвящается
Абсурд. Непонятная мозаика, неразрешимая головоломка. Принципы бытия разрушаются на глазах. Гаснут звезды, солнечный ветер больше не раздувает хвосты комет. То, что произошло — нереально, невозможно. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Тем не менее… Тем не менее… Что «тем не менее»? Что происходит? С чего все началось? Видимо, с плохого настроения.
У него было плохое настроение как минимум уже полгода. Депрессия, самая настоящая депрессия. Ему ничего не светило в жизни, а то, что он имел раньше, — утратил. Ему было все равно в буквальном смысле слова. Наверное, поэтому он и решил ввязаться в драку. Почему бы и нет?
Двое пьяных мужиков приставали к девушке со звездными глазами. Грустила ночь, холодный ветер гнал по асфальту мокрые листья. Девушка сопротивлялась как-то вяло и без всякой надежды на успех. Тоже депрессия? Он не был героем-победителем драконов и принцем-освободителем принцесс. Времена эти давным-давно захлебнулись в реке Лете, утащив за собой любовь и надежду. Осталась только смутная вера во что-то или в кого-то там, наверху, определяющего человеческие судьбы. Он жил быстротечными мгновениями реальности, сиюсекундным настроением, жил по принципу «почему бы и нет?»
Вопреки ожиданиям пьяная драка не состоялась, мужики поворчали, поматерились, постучали кулаками себе в грудь и ушли. Лицо девушки ничего кроме усталости и растерянности не выражало. Звездочки в глазах померкли.
Он… Что же он сделал? Да, он взял ее под руку и сказал: «Давайте я доведу вас до дома.» «Где вы живете?» — затем спросил он. «Что же вы молчите? — проговорил он, не получив ответа. — Какая-то вы потерянная. Пойдемте.»
Девушка молча подчинилась. Ветер плакал и жаловался, лужи отражали холодный свет фонарей, в старом доме, в единственном тлеющем окне играл скучную песню маг. Они сделали несколько шагов и вошли в туман.
Клубы дыма над сгоревшей дотла избой, утренняя дымка над глубокой рекой. Болотные огни и зловонные испарения. Свежий туман над красно-зеленой равниной. С чем еще можно сравнить странное ощущение безвременья и беспространственности, когда не различаешь предметы в двух шагах впереди, когда потеряны стороны света, и земное притяжение вот-вот отпустит тебя в седую пустоту?
Что общего между подобным ощущением и иллюзорной видимостью сырой камеры (ТЮРЕМНОЙ?) с низким потолком и идеально каменными стенами? Что общего между утренней дымкой под солнцем и спертыми парами воздуха, обнимающими тусклую маленькую лампочку?
Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Человек не переносится в одно короткое мгновение из одного неуютного места в другое, еще хуже. Телепортация пока не изобретена.
Девушка очнулась и осматривается по сторонам. Испуг и недоверие написаны у нее на лице. Взгляд на мгновение потускнел, затем зеленые звездочки вспыхнули с новой силой. Интересно, смогут ли они полыхать ярче мерзкой двадцатипятиваттной лампочки? Или они сумеют прожечь дырку в стене, расплавить камень? Расплавить каменное сердце? Наверное, чудовищное ощущение, когда раскаленная лава жжет тебя изнутри, пытаясь пробиться в солнечный мир. То же самое, что выпить жидкое золото.
Мозг отказывается верить в происходящее. Мозг говорит: это сон. Рассудок твердит обратное. Глупо щипать себя за руку и хлопать по щекам. Человек в состоянии проснуться усилием воли… если он спит.
Кошмарная нереальность, нереальная кошмарность. Ты же всегда гордился логическим складом своего ума. Человеком-компьютером называла тебя твоя бывшая жена. И восхищалась одновременно твоими стихами. Двуликий Янус, кто есть ты настоящий, какое из двух «я» глубже и искренней?
