Ирина Ванка - Секториум
— Испугалась Адамчика? — спросила Алена, перебирая книжные переплеты.
— Немного…
— Ты поняла, что это он?
— Я заподозрила, что кто-то из наших.
— Здесь только Адам такой. В принципе, он не буйный, и не злобный…
— … человек? — продолжила я.
— Марсианин, — уточнила Алена.
— По происхождению?
— Это диагноз. Что именно ты хочешь знать о полтергейсте?
— Все! Например, смогла бы я также невидимо перемещаться сквозь стены?
— Ты? — удивилась Алена. — Тоже хочешь остаться без пупка?
Передо мной лег толстый учебник физики. Сверху еще один, затем еще и еще, начиная со школьных и кончая комментариями к общей теории относительности.
— В микроматерию дальше кварков не лезь, — предупредила моя наставница. — Там бред сплошной. Только запутаешься.
— Я еще до кварков запутаюсь.
— Разберешься! Тебе же не экзамен сдавать. Приступов отупения быть не должно. Принимай по параграфу на сон грядущий. Крепче спать будешь. — Она добавила к стопке еще одну рукописную тетрадь. — Надеешься, что Вега тебя выгонит? Напрасно. Он случайных людей на работу не зовет. Кстати, это тоже тебе, — список сонного чтива пополнился пачкой листов, привлекших мое внимание в машине.
— Что это?
— Творчество моих ошизофренелых клиентов, — объяснила Алена. — Все они уверяют, что ловят информацию из космоса. Разберись, о чем бредит космос. Вега, кажется, учил тебя это делать?
— Но здесь даже не язык. Я не понимаю самой основы…
— Ира! — остановила меня Алена — Только не убеди в этом сама себя! Когда-то придется начинать работать. Почему не сейчас? — она включила поле экрана. Квадратные буквы повисли в стереопроекции. Внизу опять затрещал телефон, но Алена не двинулась с места.
— Как ты относишься к циркам? — мрачно спросила она. — Форма не угнетает?
— Нет, а что?
— Хорошо, что не угнетает. Разберись-ка с этой макулатурой, авось да уловишь космический флюид.
Перекладывая листы, я «слышала» хаос. Словно оркестр настраивался перед спектаклем. Зачем музыканты это делают после того, как публика начала заполнять зал? Зачем публика слушает это? Среди тестов, которым шеф подверг меня в первые дни работы, был похожий, так называемый, гармонический ряд. Вега давал мне слушать сотню фрагментов речи на незнакомых языках. Среди них были подлинники и фальшивки. В фальшивках у меня оказывались заклинания шаманов и колдунов, бред молящихся сектантов, просто бред, который, вероятно, наболтал на диктофон Адам в минуты безделья. Выдуманные языки только тем и отличались от настоящих, что погружали в хаос, головную боль от настройки оркестра. Тем и ограничивались мои способности распознавать гармонию, но шеф имел свой расчет:
— Норма человека, — объяснял он, — шестьдесят процентов вероятности попадания. У тебя почти сто. И это только начало.
— Почему «почти»? — удивлялась я. — И где же «начало», если сто процентов, можно сказать, предел?
В отдельных фрагментах теста шеф не был уверен сам. Он заставлял меня делать это для тренировки, для того, чтобы повысить мою самооценку, но добивался обратного результата. Мое непонимание собственной роли и места в конторе только усугублялось.
Нельзя сказать, что Аленины «ошизофренелые» слушатели космоса приблизили меня к пониманию. Я задумалась о своем и остановилась на пятидесятой странице. Три листа были исписаны изящно и уверенно, словно вышиты узором. Я просмотрела их несколько раз. Стало легче. Мне привиделись пальцы скрипача над струнами. «Ну и?..» — спросила я себя. Алена краем глаза наблюдала процесс, затем что-то быстро набрала на клавиатуре.
— Дай сюда…
— Я ни в чем не уверенна.
— Дай те листы, которые ты рассматривала.
Она включила связь. На мониторе показался интерьер офиса и Вега, застигнутый врасплох за болтовней по телефону. Подсев к компьютеру, он поглядел на нас и вынул папку из ящика стола.
— Пятидесятая, пятьдесят первая, пятьдесят вторая, — продиктовала Алена.
Вега надел очки, стал перекладывать страницы.
— Что у нас там?
— Не знаю. Она их мусолила достаточно долго.
— Это, может быть, музыка, — зачем-то сказала я. — А, может, нет…
— Музыка, — повторила Алена, а Вега вынул из папки листы, согнул их пополам и что-то написал сверху.
— Музыка, ты сказала? — взглянул он на Алену поверх очков.
Изображение пропало. Мы снова остались вдвоем.
— Такое чудо техники когда-нибудь появится в распоряжении человечества?
— Уже… — ответила Алена. — Но не для простых смертных. Только для японцев.
— А мобильные телефоны?
— Забудь! Если у кого-нибудь из моих студентов на лекции затрещит мобильник, я выгоню его прочь. Если он так богат, зачем занимать место в аудитории?
— И тебе не придет в голову, что он шпионит на инопланетян?
— Во-первых, это не мы на них, а они шпионят в пользу человечества. А во-вторых, если ты умная, богатая и к тому же работаешь на пришельцев, какой смысл выделяться из общей массы? — рассудила она. — Знаешь… вероятно, это и есть музыка. Ее записал один очкастый физик. Сначала он канал психиатра своей бессонницей, потом заявил, что по ночам слышит звуки. Потом совсем сбрендил. Я поручила ему записать все ночные откровения до единого слова, а он заявил, что не владеет соответствующей грамотой. Это нечто! Они, понимаешь, мало того, что бредят, еще и грамоте желают соответствовать. — Она собрала отложенные мною листы и кинула в коробку, доверху набитую бумагой. — Если в тонне этого хлама найдется грамм здравого смысла, будешь незаменимым специалистом в конторе!
— Почему вы занимаетесь этим?
— Потому что Земля уникальна, — ответила Алена. — Потому что в Галактике нет ничего похожего.
— На полтергейст?
— Полтергейст — следствие ментосферной аномалии, которую изучают сигирийцы. Их интересует история цивилизация. Странности и парадоксы — тот материал, из которого они собираются делать вывод… Не задавай им вопросов. Сиги сами не знают, что они делают на Земле и ради чего. И уж точно не задумывались, как использовать твои способности.
— С нашей ментосферой что-то не так?
— И мне вопросов не задавай. Если сиги не знают, я не знаю тем более. Только я, в отличие от наших бесподобных пришельцев, не утратила способность трезво мыслить и логически рассуждать. Мы здесь для того, чтобы собирать материал и анализировать его.
— Материал, надиктованный «космическими голосами»?
— При грамотном подходе, в нем может оказаться больше информации, чем в учебнике истории.
