Наталья Новаш - Деревянная девочка, или Ди — королева кукол
— Помнишь, в детстве мы всегда выясняли, откуда были наши предки: из Америки или из России?
— Глупые в детстве у тебя были друзья. Наверно, одни девчонки? — скривился Лен. — Я уже в семь лет знал, что всё это миф. Выжил тот, кто вовремя убежал из Америки и из России. Эти страны погубили друг друга, их вражда направила технологии не в то русло, они тратили силы на «про», а когда осознали, откуда грозит опасность, времени не оставалось. «Сейлоры» строили китайцы и арабы, а нас, европейцев, брали туда исключительно из соображений полезности нашей собственности или наших талантов.
— По истории мы учили совсем другое.
— История… — поморщился Лен. — Меня сейчас интересует реальность, настоящее прошлое, потому что тебе предстоит выжить.
— Не пугай меня. Я не хочу выживать одна.
— Если бы это зависело от нас… — Он взял в руки медальон и внимательно рассматривал портрет. — Нет, это не твоя бабка. Я видел старые голливудские фотографии.
— А я на неё похожа?
Лен вдруг развеселился.
— Станешь этак через двадцать лет. Хотя она умерла молодой. Просто гены иногда проявляются не сразу, может быть, только к старости… Гены — вещь вообще поразительная. И хоть чаще передаются лишь музыкальные и математические способности, случаются исключения из правил. Меня всегда поражало, что ты, совсем не зная о сути открытия твоего отца, если не повторила его целиком, то применила, по крайней мере, в новой сфере. Почему тебя заинтересовала случайно найденная ТК-установка? Вряд ли это тоже случайность…
Я всегда думала, что случайность. В школе я себя чувствовала не в своей тарелке. Слуха я была лишена совершенно, занятия по сольфеджио были для меня мукой. Математические способности в этой школе не требовались, но загадочность времени — то, к чему у меня с малых лет вызвал интерес мой отец, — сидела в душе, как заноза. А компьютеры были моей детской игрушкой…
— Ты, конечно, не знала, что прежде в монастыре размещалась лаборатория твоего отца?
— Нет. И тогда в подвале… я увидела древний компьютер, пристроенный к странному прибору. Там было две шкалы. Синяя — темпоральная, и другая — определявшая скорость перемещения предметов в пространстве. Были общие кнопки управления. Была камера для манипуляций с предметами. Я засунула как-то раз туда мою куклу… и с этого началось. Я догадалась, что, исчезая, кукла перемещается во времени. На следующий день я находила игрушку, которая исчезала в ходе эксперимента. Потом однажды обнаружила в дальнем углу камеры мяч, который засуну туда через месяц, и только тогда, решив сделать это, — всё пойму: вспомню о давней находке. Так постепенно я начала понимать, что всякое перемещение предмета во времени обязательно сопряжено с его перемещением в пространстве. Я клала куклу в одном углу двухметровой камеры, через несколько минут находила её в другом. Компьютер помог мне разработать программу для точно заданных манипуляций с предметами, а потом и с отдельными частями — так стали двигаться руки и ноги кукол, и куклы при этом не исчезали. Но только через год я стала мечтать о целом кукольном спектакле. Сложнейшую программу я составляла сама…
Всё это я рассказывала Лену долго-долго, пока за окном не начало по- настоящему светать. Мы так и не включили свет.
— Я хочу есть, — вдруг спохватился Лен. — И хочу спать.
Есть я совсем не хотела, а вот в сон меня тоже начало клонить порядком, но привычка логически доводить до конца что бы то ни было всё равно не дала бы уснуть. В разговоре остались, по крайней мере, две не выясненные вещи, которыми меня заинтриговал Лен: какого происхождения фильм на видеоплёнке отца и в чём подоплёка мифа об Афродите, который я положила в основу моего спектакля…
— Ты не ответил ещё на два вопроса!
— Я думаю, их не меньше, чем двадцать два, и на все тебе ответит Клайв. Он велел мне доставить тебя к нему, позвонил сразу же после выпуска новостей, показавших убийство в отеле. Он тоже понял, что ты жива… Утром мы отправимся с тобой к нему. Если всё будет хорошо. Если то, что должно случиться, случится ещё не завтра… — Лен замер, горестно покачал головой. — А если всё будет плохо… Ты поедешь туда одна. На монорельсе. Добираться тебе крайне просто. Клайв живёт на одном греческом айле, построенном ещё до Потопа Эмиратами, выкупившими этот остров у Греции за долги. Поэтому айл особого типа — укреплённый, внутри горы. Там есть и естественная суша: парк, остатки реликтового леса на скалах… теперь этот айл — дядина собственность. Дар Королевской власти за открытия, которые сделал Клайв.
— С ним ты теперь часто видишься?
— Я живу у него после второго развода — почти всё время между спектаклями.
— Но как туда добираться?
— Адрес всегда с тобой! — Лен протянул руку и взял со столика медальон. — Это — маленькая «шкатулка». — Он надавил со стороны портрета, и медальон открылся после едва слышного щелчка. — Видишь, на внутренней стороне крышки код?
Сетка едва заметных штрихов на серебристой поверхности и вправду была похожа на монорельсовый код. Мне ни разу не пришло в голову открыть крышку и рассмотреть её внутреннюю поверхность…
— Эту хитрость придумал он. Четыре бриллианта с лунным камнем и яркий портрет с другой стороны так отвлекают внимание, что… обратная сторона медали совсем не бросается в глаза. Ну, я пошёл на кухню?
— Нет! — всполошилась я. — Я с тобой. Ты меня так напугал…
Лен усмехнулся:
— Я давно уже привык жить, считая каждую минуту последней.
Я бросилась ему на шею, и мы опустились на кровать.
Лен улыбнулся мне через минуту:
— Хоть от судьбы не уйдёшь, я привык считать каждую минуту последней. И поэтому не уйду на кухню, не задав тебе один вопрос.
— Какой?
— Мне всегда была непонятна твоя любовь к куклам. Кажется, это не твой стиль?
— «Судьбу нашу определяют не только наши нравы»… — процитировала я.
— Что-что?
— Судьбу определяют и всякие мелочи. Среди личных вещей в детстве у меня был компьютер и две куклы — Красная Шапочка и негритянка, — доставшиеся ещё от бабушки. Она их взяла с собой на «Сейлор», а в детстве шила им одёжки, которые были на этих куклах. Я, в общем-то, не умела с ними играть. Но это первое, что я засунула в камеру установки: куклы всегда были под рукой… Наверное, и любим мы тех, кто просто оказывается рядом. — Хотя… — Я взглянула на Лена. — Не только я, но и все девочки нашего класса были влюблены в тебя… А какая у них судьба?
— Что? — подскочил Лен. — Значит, ты была в меня влюблена?
— А почему это тебя удивляет?
— Я всегда считал, что ты была равнодушна ко мне. В лучшем случае… А может быть, презирала. Тогда… в самолёте ты побоялась отдать мне чемодан.