Стоп! Опять же стоп, не будем отвлекаться по пустякам. Что мы имеем? Имеем мало, почти ничего. Сон ли это? Теоретически — да. То, что произошло — чушь собачья, такого не бывает. С другой стороны, все когда-нибудь бывает в первый раз. Это не доказательство. Теоретически — сон. Практически, объективно, реально — нет. Я бы давно проснулся. Реальная духота, реально-сырые стены, нож в кармане…
Да. В кармане брюк — нож. Интересно, не правда ли? Ты всегда мечтал иметь выкидуху — с кровостоком, с лезвием из медицинской стали, настоящий скальпель — не нож. Увесистая игрушка, приятно укладывающаяся в руку. Но у тебя никогда не было столь желанной игрушки, ты не мог себе этого позволить. А сейчас она у тебя есть. В правом кармане брюк,
Сложенный. Пружина сжата. Пружина готова зазвенеть при одном-единственном тихом нажатии маленькой кнопочки. Пушку иметь, конечно, круче, Но нож… Он придает уверенности в себе, он делает тебя неким хладнокровным лесным богом,
И опять не туда. Почему она так пристально на меня смотрит? Почему она молчит? Впрочем, ты ведь тоже молчишь, не так ли? Дурная привычка — разговаривать с самим собой. Правильно, а кому еще поведаешь то, что у тебя в душе творится? Конечно, только своей душе, самому себе то есть.
Черт возьми, это же просто самообман, игра в прятки с собственным мозгом. Постоянные уходы в сторону, сложнейшие комбинации — большая куча мячей, забитых в ворота при помощи небезызвестного Хоттабыча. Двадцать два дурака один мячик пинают, мою голову пинают из стороны в сторону. Сосредоточься и воспари.
Это не сон — раз.
Нож в правом кармане. Настоящий, настоящее не бывает — два. Что касается цели, цель тоже дана (КЕМ?) — убить. Ее. Девку. Каким-то образом я знаю, что мне необходимо ее убить. Ну, не то что бы необходимо… Желательно весьма по крайней мере. Иначе… В противном случае… В общем, будет не очень хорошо, скорее плохо, а может быть, еще хуже. Кончай кувыркаться, ты прекрасно знаешь — ОТКУДА? — что конкретно произойдет: вас пришьют обоих. Причем пришивать будут ОЧЕНЬ медленно и ОЧЕНЬ болезненно,
Какой-то дурацкий сон, который сном не является. Или это сон длиной в жизнь, или это жизнь есть сон (КАЛЬДЕРОН) — непонятно.
Короче: мотив у песенки простой. В некий определенный момент времени ты находился вместе с девушкой, сидящей сейчас напротив тебя на скамейке, в определенной точке пространства. В некий последующий момент времени— хм, ясно, что не в nредыдущий — ты опять же вместе с этой девушкой каким-то не поддающимся объяснению образом был перенесен в иную точку пространства. Проще говоря, сюда, в эту… камеру смертников,
У тебя есть нож. Ты не помнишь, дали его тебе или он просто появился, возник из ниоткуда, но он у тебя есть. Ты это прекрасно знаешь. Так же ты в курсе — снова непонятным образом или способом — что конкретно от тебя хотят. Неважно, кто и зачем — это все равно не поддается разгадке. Сейчас важнее другое. Боже, как трудно заставить мозг работать в нужном направлении. А я-то всегда думал, что владею холодным и раосудительным — компьютерным — умом. Дважды два — четыре. Пятью пять — двадцать пять, не всегда, правда, иногда две с половиной тысячи, особенно когда крыша протекает, что именно сейчас с тобой и происходит нет надо взять свой серый шарик в руки отнять его у футболистов в тяжелых бутсах.
Значит, так. Далее. Предоставленным оружием ты должен убить, уничтожить сидящие напротив ласковые искорки в зеленых глазах РАЗВЕ МОЖНО ТАК СКАЗАТЬ? глазах на тонком лице, обрамленном волнами кипящего золота. Ты должен убить девушку. Если ты не… прирежешь, если ты не прирежешь девушку, вас уничтожат обоих. Если же ты решишь самопожертвоваться, приставишь лезвие к запястью и попытаешься вскрыть себе вены… хм, девушку уничтожат все равно. Причем процесс этот будет долгим и мучительным. Все? Нет, еще информация: времени у тебя два часа, сорок минут из которых уже упали. Теперь все.
Детская арифметика, два минус один — остается один. Два не минус один — остается два. Два трупа. Два минус один, да не тот один — аналогично: трупы с отрезанными ногами, содранной кожей… ну и так далее, у кого как фантазия работает.
Что-то знакомое есть в этом странном взгляде, в этом движении головы, откдывающей со лба струи волос, в нервном подрагивании рук. Я даже не знаю ее имени. Надо бы спросить, конечно, неудобно сидеть и молчать, угрюмо поджав губы и уставившись куда-то в сторону. Неудобно? Ха! «Позвольте узнать, милая незнакомка, как вас зовут?» — «Юлия.» — «Извини, Юлия, я должен тебя убить. Так получилось. Не беспокойся, я тебя не больно зарежу.»
«Послушайте, может быть, мы все же познакомимся?»
