Василий Головачев - Век воли не видать
Зазвонил телефон.
– Включись, – отозвался Прохор, оставаясь на месте.
Кабинет и вообще вся квартира были оборудованы системой объёмного звукомониторинга hand-free, и по телефону можно было разговаривать из любой точки любой комнаты, не беря в руки трубку.
– Привет, лежебока, – раздался голос Дана; фамилия у него была Шаблюка, Даныбай Шаблюка, наполовину казах, наполовину украинец, и это был тот самый друг, который привозил ему с родины кумыс, коже, токаш, баурсаки и прочие казахские вкусности.
– Привет, – откликнулся Прохор.
– Чем занимаешься?
– Ничем, – сказал правду Прохор.
– Ты же что-то считал для оборонки.
– Закончил, и не для оборонки, а для Роскосмоса.
– Одна шарага. Чем планируешь делать?
– Не знаю ещё, сулят хороший гонорар за участие в создании материалов с отрицательным коэффициентом преломления.
– Не слышал о таких. И с чем их едят? Зачем они нужны?
– Из них можно будет делать плащи-невидимки, краски-невидимки, оптические маскеры, идеальные изоляторы шумов и прочее.
– Так вроде бы над этой проблемой уже работают в военных лабораториях, чайназийцы даже танки-стелсы демонстрировали.
– Диапазон применения этих материалов велик. Но я ещё не дал согласия. Деньги пока есть, хочу отдохнуть где-нибудь на море и продолжить свой многолетний труд.
– С «невообразимостями»? – понимающе хмыкнул Дан. – Интересно же тебе возиться с такими непонятками.
– Интересно, – подтвердил Прохор.
Речь шла о явлениях и процессах так называемой физики невозможных состояний. Уже не один десяток крупных учёных согласился с теорией Большой Вселенной, умещавшей в себе неисчислимое количество Мирозданий, подобных тому, в каком реализовался человеческий разум. Поэтому с философской точки зрения в этой абсолютной бесконечности миров должны были существовать и «невозможные ни при каких обстоятельствах» – с точки зрения человеческой логики. А так как это утверждение не противоречило той же самой логике, то миры «невообразимостей» должны были отыскаться, пусть и в действительно невообразимой человеком области семантических или числовых квазипространств с кучей дополнительных измерений.
Прохор заинтересовался «невозможной» физикой с математической стороны, изучил десятки парадоксальных теорий и нерешённых численных задач, просчитал недоказанные теоремы и уравнения наподобие гипотезы Римана о распределении «нетривиальных нулей» дзета-функции, тщательно проработал периодическую систему простых чисел, увлёкся эзотерической геометрией, убедившись в том, что форма предметов влияет на их содержание, но пока что единственным его успехом на этом поприще было создание таблицы условий для существования сочетаний противоположностей типа «жидкая вода – пар» и «пар – лёд». На очереди было решение «невообразимости» типа «твёрдая пустота». А оттуда было недалеко и до матричных постулатов «общей физики невозможных состояний», базирующихся на гиперкомплексных числах и на нецелочисленных размерностях континуума.
Впрочем, эти подробности Дану были ни к чему, к математике он был равнодушен. Зато он с детства любил пострелять и благодаря длительному увлечению этим делом приобрёл славу снайпера, сначала как любитель – попал даже в сборную Казаханства по стрельбе, потом как профессионал – вошёл в состав бригады КГБ Белроси особого назначения, специализирующейся на прикрытии важных государственных деятелей во время их вояжей по стране и за рубежом. Поэтому застать его дома было практически невозможно.
– А ты где сейчас? – спросил Прохор для порядка.
– В Москве, – ответил Дан. – Час назад прилетел из Таиланда.
– Ты же был в Египте.
– Правильно, неделю назад, потом сопровождал президента в Бангкок. Завтра у нас небольшая работка в Кремле, и я свободен. Если у тебя нет обязательств и противопоказаний, можем встретиться.
– Я ещё не решил, куда поеду, поэтому до пятницы совершенно свободен. Подъезжай ко мне завтра, как освободишься, прикинем, где можно приятно расслабиться.
– Отлично, договорились, буду у тебя завтра после обеда. Кстати, твоя жена звонила.
– Павлина? – недоверчиво произнёс Прохор. – Тебе?
– Ну да, что тут такого? Мы перезваниваемся изредка. Не пробовал с ней контактировать?
– На что ты намекаешь? Она разорвала все отношения, забрала вещи и уехала к маме. Зачем начинать всё с начала?
– По-моему, она беременна.
Прохор застыл, глядя перед собой остановившимся взглядом, вспоминая соблазнительную фигурку Павлины, бывшей фигуристки. Они расстались три месяца назад, значит, она уже тогда была беременна. Почему же не сказала об этом?
– С чего ты взял?
– Она проговорилась.
– Это… её проблемы.
– Ребёнок-то будет твой. Впрочем, приеду – поговорим. – Дан выключил линию.
– Не было печали, – проворчал Прохор, ещё не осознавая, что его жизнь изменилась, и вовсе не по его планам.
Крепкий орешек
Саблин-11 не был большим специалистом в области компьютерных технологий, поэтому, повозившись с компьютером Прохора два дня, он сделал вывод, что вытащить из памяти машины какие-то сведения без вмешательства профессионала не сможет. Пришлось искать такового среди друзей и знакомых, пока компьютерщика не нашла двоюродная сестра Данимира Алла Юрьевна, владелица SPA-комплекса «Марьин остров» на алтайском Чемале. Поскольку из Суздаля Саблины переехали в Бийск, по совету той же Аллы Юрьевны, забрав тела Прохора и Юстины, не вернувшихся из похода в Первомир, то и компьютерщик нашёлся там же, Алла его хорошо знала. С его помощью Данимиру удалось наконец вывести на экран почти все файлы, и он с интересом углубился в дебри математических теорий, которыми занимался Прохор.
Конечно, многое было непонятно, он постоянно спотыкался о термины вроде «Булева алгебра», «дзета-функция», «квадратичный многочлен» и другие, но физические приложения этих терминов были вполне осязаемы, и Саблин постигал экзотику математики с удовольствием.
Прочитал он и воспоминания Прохора, посетившего чуть ли не сотню своих «родичей» в других числомирах и описавшего те, что наиболее удивили математика. Таким миром, к примеру, был мир десятизначного Капрекара – превалитет номер 4679307774, мир постоянной текучей изменчивости, трансформирующийся чуть ли не от каждого чиха его жителей. Имя Прохора этого числомира тоже было необычным – Плили-Симилив, звучащее как птичий щебет. Неудивительно, что «родной» Прохор, одиннадцатый, оставил запись о посещении «брата». Саблин на его месте сделал бы то же самое, хотя был менее впечатлительным человеком.
В Бийск переехали зимой, практически сразу после схватки с эмиссарами Владык во втором числомире, где жили Прохор-2, его жена Устя и Саблин-второй – Данияр. Устроились сначала в квартире бывшего мужа Аллы Юрьевны, который сдавал квартиру в аренду, проживая со второй женой в Барнауле. Потом Алла Юрьевна поговорила со своим двадцатисемилетним сыном Андреем Веровым, и чета Саблиных переехала в загородный дом Андрея, оказавшегося удачливым бизнесменом.
