Виталий Забирко - Войнуха
— Да? А играть с ней можно будет?
Донован улыбнулся. — Ну конечно.
— Тогда я согласна, — неуверенно прошептала Айя, все с тем же сомнением глядя на воду.
В зале с псевдоокеанарием человечки вели себя несколько поспокойней. Возможно, потому, что с океаном они были знакомы, ведь они сами жили на берегу океана, а возможно, просто потому, что здесь не был установлен контур псевдоприсутствия и они не могли погладить осьминога или поиграть с акулами в пятнашки. Скорее всего, было верно второе, так как в зале с экспозицией саванны они устроили такой бедлам, что семейство львов, устроившееся неподалеку от них на лежбище, оглядываясь, ретировалось в кусты, а смешанное стадо зебр и антилоп гну, пасшихся здесь же, порывом ветра унеслось за линию горизонта.
А потом Кирш собрал всех человечков в просмотровом зале и стал их знакомить с историей человечества. Человечки смотрели на все, затаив дыхание и открыв рты. Особенно сильное впечатление на них производили военные баталии — тогда они начинали восторженно галдеть, топать ногами и стучать кулаками о подлокотники кресел. Возбуждение, которое человечки получили от этого зрелища, оказалось настолько сильным, что, когда они вечером вернулись в Деревню, то устроили грандиозную возню, подражая войнам всех времен и народов Земли, и в азарте даже завалили две или три кампаллы.
С пригорка, на котором Алеша, Кирш и Донован поставили палатку, была видна вся панорама этого «побоища». Донован все порывался спуститься вниз, чтобы хоть как-то урезонить разбушевавшиеся страсти, но Кирш его удержал.
— Нечего тебе там делать, — сказал он. — Прекратить потасовку ты все равно не сможешь. Никто тебя не послушается. Да ничего страшного и не произойдет, разве что каждый обзаведется парой синяков. Садись!
Донован неуверенно опустился на песок. Он по-прежнему встревоженно поглядывал на Деревню. Подошел Алеша и тоже сел рядом.
— Н-да, — сказал он, глядя на Деревню. Затем обернулся к Киршу. — Это полностью твоя заслуга. Кстати, до сих пор не могу понять, зачем ты акцентировал внимание человечков именно на войнах? Боюсь, что у них о нас может сложиться несколько превратное впечатление. Будто на Земле только этим и занимаются.
— Я не заботился о впечатлениях.
— И напрасно. Наша первейшая задача — это произвести хорошее впечатление.
Кирш промолчал.
— А вы знаете, о чем я подумал, глядя на человечков во время сеанса? — спросил Донован. — Сейчас бы каждому из них по порции мороженого… А что, ребята, давайте завтра и в самом деле угостим их мороженым?
— И огромным кремовым тортом с орехами и трюфелями, — иронично поддержал Кирш. — На этой стороне Деревни мы насыплем им огромную кучу игрушек, на той — погремушек. А посередине воздвигнем пирамиду из халвы, мармелада и шоколада. Пусть резвятся и наслаждаются! — Он поморщился и с горечью добавил: Тогда уж лучше сразу сбросить на это болото аннигиляционную бомбу локального действия…
Донован опешил.
— Зачем?
— О святая душа! — взорвался Кирш. — Тебе бы только, чтобы все они были чистенькими и здоровенькими! Да кашу бы ели хорошо, да носы чтобы у всех были вытерты… А ты заметил, что они ничего больше не делают, как только спят, едят и резвятся? А тебе известно, что если цивилизация не движется вперед, топчется на месте и этим вполне довольна, то это все вместе называется одним словом — регресс? Что все Сказочное Королевство обречено на вы-ми-ра-ние?.. Молчишь? Не согласен? Тогда, может быть, ты мне объяснишь, почему на всей планете Деревня — единственная колония человечков?
— Тпр-р! Понес, поехал! — осадил его Алеша. — У тебя что… э-э… есть какая-то программа, ты что-то предлагаешь, чтобы изменить вот этот, как ты его называешь, регресс?
— Кажется, да. Во всяком случае, то, что они сегодня увидели, может оказаться именно тем фактором, который необходим народцу, чтобы всколыхнуть застоявшееся, бездумное существование и вывести его из тупика.
— Ты имеешь в виду — войны?
— Да.
Алеша присвистнул.
— Оригинально. Это что, раздать каждому человечку по ружьишку — и пуляйте друг в друга? Но ведь из твоих рассуждений и так выходит, что они вымирают!
Зачем война? — не понял Донован.
— Обожди, — отмахнулся Кирш и снова повернулся к Алеше. — Тебя интересует, почему им нужна война? Да потому, что война самый действенный двигатель прогресса! Как технического, так и социального. Именно войнам обязаны своим появлением капитализм, социализм…
Алеша вдруг рассмеялся.
— Не обижайся, — сказал он и похлопал Кирша по плечу, — но твои познания в этом вопросе весьма дремучи. Жаль, что сейчас не преподают азы политграмоты, поэтому я тебе советую обратиться к учебнику двадцатого века.
— Ты хочешь сказать, что война не является двигателем прогресса? — взъерошился Кирш.
— Является, ну и что? А мир не является? Вот уже сколько лет на Земле нет войн, и, тем не менее, мы вроде бы не деградировали… Или ты думаешь иначе? А потом, откуда у тебя такая уверенность, что эта цивилизация дряхлая, что она вымирает?
— Но ведь их ничего не интересует, кроме игр и забав!
— Детей тоже ничего не интересует, кроме игр.
— Но это не дети.
— Но это и не люди. У них своя логика, своя мораль, свои жизненные принципы… Ты знаешь их жизненные принципы?
Алеша приподнялся и, повернувшись лицом к Деревне, прислушался.
— Ну, вот и все, — улыбнувшись, сказал он. — Вот и все твои концепции о войне. Прислушайтесь! — Донован поднял голову. Со стороны моря тянул вечерний ветерок, неся с собой солоноватый запах морской воды и водорослей, и во всем этом как-то ощутимо чувствовалась тишина. Потом он понял — в Деревне прекратилась потасовка. Весь народец, наверное, устремился купаться, чтобы смыть с себя пот, пыль и грязь своей импровизированной битвы.
— Жизненные принципы, — пробурчал Кирш. — Вырождение — вот их жизненный принцип… — Алеша вытянулся на песке и вздохнул.
— Перестань, — сказал он. — Дай спокойно отдохнуть усталому человеку… В конце концов, это не наше дело. Вернемся на Землю, доложим куда следует, получим нахлобучку за то, что сами установили контакт, а затем уже дяди из КВВЦ разберутся во всем, в том числе и в жизненных принципах на Сказочном Королевстве, гораздо лучше нас с тобой. Да, кстати, о войнах. Давным-давно был принят закон, запрещающий пропаганду войны. Если не ошибаюсь, еще в двадцатом веке. И до сих пор по этой статье никто не привлекался. Не старайся меня уверить, что ты хочешь быть первым.
Некоторое время Кирш молчал.
